Он так смешно разговаривает. В этом возрасте, говорят, дети самые смешные и интересные. Глядя на Кирилла, я готова подтвердить эту теорию.
— Глеб, в кабинет! — командует Давид.
Он выглядит отдохнувшим, расслабленным и… полностью семейным. Я помню его как начальника: уставшего и с залегшими тенями под глазами. Сейчас же он немного поправился, выглядит расслабленным, да и мама счастливее. Неужели появление Глеба действительно принесло полную гармонию в их отношения или есть что-то, чего мы не знаем?
— Привет!
Мама подходит ко мне и крепко обнимает, прижимая к себе ближе.
— Я соскучилась, Маришка!
Мы проходим на кухню, где на столе стоят мои любимые блинчики и чашка латте. Такой вкусный карамельный латте умеет делать только мама. Я сажусь на кухонный мягкий уголок, улыбаюсь маме и выдавливаю на одном дыхании:
— Мы расстались с Мишей.
— Я знаю, — спокойно говорит мама.
— Глеб сказал?
— Нет, — она улыбается, — мне довелось познакомиться с его мамой.
— О-о-о-о! — только и протягиваю я.
Мама Глеба приходила знакомиться?
— Честно говоря, я даже не поняла, чего она от меня хочет. Она приехала прямо сюда, представилась, мы сели пить кофе, и она начала говорить о том, какой ее сын хороший, старательный, как он любит тебя. Я не понимала, что же она хочет и почему так хвалит Мишу, пока она не сказала, что вы расстались, — мама улыбается. — Я удивилась, что ты мне не сказала!
— Я хотела!
— Неважно, в общем… она говорила и говорила, а потом выдала что-то типа: “Я понимаю, ваша дочь не хочет устраиваться на вторую работу, но ведь это для карьеры Мишеньки важно! Он же потом и ее обеспечит, и ребеночка!”
Мама так смешно изображала Зинаиду Петровну, что я не сдержалась от смеха.
— Нет, ты представляешь? Я даже и знать не знала, что тебе предлагали стать ездовой лошадью, а не женой!
— Ма-а-а-ам!
— А что мам? Я как это услышала, вежливо так уточнила, что к чему, какая вторая работа, а потом выставила эту наглую бабенку за дверь, сказав, что если моя дочь вдруг решит вернуться к ее сыну, я запру ее в подвале и не выпущу! Вторая работа! Чтобы сыночек карьеру построил!
Пожалуй, я впервые видела настолько злую и расстроенную маму. Она нервничала, злилась и с теплотой смотрела на меня.
— Ты поэтому его бросила?
— Не поэтому, — мотаю головой. — Поняла, что не люблю.
— Ну и хорошо, но все равно наглости его матери нет предела. С чего они вообще решили, что ты будешь работать, пока их ненаглядный штаны в офисе протирать будет?
Я пожимаю плечами.
— Ну а Миша как? Нормально?
— Приходит каждый день, — я вздыхаю.
— Ну еще бы!
— Мама!
— Всё, молчу. Ты же знаешь, что можешь поделиться со мной всем?
— Конечно, знаю. Я так запуталась, — признаюсь ей. — Все перемешалось, и я теперь не знаю, что делать дальше. Я думала, что свяжу свою жизнь с Мишей, а теперь…
— Все из-за него, да? Из-за Глеба?
— Мам, почему…
— Я все вижу, Мариш. И то, как он на тебя смотрит, и то, как смотришь на него ты. И помню, каким он был до того, как улетел. Я же вижу, что вы все еще что-то чувствуете друг к другу. Так в чем проблема? Дай ему шанс, что бы он ни сделал, Марина. Я не знаю, что между вами произошло, но… нельзя простить только измену и когда мужчина поднимает руку на женщину. От этого нужно бежать. В остальном — подумай, Мариш, я же вижу, как вы смотрите друг на друга. В конце концов, о вас забыли уже давно, да и Глеб в Штаты собирался через месяц.
Я ошарашено открываю рот.
— В Штаты?
— Да, хочет вернуться. Вот с ним и поехала бы.
— У него есть Софи. И она беременна.
Мама замолкает, смотрит на меня несколько секунд и произносит:
— И что?
— Как это что?
— Послушай меня, Марина, — мама внезапно берет мои руки в свои и крепко их сжимает, — твое счастье важнее всего, ваше счастье. И ты, и он любите друг друга, так при чем здесь Софи и ребенок? Он же не бросит сына или дочку, он всего лишь не будет с его матерью. Послушай, — она легонько встряхивает меня за плечи, — сотни людей разводятся каждый день, сотни детей остаются без полноценной семьи, но у них есть отцы и есть матери. Ты не должна жертвовать своим счастьем. Да, если бы Глеб любил Софи, я бы и слова тебе не сказала! И еще бы запретила лезть в семью, но никакой семьи нет, слышишь меня? Рушить нечего! Позволь себе быть счастливой, малышка моя.
Глава 40
Глеб
— О твоем отъезде в Штаты не может быть и речи, — спокойно произносит отец. — Компания твоя, управление переходит к тебе, я не вернусь на работу.
— То есть как это не вернешься? — непонимающе смотрю на него.
То, что отец не болен, я узнал от его лечащего врача сразу, как он сказал, что не может вернуться по состоянию здоровья и что его доктор посоветовал не нервничать и уделить время семье. Я тогда сорвался к нему — узнать, поговорить, чтобы он рассказал, как быть, но доктор лишь удивленно посмотрел на меня и сказал, что такого пациента, как Давид Царев, у них нет.
Я потребовал показать мне списки, умолял сказать правду, но лицо доктора не изменилось: он удивленно смотрел на меня и не понимал, чего же я хочу. Тогда я понял, кто меня
