по городу, зашли в маленькое уютное кафе, но разве можно вести себя, как ни в чем не бывало? Словно не должно ничего произойти … ужасного и необратимого!?
Вернувшись, Волдо проводил меня до комнаты и, пожелав спокойной ночи, подмигнул. После нашего разговора в кабинете, у него, словно выросли крылья. Дядя будто освободился от чего-то тяжелого, а в глазах, вместо затаившегося ожидания и страха, появилось спокойствие и умиротворенность.
Прияла душ и, из-за размышлений, уснула далеко за полночь. А еще. Закрывая глаза, впервые помолилась. Как умела и от всего сердца. Просила лишь о том, чтобы жизнь Волдо еще не скоро потухла, а я, смогла бы спокойно уехать домой и, через некоторое время, пригласить его в гости.
Проснулась резко, молниеносно, от охватившего ужаса. Сны. Ненавистные сны вернулись, и, похоже, смерть, решила посмеяться надо мной. Жестоко и предательски. Вскочила с кровати и, только благодаря полной луне, даже не позаботившись набросить халат, бросилась к двери. Рванула в коридор, перескакивая через ступеньки и оставив позади лестничный пролет, пересекла холл и оказалась в гостиной.
Как обычно, беззаботно и спокойно, в камине танцевало пламя, бросая отблески света на сидевшего в кресле мужчину. Его руки, вяло свисали с подлокотников, а голова склонилась на бок. Может успела? Может, он еще не совершил свой … необдуманный поступок?
Дрожа от страха, я стала медленно приближаться, не решаясь окликнуть. Шаг за шагом, становилась ближе к ужасной правде, которая воплем вырвалась из меня. Я тут же зажала рот рукой, стараясь сдержать рыдание и непослушные слезы. Голубые глаза, которые вечером светились надеждой, безжизненно уставились в одну точку. На лице застыла кривая улыбка и все потому, что в груди, зияла дыра от выстрела. Дядя целился прямо в сердце, и не промахнулся. Смерть пришла мгновенно, не оставляя ни малейшего шанса выжить. Пуля сделала свое дело, решив все раз и навсегда.
Через несколько минут, на крики прибежала прислуга. Кто-то появлялся и исчезал, по всему дому, начал загораться свет и лишь «скала», с обыденным непроницательным лицом, удостоверившись в смерти Волдо, спокойно сказала что-то по-немецки и удалилась. Видимо, это она вызвала полицию, потому — что, спустя некоторое время, я услышала сирены, а затем, приближающиеся мужские голоса.
Я, стояла, не сдвинувшись с места, проглатывая тихие всхлипы, не в силах поверить в произошедшее. Мне стали задавать какие-то вопросы, но непонятная речь не доходила до сознания. Рядом появилась Гретхен. Заговорив с полицейскими, наверное, она рассказала кто я и кем прихожусь Волдо. Мужчины снова начали что-то говорить, а «скала» стала переводить их вопросы, а затем, мои ответы им.
В прострации, не могла четко осознавать, что происходило, но, похоже, меня подозревали в убийстве. Кто-то больно сжал мне пальцы чтобы снять отпечатки, затем эту манипуляцию проделали с пистолетом, опросили прислугу, но из того что мне говорили, я ничего не понимала.
Через некоторое время, появился представительный человек в деловом костюме. Благо он владел русским, пусть и ужасным ломаным. Мужчина представился адвокатом, принес соболезнования по поводу случившегося и сказал, что в курсе всех дел мистера Клаттена. Затем он побеседовал с полицейскими и меня попросили подписать какую-то бумагу. Как объяснил адвокат, это была подписка о невыезде, но тут же предупредил, что волноваться не стоит и завтра, когда все прояснится, запрет снимут. После, люди в белых халатах запаковали тело Волдо в целлофановый пакет и увезли.
А потом наступила тишина. Зловещая, страшная, пробирающаяся в самые потаенные уголки сознания. Я ушла в выделенную комнату, залезла под одеяло и, пытаясь спрятаться от, старающихся пошатнуть рассудок голосов закрыла глаза. Хотелось провалиться в забытье. Ничего не выходило. Не знаю, сколько времени прошло, но голоса постепенно начали исчезать.
Неожиданно, почувствовала чье-то присутствие. И уже знала, кто это. Тот, кто совсем недавно лишил себя жизни, предательски поступив со мной. Осторожно высунула голову из-под одеяла. У кровати, со смиреной улыбкой стоял Волдо. Он смотрел такими счастливыми глазами, словно не умер, а обрел свободу.
— Зачем? Зачем ты это сделал? — прошептала сквозь слезы.
Призрак ничего не ответил. Он продолжал смотреть, будто любовался напоследок, а через несколько минут, произнес лишь несколько слов:
— Дневник. В кабинете.
Подмигнул и исчез. Я, вновь нырнула под одеяло и, не переставая плакать, мысленно продолжила выплескивать на дядю свою обиду за его поступок. Он не дал мне ни малейшего шанса. Как и смерть не дала ему. Она, уже заняла полноправное место в моей жизни, постоянно втягивая в свои черные игры, заставляя смотреть, как умирают люди и, не давая возможности все изменить. Вот и Волдо решил все за меня, поставив перед голым фактом.
А завтра. Завтра меня закрутила вереница действий, которые я выполняла автоматически, бесчувственно, по указке. Потому- что устала что-либо чувствовать. Я опустела, и когда снова стану прежней и стану ли вообще, была без понятия. Полиция, адвокат, бумаги, вопросы, ответы. Похороны, завещание, вступление в наследство, снова бумаги, люди, кабинеты, лица. Сочувствующие, завистливые, подозревающие. И снова подписи… подписи… подписи.
Катя звонила не переставая. Когда я, собрав силы, вкратце рассказала о том, что произошло, девушка сначала долго молчала, а затем, попыталась меня подбодрить. Только голос подруги не мог скрыть озабоченности и тревоги. Тревоги за мое состояние. И, как ни странно, это помогало держаться.
В разгар похорон, звонил Игорь, но я не взяла трубку. Затем, он звонил снова и снова, а я сбрасывала или просто не отвечала. Когда и подруга начала звонить слишком часто, я перестала разговаривать и с ней. Мне хотелось покоя и тишины.
Вся эта вереница продлилась две недели. По уважительной причине, в посольстве мне продлили визу еще на месяц, но столько находиться в Германии, я больше не могла. Хотя, мое присутствие требовалось и на больший срок. В общих чертах, я более — менее разобралась с тем, что теперь имею за душой. Так — как документы все были в порядке, сеть ресторанов не нуждалась в постоянном присутствии владельца. В каждом ресторане имелся управляющий, проверенный временем.
И решила! Нет! Мне было просто необходимо, вернуться домой. Нужно было ступить на родную землю, впитать запах знакомых улиц, увидеть красоту обшарпанных стен общежития и наконец-то обнять, ставшую сестрой, Катю.
Так, в общей сложности, после трех недельного пребывания в Германии, я наконец-то летела домой. Я изменилась. Внешне не сильно, не считая пробивающейся в нескольких местах седины. Изменился мой статус и сознание. Теперь я была богата, по финансовым меркам, но стала практически нищей, духовно. Питаясь
