Миа подошла к ним. Ник подумал, что она выглядит надломленной. В сером вязаном платье, которое было на ней, она выглядела очень бледной. Только волосы по-прежнему вились золотистым облаком. Когда она приблизилась к нему, он заметил, что губы у нее пересохли и покрылись коркой. Он прикоснулся рукой к ее локтю.
— Когда ты ела в последний раз?
— Ой… это не имеет значения. — Она устало прислонила руку к глазам. — Я не голодна.
— Прежде чем я отвезу тебя домой, ты поешь.
Невзирая на ее протесты, он взял ее за руку и повел за собой. Через несколько домов располагался небольшой ресторанчик, где он пару раз бывал. Сделав заказ, он посмотрел ей в лицо.
— Миа, что случилось? И я сейчас имею в виду не только Оки. Это началось раньше. Что происходит?
Ее глаза наполнились слезами.
— Я думаю, — ее голос дрогнул, — это я виновата в смерти Оки.
— Что?!
— Ник, — она прижала дрожащие пальцы к губам, — я должна тебе кое-что сказать. Но дай мне время закончить, прежде чем начнешь задавать вопросы или скажешь, что я сошла с ума. Выслушай меня сначала. Хорошо?
— Хорошо. — Он послушно кивнул.
Но едва она начала говорить, он сразу понял, что сдержать обещание будет трудно. Раз или два он пытался ее прервать, но она не давала ему вставить ни слова. Даже когда принесли заказанную еду и Миа вынуждена была замолчать, она не позволила ему вклиниться.
— Подожди. Просто подожди, Ник. Послушай.
Когда она закончила свой рассказ, оба молчали.
И вот теперь — совершенно неожиданно для себя — Ник вдруг понял, что ему и сказать-то нечего. Он просто не знал, что сказать.
— Мне надо как-то свыкнуться с этим, как-то принять. Ты что-то вроде ангела-хранителя для группы бойцов…
Она была права. Это было похоже на сумасшествие.
— Для трех бойцов. Но теперь остался только один. Оки и Валентайн мертвы. И если бы бой Джеффа не отменили, кто знает… Он тоже мог бы быть уже мертв.
— И ты веришь, что только из-за того, что ты во сне проиграла поединок какому-то ниндзя, Оки умер?
— Да, но это не совсем сон… очень близко, конечно, похоже.
Ник попытался упорядочить свои взбудораженные мысли.
— А ты вступала в поединок с этим парнем накануне смерти Валентайна?
— Нет.
— Значит, смерть Валентайна никак не связана со смертью Оки.
— Я не знаю.
— Хорошо, тогда вернемся назад. — Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Я тоже должен кое-что тебе рассказать. Я занимался тем, что изучал обстоятельства смерти четырех бойцов. Все они умерли через несколько дней после своих поединков без всяких видимых причин. Я думаю, что здесь существует связь. Но я не знаю, в чем она состоит. И я думаю, что гибель Оки и Валентайна — это тот же случай. Я разговаривал с врачом Оки, который по моей просьбе поговорил с судмедэкспертом. С Оки случилось то же самое, что и со всеми остальными из моего списка. У него остановилось сердце. Почему? Они не знают. Но очевидно, что подобное довольно часто происходит с атлетами — не только с боксерами, — так что нельзя сказать, что они удивлены. И поскольку смерти эти разобщены и происходили на протяжении довольно длительного периода времени — пять лет, — никто не принимает всерьез мои соображения о том, что они связаны между собой. Но лично я думаю, что тут есть чей-то интерес, какая-то дьявольщина. Возможно, используется секретный яд или что-то в этом роде. И — что очень важно — ты не была… этой… хранительницей для всех прочих парней. Поэтому я считаю, что к тебе все это вообще не имеет никакого отношения. И я не знаю, куда тут приткнуть этого ниндзя.
— Ты мне не веришь…
— Но ты же находилась в состоянии полусна, когда это произошло, Миа.
Она открыла сумку и стала сердито рыться в ней.
— Прежде чем ты окончательно утвердишься в своем мнении, что я просто сдвинулась, я хочу, чтобы ты взглянул на это.
Она открыла мобильный телефон.
— Вот, прочти. Это сообщение, которое я получила перед поединком.
Мы виделись прошлой ночью в пристанище, припоминаешь?
— Видишь, ему известно о пристанище. Как бы он узнал о нем, если бы сам там не был?
Ник смотрел на дисплей телефона и чувствовал себя так, словно попал в «Сумеречную зону».
— Ты пыталась звонить по этому номеру?
— Да тысячу раз. Никто не снимает трубку. И сообщения посылала, но тоже не получила ответа.
— Но ты хотя бы догадываешься, кто бы это мог быть?
— Нет. Он говорит, что он похититель. Не убийца.
— Но похититель чего? Жизней?
Дверь кухни позади них шумно распахнулась, и официант едва не врезался в их столик. Ник поддержал его под руку и попросил счет.
— Здесь невозможно разговаривать. Давай поедем ко мне. Я покажу тебе материал, который мне удалось собрать на других бойцов, а ты скажешь мне, не знаком ли тебе кто из них.
В полном молчании они доехали до его дома. Было только пять часов дня, но солнце уже садилось. Сухие листья шелестели по асфальту.
Когда Ник открыл дверь своей квартиры, он вдруг запоздало вспомнил, что там беспорядок.
— Извини, — он смущенно указал на разбросанные по дивану газеты и кипу бумаг на рабочем столе, — меня нужно оштрафовать за такую неряшливость.
Миа не обращала внимания. Она стояла лицом к стене и смотрела на звездную карту, которую Молли нарисовала в день его рождения, — золотистые планеты и сияющие небесные тела, предопределяющие будущее. Миа прикоснулась пальцами к рамке.
— Ты веришь, что наши пути предначертаны?
Он встал сзади и положил руки ей на плечи.
— Нет. Я думаю, мы сами творим свою судьбу.
Она прислонилась к нему, ее волосы благоухали. Ей было так спокойно и уютно в его руках. Не в силах сдержать себя, он прижался губами к ее виску и поцеловал золотистые волнистые локоны. Она обернулась, ее темные глаза взглянули ему в лицо. Ее брови слегка изогнулись, губы приоткрылись. Казалось, она вот-вот взлетит. Снова положив руки ей на плечи, он повернул ее к себе полностью, так что они оказались лицом к лицу. Он желал ее страстно, но повернул медленно — словно боялся спугнуть. Она не сопротивлялась. Она стояла и смотрела на него широко распахнутыми глазами. Он наклонил голову и нежно прижался губами к ее губам. Несколько мгновений ее губы были пассивны, но потом она потянулась к нему, ее рука скользнула на его затылок. Она откликнулась на его прикосновение. Словно какая-то преграда рухнула между ними в этот момент. С легким стоном он сжал ее в объятиях и поцеловал страстно, буквально заставив подчиниться и раскрыть рот. Это было похоже на отчаяние, он понимал это. В этот поцелуй он вложил весь жар безнадежного чувства, копившегося в нем годами. Он понимал, что, может, этот голод, излишняя поспешность могут только оттолкнуть ее, напугать, но ничего не мог с собой поделать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
