приглашаю тебя сама.
Он удивился, но я уже положила руки ему на плечи, не опуская взгляда. Всё же Бертран оказался рыцарем до мозга костей и не смог оскорбить меня отказом на глазах у всех. Я перевела взгляд на невозмутимого капитана и улыбнулась ему, кивком благодаря за прошлый танец. А потом снова посмотрела на Бертрана. Его зрачки расширились от гнева.
– Вы уверены, что хотите танцевать именно со мной? – процедил он.
– Да, – шепнула я. – Уверена. И целоваться я хочу тоже именно с тобой.
Он поперхнулся. Руки на моей талии сжались сильнее. И голос Кота прозвучал неожиданно хрипло, когда он недоверчиво спросил:
– Несмотря на то, что я целуюсь хуже?
– Я соврала. Женщине иногда позволительна маленькая ложь, – ласково ответила я, чувствуя, как в груди толчками разливается такое глупое, такое безумное счастье.
Глава 18. Кукла колдуна
Бертран настороженно посмотрел мне в глаза. Мы как бы танцевали, но оба совсем не попадали в такт музыке.
– И в чём ты ещё соврала? – хрипло уточнил он.
Чувствуя себя олимпийским чемпионом на стометровом трамплине, я на миг закрыла глаза.
– Я тебя ревную, – призналась быстро, пока не передумала, – ты не глупый, я не считаю тебя болтливым и… И мне не наплевать, что…
«Что ты чувствуешь ко мне», – хотелось сказать, но горло внезапно пересохло. Я посмотрела на Кота и задохнулась от зелёного сияния его глаз. Он вдруг остановился, потом притянул меня к себе и поцеловал. И я как-то разом забыла, что мы не одни. И не сразу вспомнила, когда поцелуй закончился. Если бы Бертран не удерживал меня, я бы, наверное, упала.
– Что у тебя с Румпелем?
Ревнует? Взгляд настороженный и очень внимательный. Я вздрогнула и оглянулась. Музыканты фальшивили, дамы и кавалеры старательно не замечали нас. Все, кроме Румпельштильцхена. Тот прислонился к колонне и смотрел на нас в упор. Казалось, он слышит каждое наше слово, хотя нас и разделяло шагов сто, не меньше.
– Я его боюсь, – честно ответила я. – И этот страх не иррационален.
– Что?
– Не беспочвенен. У него есть основания.
Бертран снова обнял меня, прислонился лбом ко лбу.
– Давай уедем.
– Ты знаешь, что я не могу.
– Знаю. Майя… я хочу сказать тебе…
– Давай не здесь?
– Хорошо. Ты можешь сослаться на усталость и уйти после двенадцати? Я к тебе приду.
Я вздрогнула. Сразу вспомнила о том, что меня ждёт этой ночью.
– Лучше приходи утром. Ранним, часов в шесть или семь.
– Ты кого-то ждёшь?
– Д-да, – честно и мрачно призналась я.
– Волка?
Я кивнула.
– Давай я просто вызову его на дуэль…
– Нет! – резко отстранившись, я зло взглянула на него. – Даже не вздумай! У меня кроме тебя тут больше никого нет. Румпель тебя убьёт. И я останусь одна.
Кошачьи глазки стали обиженными.
– Спасибо за веру в меня, – съехидничал Кот.
– Бертран…
Он верно понял упрёк в моём голосе и улыбнулся. Тепло и весело.
– Да ладно, я понимаю. Но вдвоём мы точно справимся. Мы же вдвоём?
И тут этот ужасно короткий танец закончился. Бертран учтиво поклонился, я кивнула, благодаря за танец.
– Да, – ответила коротко, так как в наступившей тишине нас могли услышать не те уши.
Но Бертран вдруг сам шагнул ко мне, наклонился и тихо прошептал:
– Верь мне. Пожалуйста. И не ревнуй.
А затем ещё раз поклонился, бросил на меня многозначительный взгляд и, встряхнув головой, быстро отошёл. К Авроре. Сердце стиснула боль. Ей он тоже говорит «верь мне» и «не ревнуй»? Это у него метод что ли такой?
Часы ударили полночь. Я огляделась, нашла Белоснежку.
– Думаю, тебе пора спать.
– А тебе? – мрачно буркнула девочка.
– И мне. Давай уйдём вместе?
Я остановила музыку.
– Мои любезные друзья, – сказала громко и радостно, – нам с принцессой пора ложиться почивать, но танцы пусть продолжатся до утра.
Да, так просто. Без пафоса. И мы вышли. За нами вновь зазвучала музыка.
Я проводила Белоснежку, а затем направилась в свои покои, предвкушая неприятности. «Я не могу доверять Румпелю, – думала сумрачно. – Волку нужна марионетка, и он безжалостно свернёт ей голову, едва та осмелится сделать что-либо вопреки его воле. Белоснежка, даже если мы с ней подружимся, ребёнок. Я могу верить Рапунцель, но… Мари ничем не сможет мне помочь. Илиана может, но не станет, у неё свои цели. Фея Карабос… может быть, но вряд ли она будет готова рискнуть ради меня жизнью. У меня только Бертран. Если не верить ему, то – кому?».
И вдруг разом ощутила, как же я устала от этого чужого мира.
Подошла к покоям. Взялась за дверную ручку, прислонилась лбом к прохладной деревянной створке. Хочу домой. Просто домой. К Анечке.
Открыла, вошла, и чёрный вихрь смёл меня, впечатал в стену, захлопнув дверь.
– Что ты себе позволяешь, женщина? – прошипел Румпель, прижимая меня к стене. – Ты сошла с ума?
– Н-нет, – тоненько пропищала я, застыв от ужаса.
– Идём, – он рванул меня за руку, и я упала прямо на него.
Попыталась встать, но он уже нёсся вперёд, волоча меня за собой. И мне пришлось бежать, чтобы не свалиться с ног.
– Румпель! Ты меня убьёшь! – завопила, когда он устремился вниз по ступенькам.
На свою беду он остановился, и я с размаху вмазалась в него.
