— Нет проблем, Александр Иваныч. Говорите адрес.
В оперативности Дегтяреву не откажешь, приехал он быстро. Трифонов не стал ничего объяснять, только указал на две-три детали.
— Человек провел возле окна не один час. Пол сделан из прутьев. В щели забилась листва и уличная грязь. Надо взять образцы.
Дегтярев все осмотрел, изучил, собрал образцы, даже отпечатки пальцев обнаружил.
— Скажи мне, Александр Иваныч, как ты вычислил это укромное местечко? Значит, тебе известно, на кого покушался Толстиков?
— Чего с тобой спорить, ты же ас в своем деле. Знать не знаю, но догадываюсь.
— Тут есть следы крови. Толстикова убили у окна. Решетку он распилил для ствола винтовки. Слишком узко. Приклад в плечо не упрешь, если ствол наружу не выставить. И обзор открывается лучше. Ботинки Толстикова у меня в лаборатории. Я и без анализов тебе скажу, что все сойдется. Труп выносили, он же не сам вышел. На ботинках остались только местные следы. Почва со свалки на обувь не попала. Масляное пятно есть на подоконнике. Винтовка была хорошо смазана. Ждал он долго, вот почему положил ствол на приступок. Но если помнишь, стреляли ему в затылок. Значит, он не знал о засаде. Его опередили.
Трифонов погладил свою щетину и промолвил:
— Но я не могу понять, как его цель, намеченная им жертва, могла точно рассчитать, где Толстиков устроит засаду и когда.
— Все просто — его выследили.
Трифонов не согласился:
— Нет. Его ждали. Входная дверь смазана. Они впустили Толстикова первым, дали ему подготовиться, долго мариновали, притупляя бдительность, а потом тихо зашли и хлопнули снайпера.
Дегтярев кивнул.
— Убедительно. Но их было двое. Помнишь кроссовки сорок первого размера? Однажды мы уже видели такие следы на чердаке в доме на Мясницкой.
Теперь они есть за углом, куда Толстиков не дошел. Там сплошная пыль и, несмотря на решетчатый пол, на прутьях остались следы рисунка.
— Верно. Значит, ты хочешь сказать, что один человек ждал Толстикова здесь, сумел его отвлечь, а второй тем временем тихо зашел и оказался у Толстикова за спиной? — заключил Трифонов.
— Именно это я и хочу сказать.
— Ребятам с улицы такой расчет не под силу. Тут чувствуется опытная рука.
— Спецназ. Офицерский состав. Опыт работы не менее десяти лет. Захват, освобождение заложников, тренинг. Толстиков ведь тоже прошел горячие точки, его не так просто было накрыть в момент работы. Где-то он зевнул.
— Просто не знал о существовании второго бойца.
— По моей теории он пятый.
Дегтярев махнул рукой:
— В твоих дебрях сам черт заблудится. Я даже вникать не хочу.
Глянув в окно, эксперт от неожиданности вздрогнул. По тротуару к своему дому подходила Наташа.
— Бог мой! — воскликнул он. — Кажется, у меня начались галлюцинации.
— Так оно и есть, Игнат Всеволодович. И постарайся забыть о том, что видел.
— Ну, Трифонов, ты даешь!
13
Генерал Колычев приехал в МИД в сопровождении своей секретарши и консультанта Натальи
Демьяновой в мундире и с целым портфелем документов.
Встреча с консулом Иордании и старшим советником министерства Илларионом Прониным носила официальный характер. Консул передал ноту протеста в связи с исчезновением на территории России официального представителя королевства Иордании Абу аль Фар Харима. Протокол был выполнен по всей форме, после чего консулу предложили перейти в кабинет, отведенный для переговоров с правоохранительными органами. Он мог и не разговаривать со следователем, это не входит в обязанности дипломата, официального представителя другого государства. Но Колычев не сомневался, что консул согласится на неофициальную беседу. Так оно и случилось.
Представитель МИДа откланялся и не присутствовал при беседе. В помещении остался личный переводчик консула, хотя можно было обойтись и без него, так как консул долгие годы учился в России, имевшей в то время название СССР, и прекрасно знал русский язьж. Неофициальный характер встречи позволял ему разговаривать по-русски, но он этого не захотел.
Колычев умел вести переговоры. Он руководил учреждением, где работали люди с большими амбициями, без навыков гибкого дипломата там не управишься. И все же он решил, что Наташа лучше справится с задачей.
