Мы использовали скорый поезд, для которого требовалось специальное разрешение и который каждый вечер отходил с Силезийского вокзала в Берлине в Главную Ставку — «Волчье Логово». Поезд состоял только из спальных вагонов, а пассажирами были главным образом высшие офицеры и партийные функционеры.
Засекреченный «Auswertestelle Ost» расположен среди Мазурских озер. На ближайшей станции нас встретила машина из Морицфельда. Среди леса мы нашли полевой аэродром. С северной стороны находились бараки и более солидные постройки для добровольцев и для немецкого и русского опрашивающего персонала. Снаружи была ограда из колючей проволоки. В Морицфельде велась также военная и техническая подготовка добровольцев из лагеря в Сувалках для их будущих заданий. Бывшие советские летчики, все молодые люди, были в совершенно новых, хорошо пригнанных формах чинов немецких воздушных сил с соответствующими обозначениями их чина. Дух, который здесь господствовал, произвел на Власова глубокое впечатление.
Нас поместили в бараке на краю аэродрома, вблизи леса. Подполковник Холтерс заботился о строгой дисциплине, порядке и абсолютной чистоте во всем лагере. Замечание Власова, что Холтерс был бы хорошим председателем колхоза, основывалось на том, что подполковник одновременно организовал тут большую кроличью ферму.
Настоящим главой и руководителем опросов был выходец из Эстонии старший лейтенант Алольф Идол. Он хорошо говорил по-русски и проявлял деловой подход к опросам и внушавшую доверие человечность.
Личное появление Власова вызвало сенсацию. Мы присутствовали при нескольких опросах и удивлялись — с какой готовностью советские летчики описывали свою службу, военные задания и события на родине. Сначала вновь прибывших осведомляли о целях и задачах РОА и отвечали на их многочисленные вопросы. Весьма быстро они переставали быть скрытными и начинали высказывать свое одобрение Власову и его движению. Власов часто принимал участие в разговорах, с целью выяснить подробности.
Согласно приказу Главного штаба Военно-воздушных сил, все сбитые советские летчики не подлежали опросу местных штабов, а только штаба в Морицфельде. Как правило, требовалось не больше двух-трех дней, чтобы доставить их в Морицфельд. Поскольку главным образом это все были новички или служившие в гражданской авиации, — в их показаниях было много интересного из области их профессии. В помещении для опросов висела большая карта Советского Союза, на которой был намечен маршрут возможной прямой воздушной связи Берлин — Токио… Тут же находились и самые современные аппараты.
Между советскими летчиками, которые присоединились к Власовскому Движению, были некоторые, занимавшие в советских воздушных силах ответственные посты. Были даже и «герои Советского Союза», как, например, капитан Бычков. Это звание приблизительно соответствует званию кавалера немецкого рыцарского ордена Железного Креста.
Интересной фигурой в этом кругу была летчик майор Серафима Захаровна Ситник, известная под кличкой Симочка, высокого роста, красивая, самоуверенная женщина лет тридцати. Ее самолет был сбит в воздушном бою. Она смогла спастись на парашюте, но при этом была тяжело ранена. В Морицфельде она ходила еще в своей советской форме с майорскими нашивками и с тремя орденами на груди, Она была начальником Разведывательного Отделения 205-й Дивизии истребителей. То обстоятельство, что немцы привезли к ней ее мать и пятилетнего сына из занятых областей, привело ее к Власову. Она провела несколько вечеров с ним и его спутниками, играла на гитаре и пела приятным голосом. От нее я в первый раз услышал в замечательной передаче общеизвестную солдатскую песню во время Второй мировой войны в Красной армии «Землянка». Слова этой песни написал поэт Константин Симонов:
Вьется в дымной печурке огонь,
На поленьях смола как слеза…
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза,
О тебе мне шептали цветы
В белоснежных полях под Москвой…
Я хочу, чтоб услышала ты
Как поет мой голос живой.
Ты сейчас далеко, далеко,
Между нами поля и снега,
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти — четыре шага.
Пой, гармонь, зимней вьюге назло,
Запоздалое счастье зови!
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви.
Мать Симочки была простой крестьянкой, которая говорила, что она думала… Так, она сказала мне, крестясь при этом: «Господь наградит Сталина, Господь даст ему здоровье и успех. Ведь это он сделал из моей Симы летчика и офицера. Не будь Сталина, она бы теперь доила коров и вывозила бы навоз!». Про себя я думал: скорее всего при этом Симочка была бы счастливее, чем став майором.
