Одна женщина сделала аборт и поисповедалась в этом грехе. Но исповеди в таком случае недостаточно. Недостаточно рассказать о грехе. Нужно смириться и покаяться в содеянном.
Смирение — это действие, а не слова. Слова сладки на вкус. Душа может растрогаться и умилиться от слов, слова дарят ощущение сладости. А дело смирения на вкус очень горькое и едкое. Вот так: слушать о смирении — сладко, а выполнять — горько. И отец Георгий (Карслидис), известный духовник в Северной Греции, сказал этой женщине, которая сделала аборт (а она была очень красивой, богатой аристократкой):
— Вот что тебе надо сделать. Ты оденешься в лохмотья, никому не будешь говорить, кто ты, и отправишься в такое-то село. И целую неделю ты будешь просить там милостыню, никому не рассказывая о своем прошлом и настоящем. Даже имени своего не будешь называть. Это унижение поможет твоей душе смириться по-настоящему и очиститься от того зла, которое ты причинила другой душе, твоему ребенку, умершему, не успев появиться на свет.
Женщина все исполнила и после этого почувствовала то, чего не чувствовала во время исповеди, — облегчение. И исцелилась от греха.
Когда мы только встаем на путь смирения, то первое искушение, которое приходит к нам, — это тщеславие. Как только захочешь быть смиренным, в голове сразу начинают появляться тщеславные мысли. А что такое тщеславие? Это когда человек сделает доброе дело, и втайне начинает гордиться этим. Например, я пощусь, и тут мне приходит помысел, и я начинаю думать: «Молодец! Раз пощусь, то я не такой, как остальные! Я другой, я лучше!»
Или, например, можно скромно одеваться (что само по себе хорошо), но появляются тщеславные мысли на этот счет, и вслед за ними приходит высокомерие и самодовольство. И человек начинает думать: «Видишь, что творится вокруг? Мир погибает, все одеваются вызывающе, а ты — не такой. Молодец!» Это «Молодец!», которое мы произносим про себя после каждого доброго дела, и есть тщеславие. Это искушение, с которым мы будем сталкиваться всегда при совершении хорошего поступка, потому что каждый раз в нас что-то раздувается изнутри, и появляются мысли: «Молодец! Я сделал это втайне!» Но слово «Молодец!» сказано, и таким образом мы уже возгордились. Меньше всего это похоже на смирение.
Смирение подразумевает желание научиться. Когда у человека есть смирение, он не говорит: «Я все знаю!». Он задает вопросы — своему супругу, супруге или даже своему ребенку. В свое время это произвело впечатление на святого Иоанна Лествичника, когда в одном монастыре он увидел седовласых старцев, задающих вопросы священнику, который их исповедовал (а священнику было сорок лет). Это были старцы, монахи, закаленные в молитве и духовной брани, и они смиренно задавали вопросы человеку моложе себя.
И в наши дни такое бывает. На Афоне есть игумены, которые моложе многих монахов в монастыре. И такой игумен, несмотря на сан, идет к старшим и спрашивает у них совета, чтобы смириться, а не действовать по своему усмотрению. Это полезно для души.
Не будем говорить: «Я все знаю! Не указывай мне, что делать!» Ведь такое отношение передается всем членам семьи, всем окружающим.
Однако бывают случаи, когда христианин имеет право возмутиться относительно случившегося и таким образом продемонстрировать «эгоизм» без вреда для души. Что же это за случаи? Когда необходимо встать на защиту православной веры, мы не только можем, но и должны быть категоричными, строгими. И это будет не эгоизм, а исповедание веры. Когда святому Агафону предъявляли ложные обвинения, клеветали на него, он принимал все. А его называли грешником, лжецом, эгоистом… Но когда его обозвали еретиком, он ответил:
— Послушайте! Насчет всего того, что вы говорили мне до этого, у меня есть надежда исправиться. Но если я соглашусь с тем, что я еретик, то потеряю надежду на спасение! Если я еретик, то не могу спастись. Поэтому я не соглашаюсь с вашими словами.
Святые отцы так объясняют поведение Господа в иерусалимском Храме. Взяв бич и выгоняя продающих и покупающих, Он в тот момент не испытывал чувства гнева. Он ни на кого не злился и полностью контролировал Свое поведение и действия. Он перевернул скамейки, рассыпал деньги, но когда оказался перед клетками с голубями, которые предназначались для жертвоприношения, сказал: «Возьмите это отсюда!» (Ин. 2:16)
То есть если бы Христос потерял над Собой контроль, Он опрокинул бы и клетки с птицами. А так как голуби были ни в чем не виноваты, Он не причинил им вреда. Об этом говорят толкователи Евангелия. Следовательно, Господь не был в нервном состоянии. Он совершил все это не из эгоизма, а из любви — истинной любви к Закону Божиему, желая защитить Храм. И христианину, желающему стать смиренным, нельзя гневаться, нельзя спорить.
