в Верховный Совет пристроился, верно? — спросил он.
— Верно, товарищ генерал! — шутливо вытянулся я в струнку.
— И в «Труде», говорит, статьи печатаешь, как на машинке строчишь, с такой же скоростью?
— Есть такое!
— Какой молодец, обязательно почитаю! Вот она, Элькина порода! Но помни, сынок, большие успехи влекут и большую зависть! Оглядывайся почаще, и спиной к некоторым товарищам, которые на самом деле совсем тебе не товарищи, не становись!
— Спасибо, все понимаю, буду бдителен!
— Обращайся, если что, не стесняйся, радуюсь за тебя, как за родного сына!
* * *
Северная Италия. Город Больцано.
Тарек дозвонился, наконец, до Ливана.
— Мир тебе, Насир, — приветствовал он зятя. — Со вчерашнего дня пытаюсь тебе дозвониться.
— И тебе мир. Дела, дела. Ни минуты покоя…
— Я по поводу Аиши хотел с тобой поговорить. Меня беспокоит её увлечение молодым человеком из Союза. Он уже и со своими родными её познакомил. И Аиша начала ходить к нему на курсы по русской борьбе.
— Что? Русская борьба? А он кто, вообще?
— Фирдаус говорил, что он учится на педагога. Уже преподаёт физкультуру у себя в учебном заведении и ведёт курсы по русской борьбе для взрослых, куда к нему Аиша ходит. Денег у него нет, но, правда, есть очень важный для моих дел родственник. У нас с ним совместный крупный бизнес, но никому не говори, это секрет.
Насир замолчал надолго, переваривая полученную информацию.
— Ты же знаешь, Тарек, моя семья придерживается светских традиций. И ты мою жену, свою дочь, Медину, воспитал на этих же традициях. Однако мы, хоть и далеки от традиционных патриархальных взглядов, но воспитывали Аишу правильно, она благоразумная девушка.
— И ты не считаешь, что пора вмешаться?
— Не думаю, что это хорошая идея, начать сейчас выкручивать ей руки, — задумчиво проговорил Насир. — Совершенно нормально, что молодая девушка общается с молодыми людьми. Это неизбежно и, более того, я это приветствую. Ты же знаешь, что у меня нет сына, мне придётся оставить свой бизнес Аише. Она должна уметь общаться и с противоположным полом тоже на равных. Не робеть, не потуплять взор, а отстаивать жестко свою позицию. А иначе, как она будет самостоятельно бизнес вести? Так что русскую борьбу приветствую. Сама бы не придумала туда записаться, надо было мне догадаться ее туда отправить. И учеба в СССР, как ты посоветовал, тоже хорошая идея. Все говорят, что у них женщины держатся на равных с мужчинами, не то, что у нас. И лучше, чем Париж, где женщины в знак того, что они якобы равны с мужчинами, только курить и пить начинают, а на самом деле у них никакого равенства с ними нет. Все деньги, как и у нас, у мужчин.
— Это верно, — ответил пораженный такой широтой взглядов зятя Тарек, — когда я был в СССР, то видел множество врачей-женщин, и учителей-женщин. Там даже среди хирургов полно женщин, и много женщин-профессоров в университетах. В Париже в этих профессиях сплошь мужчины, женщин не подпускают практически… Ты не поверишь, но в СССР есть даже полно женщин-инженеров и архитекторов!
— Вот и мне так же соседи сказали, правда, в основном осуждая, как можно было дочь отправить в такую безбожную страну, где женщина в штанах управляет сама паровозом. Но мне-то именно это и надо! И вообще, Аише надо учиться принимать самостоятельные решения.
— Но я все же считаю, что у них с этим парнем всё зашло уже слишком далеко, — возразил Тарек. — Он каждый раз возит её домой к Фирдаусу после своих курсов. И по выходным они вместе время проводят. А на днях он спрашивал Фирдауса про курсы арабского языка для себя.
— Воспитана Аиша правильно, лишнего себе не позволит, я в этом уверен, — задумчиво проговорил Насир. — А то, что этот парень оказывает столько знаков уважения к ней, согласись, о многом говорит. Педагог, говоришь, человек с такой профессией глупостей наделать не должен.
— Мне бы твою уверенность, — ответил Тарек зятю, но в глубине души был рад, что не надо устраивать внучке тиранию вселенского масштаба, — ладно, по этому вопросу все ясно. Ты надумал уже, как я тебе советовал, продавать бизнес и переезжать из Ливана вслед за нами?
* * *
Начали собираться с женой домой. Немного жалко было расставаться со всеми, но очень рад был повидаться.
— Вот, жизнь, — проговорил я, оглядывая родных, когда мы вернулись за стол, проводив Балдина, — только встретились и опять все разбежимся сейчас кто куда…
— А вы приезжайте к нам в гости, — тут же пригласил Ахмад.
Хотелось сказать, уж лучше вы к нам, но промолчал, только улыбнулся, кивнув благодарно.
Бабушки надавали нам с собой еды всякой разной после свадьбы.
— Хоть ужин не надо готовить, — возразила мне бабушка в ответ на мои попытки соскочить.
Тузик остался в деревне. Гончаровы решили вернуться в Москву с нами. Родька с Галиёй сидели сзади с переносками на руках. А Гриша сел со мной вперёд. Не все вещи поместились в багажник, Гончаровым бабушки тоже ссобойку вручили. Пришлось Грише одну сумку себе в ноги поставить. Ничего, в тесноте, да не в обиде.
Уезжали все с сожалением, хотелось ещё пообщаться с родными. Представил, как жена сегодня вечером с братом будет прощаться, которому во Владик возвращаться. Пять лет не виделись, и когда следующая встреча случится, не известно. Разбросала жизнь по бескрайней стране. Вот, чую, слёз будет…
По приезду Гончаровы помогли нам с женой поднять детей и вещи до квартиры. Прощаясь, Родька напомнил про концерт в школе. Обещали всенепременно быть.
Ну а затем состоялась встреча Галии с братом. Рафик отличался от своих младших братьев, был постройнее и повыше. Галия повисла у него на шее и разрыдалась от избытка чувств. Тот и сам еле держался. Загит принял у меня переноски с детьми, пока я заносил