Конец Симочки был грустным. Из-за ее ранений ее перевели в Пропагандную часть, и она стала жертвой немецкой провокации. В чаще Мазурских лесов, как предполагали, действовали партизаны, и будто бы этому были даже доказательства. С Симочкой заговорили немецкие агенты, которые выдавали себя за советских партизан. Симочка поверила этому обману и за это заплатила жизнью.
Меня беспокоило то, что нас поместили в немного отдаленном бараке. Если действительно налицо были партизаны, то они пошли бы на любой риск, чтобы похитить Власова. Полевой аэродром представлял большие возможности для такого командо-предприятия. Из-за этих опасений я по несколько раз в ночь обходил подлесок. При этом я часто останавливался и прислушивался, но кроме только повторявшихся криков вальдшнепа я ничего не слышал. Когда я днем рассказал о моих наблюдениях старшему лейтенанту из лагерного персонала, он возразил: «Это, конечно, не был вальдшнеп. В это время года они еще не кричат.»
Подозрение, что такой крик был подражанием человека — что было весьма просто — очень меня обеспокоило, и я решил убедить Власова поскорее уехать. Если партизаны действительно готовили нападение на него, то им потребовалось бы несколько дней для подготовки. Поэтому я пустил слух, что мы уезжаем в пятницу, а на самом деле мы уехали во вторник.
Как я позже узнал, в Auswertestelle Ost допрашивали несколько важных военнопленных, в числе которых был сын Сталина, капитан артиллерии Яков Джугашвили. Его допрашивали неделями, и ответы его записывались на пленку. После этого из вырезок составили воззвание, которое призывало голосом сына Сталина офицеров Красной армии прекратить сопротивление немецким войскам. Эта манипуляция состоялась без ведома опрашиваемого, и он, конечно, никогда не согласился бы с таким воззванием.
По рассказам всех, кто его знал, Джугашвили был спокойным, скромным и всегда корректным офицером. Он вообще не признавал всех методов своего отца. Возможно, что отрицательное отношение к отцу было вызвано тем, что Сталин покинул свою первую жену, его мать — грузинку.
После того, как подделанное воззвание было обнародовано, след Якова Джугашвили теряется… Немцы потеряли к нему интерес. Мне стало известно, что после войны советские агенты лихорадочно искали в Германии этого человека, но найти его не удалось. Теперь мы знаем, что он сам искал смерти.
О его брате Василии известно больше, благодаря сообщениям маршала Красной армии Рокоссовского. У него было много неприятностей из-за сына Сталина, который, благодаря отцу, занимал высокий пост в Военно-воздушных силах. Василий постоянно обращал на себя внимание, вызывая раздражение своим громким и нахальным поведением. Его загулы, большей частью переходившие в драки, вызывали открытое осуждение маршала Рокоссовского. Военная карьера Василия резко оборвалась сразу же после смерти его отца.
Мы покинули Морицфельд, эту первоначальную ступень воздушных сил, с весьма радостными впечатлениями и надеждой, что эта небольшая лётная часть быстро разовьется в план, задуманный полковником Мальцевым по созданию собственных воздушных частей.
Но конкретные шаги в этом направлении могли быть предприняты лишь 16 сентября 1944 года, после признания Власовского Движения. С начала марта 1945 года (на самом деле уже 4 февраля 1945 г.) Военно-воздушные силы РОА в составе Русской Освободительной Армии перешли в подчинение генералу Власову, который призвал произведенного в генерал-майоры Мальцева к командованию Воздушными силами КОНРа. Генерал-лейтенант Ашенбреннер с присущей ему энергией и рядом действий прилагал все усилия к формированию, обучению и вооружению воздушных сил РОА.
Боевой состав этой части насчитывал 5000 человек.
Если в этот заключительный период войны еще удалось сформировать несколько воздушных частей, то этим мы обязаны не только генерал-майору Мальцеву, но главным образом генерал-лейтенанту Ашенбреннеру. Он предпринимал все, чтобы устранить с дороги все нараставшие препятствия. Он гордился этими частями, которые отличались внутренним крепким боевым духом. Они это и доказали, когда самолеты эскадрильи ночного действия поддерживали наступление Первой дивизии на советское предмостное укрепление Эрленхоф к югу от Фюрстенберга на Одере.