Один послушник старца Паисия (Святогорца) рассказывал:
— В каких бы грехах мы ни исповедовались отцу Паисию, он принимал нашу исповедь с большим смирением, любовью, человеколюбием, и говорил нам: «Ну вот, и ты — человек. Ничего, исправимся!» И никогда не ругался. Только в одном случае он огорчался очень сильно — когда мы начинали гордо спорить, выказывая тем самым свой эгоизм. Только тогда он говорил: «Сейчас, дитя мое, я не могу тебе помочь». Когда мы вели себя так, его душа страдала. Потому что в нашем поведении был эгоизм. Грех — свойство человека, а эгоизм — свойство диавола.
Смиренный человек легко исправляет свои ошибки. И ему легко помочь. Не знаю, задавали ли вы себе этот вопрос — почему исповедь нас не меняет. К сожалению, я вижу это по себе, да и по другим людям. Мы идем на исповедь, но после нее не особо исправляемся — по крайней мере, настолько, чтобы можно было сказать: «За последние пять лет я сильно изменился».
Почему же мы не меняемся? Потому что у нас нет смирения. Мы не даем другим людям сформировать наш характер. Например, человеку говорят: «С этого дня ты должен поститься!» И здесь необходимо смирение, чтобы ответить: «Да, я буду поститься, не буду есть мясо». А человек вместо этого говорит: «Постойте-ка, вы мне указываете, должен я поститься или нет? А еще — во сколько я должен вставать, чтобы идти в церковь, делать то или другое?..» Эгоист не позволяет никому управлять собой, но тем не менее им управляют — его собственные страсти. А получить руководство и воспитание из рук Церкви он не может.
В одном из псалмов говорится, что «во смирении нашем вспомнил нас Господь…, и избавил нас от врагов наших» (Пс. 135:23–24). А святые отцы дополняют: Он избавил нас так и от страстей, нечистот и немощей. Когда Бог видит смиренного человека, Он избавляет его от всякого искушения. Смиренные люди не пытаются постичь Божественную Истину, а просто живут в Ней. У них простые мысли — они думают, как дети. А у человека, который путано выражает свои мысли, путано рассуждает, душа смиряется, как правило, с трудом.
Некоторые люди, приходя к старцу, начинают задавать ему странные вопросы. А ведь вопросы свидетельствуют о духовном развитии человека. И вот, например, когда к старцу Порфирию приходили смиренные люди, они задавали ему вопросы о спасении. А другие, чья душа была наполнена эгоизмом, спрашивали, покупать ли мотоцикл, выйдет ли дочь в ближайшее время замуж и т. д. Кто-то даже просил старца помолиться о выигрыше в лотерею. То есть люди спрашивали о том, что не было существенно для их спасения.
Вместо того, чтобы заглянуть в себя, эгоист смотрит на других. А еще он внимательно рассчитывает, когда придет Антихрист, какие у него будут цифры, и т. д., и т. п. — вместо того, чтобы следить за собственной душой. А о чем в древности люди спрашивали старцев? В Патерике часто рассказывается, как какой-нибудь человек приходит к старцу и говорит ему:
— Отче, скажи, как можно спастись! Скажи, что нужно сделать, чтобы спастись, полюбить Христа, победить свои немощи и страсти!
Эти вопросы мы должны задавать и себе, и своему духовнику, и святым людям (если появляется такая возможность). Эти вопросы не содержат простого любопытства, под которым скрывается эгоистическое желание заниматься чем угодно, но только не собой. То, о чем я говорю сейчас, не абстрактно.
Когда ученики спросили Христа: «Господи, неужели мало спасающихся?» (Лк. 13:23), Он не ответил прямо на этот вопрос, а сказал: «Подвизайтесь войти сквозь тесные врата» (Лк. 13:24). Помните? То есть у Него спросили одно, а Он ответил другое. Спросили, сколько людей спасется, а Он ответил: «Старайтесь подвизаться — вот что вас касается. А сколько людей спасется — это вас не касается». Таким образом Господь возвращает нас на землю, к смирению.
То же самое Он сказал и апостолу Петру. После Воскресения Господь сказал ему: «Иди за Мною» (Ин. 21:19). А он начал спрашивать Христа о св. Иоанне Богослове, что будет с ним («Господи! А он что?») (Ин. 21:21). Что ответил Господь? «Что тебе до того? Ты иди за Мною» (Ин. 21:22). То есть то, что будет с Иоанном, его жизненный путь, — это Мое и его дело. А ты смотри на себя. Помогая себе, ты поможешь и другим.
