«У Ольги имелся хороший выбор. С ее красотой и умом она могла бы выйти замуж за какого-нибудь иностранного дипломата и уехать куда-нибудь в Америку, Германию или Францию. Но она выбрала меня…» — не без гордости говорил Градский.
В этом браке родилось двое детей, причем оба входят в одну астрологическую команду с Быком: сын Даниил (1981, Петух) и дочь Маша (1985, Бык).
В тех же 80-х исполнилась давняя мечта Градского — петь в Большом театре. Еще в конце 60-х в группе стажеров он пробовался попасть в труппу прославленного театра, но его не взяли. И вот теперь, спустя десятилетие, его мечта сбылась — ему предложили исполнять арию Звездочета в опере Римского-Корсакова «Золотой петушок». Правда, спел он ее всего два раза. Почему? Послушаем самого А. Градского:
«Репетировал я почти пять месяцев. Оперу ставил бесконечно мною любимый Евгений Федорович Светланов. А Большой театр, должен сказать, это довольно специфичное заведение. Там очень не любят пришельцев со стороны. Тем более в партии Звездочета. В спектакле «Золотой петушок» из шести главных партий четыре или пять исполнялись людьми приглашенными. Труднейшую и, в общем-то, невыигрышную для вокалиста оперу вставлять себе в репертуар за те же деньги никто из солистов Большого театра не захотел. Там пахать надо было. Светланов сделал прекрасный спектакль, минут 25 нам аплодировала публика. Это все зафиксировано, у меня есть пленка. Если б не Леня Ярмольник, который обаял билетерш и снял меня любительской камерой, этого бы не осталось…
Спектакль сразу же пригласили на гастроли в Японию. И тут же солисты Большого театра сказали: «Как это так?! Театр едет в Японию? Мы должны петь в первом составе». И стали потихонечку вытеснять нас. Начались интриги против Евгения Федоровича, и я сказал ему: «Давайте, я не буду усложнять вам жизнь. Я не буду больше петь. Я считаю, что спортивный подвиг мы с вами сделали, а участвовать в склоке я не хочу».
Тем временем начавшаяся в стране перестройка открыла перед Градским широкие возможности. Он наконец стал членом Союза композиторов, получил право вести на радиостанции «Юность» свою собственную передачу, которая так и называлась «Хит-парад Градского», фирма «Мелодия» выпустила одну за другой несколько его дисков: «Стадион» (1985), «Звезда полей» — песни на стихи Н. Рубцова (запись 1982, выпуск 1986), «Сатиры Саши Черного» (запись 1980, выпуск 1987), «Утопия А. Г.» (1987), «Флейта и рояль» — вокальная сюита на стихи В. Маяковского и Б. Пастернака (запись 1983, выпуск 1988), «Ностальгия» — сюита на стихи В. Набокова (1988), «Монте-Кристо» (1989).
В те же годы Градский вел довольно активную гастрольную деятельность. Причем если до перестройки ему разрешали выступать только в небольших концертных залах (в 1981 году концерт Градского в Свердловске вообще запретили — распоряжением первого секретаря обкома Бориса Ельцина, который по году рождения был Козой (1931), а у той с Быком сложные отношения), то теперь он «дорвался» до стадионов. Но в отличие от большинства рокеров Градский вел себя весьма сдержанно и никогда не заигрывал с публикой — все-таки он был рокер с консерваторским образованием. На одном из концертов фестиваля «Интершанс» Градский даже отказался выступать из-за разнузданного поведения зрителей. Сам он вспоминает об этом так:
«Мне не понравилось поведение двух сотен ребят, очевидно, поклонников Бориса Гребенщикова, которые просто мешали работать — орали, верещали, пьяные были, наверное, или плохо воспитанные. Я расстроился от того, что у Бори такие фанаты, и ляпнул фразу типа: «Ребята, ну вас всех в ж… Я для вас петь не буду!» После этого я зарекся петь в сборных рокерских концертах в столице. И с тех пор не пою. Потому что аудитория этих мероприятий вести себя не умеет».
В 1988 году Градский впервые посещает США, причем едет туда по приглашению — как «звезда русского рока» (до этого его выпускали только в Болгарию). После этого он уже десятки раз выезжал за рубеж и довольно быстро наверстал упущенное за годы так называемого «застоя».
Сольные выступления Градский прекратил в самом начале 90-х. Изредка он соглашался выступить на совместных рокерских тусовках (например, на 25-летие «Машины времени»), но сольных концертов не устраивал. И только в июне 1997 года вновь вышел на сцену — вместе с Оркестром русских народных инструментов имени Осипова дал концерт в Зале имени Чайковского. Естественно, в зале был аншлаг.
В те годы Градский жил с женой и двумя детьми неподалеку от Ленинского проспекта. В начале 90-х он начал строительство дома за городом по собственному проекту, но это строительство длилось слишком долго. Как объяснял сложившуюся ситуацию сам Градский: «Дело не в деньгах. Он стоит не намного дороже, чем любой дом среднего «нового русского». Просто я решил его делать так, как я это понимаю…»
И все же дом музыкант тогда достроил.
В большинстве публикаций о Градском его неизменно называют «отцом русского рока», хотя сам он от этого звания открещивается. «Я всего лишь отец своих детей!» — говорит Градский. Кстати, отец весьма своеобразный. Корреспондент газеты «Московский комсомолец» К. Пряник, бравшая интервью у музыканта в самом конце 90-х, лично убедилась в этом. Вот как она описывает увиденное в доме Градского:
«Входит дочь Маша. Берет с папиного стола книжку о князе Юсупове. Маша: «Это тот самый, который бисексуал?» Папа: «Нет, дочка, его просто вые…ли в жопу, а он назвал это красивым словом «бисексуал». На самом деле — обычный пидар». Сосед слева (смущенно): «Рядом дети, а мы тут так ругаемся…» Папа: «Маша, ну-ка научи дяденьку ругаться… Моим детям разрешено абсолютно все. Я всегда им говорю: «Смотрите, как папа ругается, пусть для вас это будет одним из самых дурных примеров. Если у вас есть протест против ваших родителей, выразите его тем, что не будете делать, как ваш отец».
В «именном» году Быка (1997) с благословения мэра Москвы Ю. Лужкова Градскому выделили здание бывшего кинотеатра «Буревестник» для создания в нем собственного театра. Однако следом шел год Тигра (1998), который для Быка считается неудачным. Так и вышло. 17 августа 1998 года в стране разразился дефолт, и открытие театра было отменено.
Из интервью А. Градского конца 90-х: «У меня есть комплекс неоцененности. А насчет того, что я никому не нужен — никому из них не нужен. Это правда. И поэтому иногда червячок самолюбия все-таки дает о себе знать. Думаю, что если я и не великий музыкант и не великий певец, то только потому, что мне слабо быть выше всего этого. В книжках пишут, что истинно великому человеку наплевать, что о нем думают, — он общается напрямую с Богом. И ужасно то, что я действительно общаюсь напрямую с Богом. Тут два варианта — либо все это вранье про великих и в глубине их тоже точит этот червь, либо я недостаточно большой талант, чтобы жить и думать так, как они…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