— Уважаемый господин Махмуд Равви, — начала Наташа, — правоохранительные органы России уже занимаются поисками подданного Иордании господина Абу аль Фар Харима. Мы знаем причины, по которым похитили вашего соотечественника. Мы имеем представление, кто, какая организация замешана в похищении. Наша обязанность — найти представителя дружественной нам страны, с которой мы имеем давние теплые отношения. Но… Но я хочу предупредить вас, что при поимке похитителей выплывут наружу нелицеприятные факты, связанные с личностью Абу аль Фар Харима, его связи с преступными элементами как на территории России, так и на территории Иордании. Мы передадим вам копии материалов, подтверждающих мои слова, и надеемся, что вы с ними ознакомитесь и отнесетесь к документам с должным вниманием. Конечно, вам потребуются консультации с вашим правительством, мы не торопим вас с ответом. Я только хочу официально заявить, что лица, поддерживающие преступные связи с Фар Харимом, уже арестованы и дают показания.
— Вы хотите назвать уважаемого Абу аль Фар Харима преступником?
— Мы не дипломаты, а полицейские и привыкли называть вещи своими именами. Сейчас речь идет о престиже вашего королевства в глазах мировой общественности. Вы знаете, как относится мировое сообщество к некоторым государствам Ближнего Востока. Стоит ли раздувать очередной пожар? Мы уверены, что ваше консульство получило требования от похитителей Абу аль Фар Харима. Иначе в их акции нет смысла. Когда похищают людей такого ранга, требуют выполнения определенных условий взамен на освобождение. Это так?
Дипломат долго молчал, потом кивнул головой.
— Мы работаем с этим делом около полугода, — продолжала Наташа. — И можем предположить, что вам выставили требование найти и вернуть в Россию больше сотни женщин, попавших в Иорданию незаконным путем без их на то согласия. Абу аль Фар Харим имел к этому делу самое непосредственное отношение. Вы сможете в этом убедиться, ознакомившись с материалами следствия.
Наташа передала переводчику портфель.
— Сейчас, — продолжала она, — речь идет о гласности. Вы должны нас правильно понять. Мы вовсе не хотим, чтобы разразился крупный скандал. А похитители Абу аль Фар Харима способны раздуть пожар, так как знают о преступном сговоре не меньше, чем следствие. В первую очередь они обратятся к зарубежным средствам массовой информации, на которые наше государство повлиять не сможет. Мы призываем вас к разумным действиям. Если вы сумеете выполнить требования похитителей, мы гарантируем вам возвращение Абу аль Фар Харима в целости и сохранности, а также ликвидацию банды, похитившей его. Это самый разумный выход из создавшегося положения, как бы ни странно он звучал в устах представителей правоохранительных структур. Грязная история с похищением русских женщин не должна стать достоянием мировой общественности. В этом, мы полагаем, наши интересы сходятся. Дальнейшая судьба Абу аль Фар Харима нас не интересует. Эти вопросы будут решать ваши судебные инстанции. Ведь вы наверняка получили адреса нелегальных притонов и лагерей, где содержат русских рабынь. Можете не отвечать, мы имеем представление о схеме преступного синдиката, и вряд ли иорданская полиция столкнется с трудностями при поиске женщин, указанных в списке. Все зависит от того, насколько вы сумеете убедить свое правительство в необходимости данной акции. Вот почему я стараюсь говорить с вами откровенно, прямо, не обхожу острые углы. Взвесьте на чаше весов два варианта, предложенных вам, и вы без труда поймете, что для сохранения лица вашего королевства, вам выгоднее пойти на сделку с похитителями, чем обнародовать ужасающие преступления, творящиеся в некоторых районах Иордании. Мы продолжим поиски Абу аль Фар Харима, вы приступайте к поискам женщин, указанных в списках. А лучше всего и остальных, не вошедших в этот перечень.
Наступила долгая пауза, потом консул встал и сказал по-русски:
— Я внимательно ознакомлюсь с материалами дела и доведу до сведения моего правительства все ваши пожелания. Надеюсь, мы придем к общему знаменателю.
Араб покинул помещение в сопровождении своего переводчика, держащего в руках портфель с документацией.
— Послушайте, Наталья Пална, о каких притонах и лагерях вы говорили? Я ничего о них не слышал, — удивленно спросил Колычев.
— Обычная ловушка, Геннадий Алексеич. Просто я нашла одну женщину, вернувшуюся из тех мест, и она мне многое рассказала. Но ее свидетельство в юридическом плане ничего не значит. А консул решил, что нам известно гораздо больше, чем он себе представлял.
