Он очень обрадовался Синьгу и засыпал его вопросами. Отвечая на них, Синьг ни словом не упомянул об отравлении. Слушая их разговор, Широков был рад, что оказывая на звездолете помощь раненому, также ничего не говорил Вьеньяню. Очевидно, Синьг считал, что такое известие взволнует раненого и этого не следует делать.
Осмотр был долгий и тщательный. Профессор Стесенко обстоятельно отвечал Синьгу на его вопросы. Принадлежность переводчика — Широкова — к медицинской профессии чрезвычайно облегчала взаимопонимание.
— Завтра утром, — сказал в заключение Синьг, — Вьеньянь вернется в лагерь.
— Мне кажется, — сказал на это Стесенко, — что после операции раненому следует остаться здесь дней на пять.
— Он не собирается делать операцию, — сказал Широков.
Присутствовавший при этом московский хирург удивленно поднял брови.
— А две пули? — спросил он. — Останутся в теле?
— Товарищ Синьг, ответил Широков, — говорил, что медицина Каллисто имеет другие средства.
— Если так, то это очень интересно!
— Чем вы кормили раненого? — спросил Синьг.
— Вашими продуктами, — ответил Широков. — Я отправил их вместе с Вьеньянем.
— Хорошо сделали.
Синьг открыл привезенный с собой ящик, на крышке которого была изображена зеленая звезда. Широков знал, что эта эмблема соответствовала земному красному кресту. Достав оттуда несколько склянок и перевязочные материалы, он попросил принести горячей воды.
Лежнев и трое врачей с волнением, затаив дыхание наблюдали за действиями каллистянского врача.
— Начнем? — спросил Синьг.
— Начинайте! — ответил Вьеньянь.
Из присутствующих только Широков и Лежнев поняли этот короткий обмен словами.
Синьг достал пять кусков темной материи и смочил их жидкостью из склянки. Один из них он взял себе, остальные протянул Широкову.
— Пусть все закроют этим нос и рот, — сказал он.
Распоряжение было немедленно выполнено. От куска материи шел слабый, но не неприятный запах.
Синьг взял другую склянку и поднес ее к самому рту Вьеньяня. Закрыв себе рот и нос, он быстро открыл и снова закрыл металлическую пробку.
Вьеньянь глубоко вдохнул в себя, и в тот же момент голова его упала на подушку. Глаза закрылись. Было такое впечатление, что он мгновенно заснул.
Синьг отнял от лица кусок материи и бросил его в таз с горячей водой. По его знаку все сделали то же.
— Я погрузил его в сон, — сказал Синьг. — Чтобы он не чувствовал боли.
— Это получше нашего хлороформа, — сказал профессор Стесенко.
— Помогите повернуть раненого, — попросил Синьг.
Вьеньяня осторожно положили лицом вниз. Синьг ловко снял перевязку. Открылись две пулевые раны. Действуя быстро и четко, каллистянин наложил на них слой желтой мази и прикрыл куском белой ткани, очень похожей на обыкновенную марлю.
Из того же ящика появился какой-то небольшой прибор, имевший вид портативного радиоприемника. На крышке находились маленькие, как будто костяные, круглые ручки и узкая шкала с подвижной стрелкой. Этот аппарат Синьг положил на спину Вьеньяня, как раз над ранами. Потом он осторожно и медленно стал вращать одну из ручек.
Все увидели, как тонкая стрелка медленно пошла влево. Послышалось шипение…
Синьг быстро снял со спины раненого прибор и марлю. В слое мази был виден ясный металлический налет, словно в нее насыпали мелко истолченный в порошок кусочек свинца. Каллистянин осторожно, ловкими движениями удалил мазь и наложил слой свежей. Потом он перевязал раненого, и его снова перевернули на спину. Все заняло не более трех минут.
— Через пять минут он проснется, — сказал Синьг. — Вечером от ран не останется никакого следа. Завтра Вьеньянь может вернуться в лагерь.
— А пули? — спросил Широков.
— Их уже нет в теле. Вот они! — прибавит Синьг, указывая на таз с водой, куда он бросил куски марли со снятой мазью.
Профессор Стесенко, Широков и московский хирург молча переглянулись. Эта операция, произведенная бескровно и быстро, ошеломила их.
— Вот это терапия! — сказал, наконец, Стесенко.
— Да, есть чему поучиться, — вздохнул хирург.
Через пять минут, как и говорил Синьг, Вьеньянь открыл глаза.
— Готово? — спросил он.
Синьг кивнул головой.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Широков. — Голова не болит?
— Нет.
— А почему бы ей болеть, — сказал Синьг, укладывая обратно в ящик свои материалы.
— Товарищ Широков, — попросил Стесенко, — скажите ему, что советская медицина будет бесконечно благодарна, если он откроет нам секрет этой операции.
— У них нет от нас никаких секретов, — ответил Широков. — Все, что они знают, к нашим услугам.
Синьг пожелал остаться возле своего раненого товарища, и Широков один вернулся в лагерь.
Он подробно рассказал Куприянову обо всем, что произошло в клинике. Профессор задумчиво покачал головой.
— Прилет этого корабля, — сказал он, — двинет далеко вперед не одну только медицину.
Широков узнал, что в его отсутствие была получена радиограмма из Москвы с приказом арестовать мнимого Ю Син-чжоу. Эта радиограмма опоздала ровно на двенадцать часов. Обитатели лагеря с радостью узнали, что настоящий Ю Син-чжоу жив и находится вне опасности. Диверсия, таким образом, не повлекла за собой ни одной человеческой жертвы.
Кто был в лагере под именем китайского журналиста, оставалось пока неизвестным, да это никого особенно и не интересовало.
Преступный план не удалось осуществить в той мере, как этого хотелось его инициаторам; все намеченные жертвы остались живы, и это было самое главное. Насколько удалось диверсанту повредить «сердце» звездолета, должно было выясниться в ближайшее время. Пуск «котла» прошел, по-видимому, нормально, и можно было надеяться, что диверсант не успел добраться до его главных частей.
Помещение «котла» было закрыто. Вторая дверь также оказалась запертой изнутри. Это указывало на то, что диверсант учитывал возможность помех и принял меры, чтобы при любых обстоятельствах добиться цели.
Каков был его первоначальный план, никто не знал, но, почувствовав близость разоблачения, он пошел напрямик, не считаясь со своей дальнейшей судьбой.
Он ошибся только в одном: не учел, что механизм «котла» можно пустить в ход из других помещений (возможно, что он не знал об этом или считал Вьеньяня убитым, а остальных каллистян отравленными насмерть), и этот просчет привел к мучительной смерти. В момент начала работы «котла» температура в помещении поднималась до тысячи градусов.
Предусмотрительность преступника причинила серьезное затруднение. Чтобы проникнуть в помещение, нужно было найти способ открыть дверь. Это была первая техническая проблема, с которой столкнулись инженеры комиссии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
