Роман покосился на Стена. Тот вновь лежал. Неподвижно. Глаза закрыты. Нить переливалась на шее ярче обычного… Великая тайна — дарение ожерелья. Роман даровал ожерелье дважды. Тине и Юлу. При создании ожерелья можно заложить в нить свою власть. Господин Вернон, лишь слегка коснувшсь неотвердевшей нити языком, усилил свою связь с Юлом. Теперь колдун слышит ожерелье мальчишки за многие километры.
Да, можно подчинить дареное ожерелье… А можно создать и не подарить. Именно так. Когда колдун создает для ученика водную нить, он ее дарует… Отдает часть своей волшебной силы и тем самым включает нить. А если не отдать? В этом случае нить останется в распоряжении создателя и не будет подчиняться носителю ожерелья. Роман при первой встрече со Стеном решил, что тот слишком рационален, чтобы понимать волшебнуть нить, слишком упрям, чтобы подчиниться даже собственному дару, и потому ожерелье не срослось со своим владельцем. На самом деле причина была проще — нить все еще управлялась Гамаюновым. Учитель не отдал ожерелье ученику. Надел на шею, но не одарил. Так что вырезать волшебную нить для Беловодья Гамаюнов мог, управляя ожерельем вместо ученика. Но время проходит, рано или поздно нить срастается со своим носителем и открывает в человеке его дар. Если дар существует, конечно. Прошли годы, и Алексей наконец отнял у обманщика власть над своим ожерельем. И что же в получилось в тот миг, когда ожерелье наконец срослось со своим владельцем? Алексей воспользовался своим даром и стал прозревать будущее, а Гамаюнов потерял власть над его ожерельем. Но при этом водная нить не утратила связь с оградой. А вскоре стена разрушилась от удара водного меча.
Лицо Стена исказилось от боли. Догадался наконец. Или мысли Романа услышал, как до этого колдуну передавались все чувства Стена. О, Вода-царица! Как Алексею с его надменностью и самомнением должно было быть обидно: другим были дарованы ожерелья, а ему, якобы избраннику, — веревка, ошейник, который только и умел, что душить. А в награду — исполосованная шкура.
— Уходи отсюда, — приказал Роман. — Немедленно.
— Не могу. Ограда едва-едва держится.
— Почему тебе не наплевать на все это? И прежде всего на Гамаюнова? После всех его обманов. А? Пусть он сам расхлебывает свое дерьмо!
— Прекрати ругаться! Ты в церкви!
— Она освящена? Ведь то не церковь — иллюзия церкви, а значит, только колдовство.
— Беловодье — это и моя мечта. Я не могу ее разрушить. Пусть даже другие пользуется ею не так, как мне хотелось бы…
— Но распоряжается здесь Гамаюнов. Беги, Стен, или ты умрешь!
— Роман, закрой проломы, и я уйду. Колдун схватил Алексея за плечи:
— Будет слишком поздно. Ты, кажется, не понял, в чем заключался второй фокус Ивана Кирилловича?! Ну конечно же нет. Ты и о первом догадался только сейчас. Он сделал слишком глубокие надрезы. Когда ожерелье срослось с тобой, у тебя навсегда установилась связь с Беловодьем. Пока ты здесь, рядом, связь очень сильная, Беловодье сосет из тебя силы. Буквально. Чем дальше уходишь — тем слабее. Но все равно остается.
— Об этом я знаю. Он меня предупредил, что я всегда буду связан с оградой Беловодья.
— И ты согласился?
— Честно говоря, я подразумевал несколько иную связь…
— Более платоническую. Неприятно, когда тебя кушают живьем. Уходи. Или сдохнешь.
— Я выдержу, — клацнул зубами Стен.
— Нет. Ты не выдержишь, ты из других начнешь силы качать. Уходи. Я поставил три заплатки. Ограда продержится, пока я не зачиню ее. За счет внешнего круга.
— Почини ограду. Всю. Тогда уйду. — Упрямства Алексею было по-прежнему не занимать.
— Мне надо еще три дня. Минимум. Ну, может, чуть меньше. Ты за это время скопытишься. Почему сразу не сказал, а? Ленку мог бы предупредить. И меня.
— Не успел. Я хотел тебе рассказать про создание длинного ожерелья. Подумай, где мы сейчас! Вообрази — это круг всемогущества. Мы даже не знаем, на что способно Беловодье. Но уверяю тебя, на многое. Каждый находит здесь что-то свое. В тебе оно включает определенный дар. А при контакте с Беловодьем открывается способность, не твоя — самого Беловодья. И главное, здесь время течет иначе. То быстрее, то медленнее. Обращается вспять. Но я не успел с тобой встретиться: Грег требовал, чтобы я немедленно шел сюда. Иначе ограда рухнет.
— Я не верю Грегу.
— Грег — нормальный парень. Но его забота — безопасность Беловодья. И только о ней он и думает. Больше ни о чем. В данном случае он говорил правду.
Гамаюнов держал ограду до нашего приезда. Теперь я… Тут есть одно непредвиденное обстоятельство…
— Одно обстоятельство? Да их здесь миллион! Колдун присел на козлы рядом со Стеновским.
Гнев вдруг улетучился. Навалилась усталость.
— Уходи! — вдруг выкрикнул Алексей. И голое его отозвался долгим многократным эхом под сводами. — Слишком много сил… Уходи. Скорее.
Роман понял, что значит этот крик: Стен, вольно или невольно, пытался забрать силы у Романа. Да колдун и сам почувствовал, как дернулась нить ожерелья.
Роман выскочил из церкви. И тут же ожерелье успокоилось. Стены церкви ограждали других обладателей ожерелий. Очень умно. Даже слишком.
Пока Роман пребывал внутри, небо успело потемнеть, но озеро светилось в темноте, и призрачный холодный свет озарял Беловодье. Колдун побежал по ледяной дорожке. Ограда Беловодья — это длинное ожерелье, дарованное Беловодью Стеном. Одаривают лишь по доброй воле.
Грега там, где оставил его Роман, не было. Бежал. Куда? К кому поспешил? К Гамаюнову? К Базу Зотову? Больше всего хотелось удрать из этого Беловодья к чертям собачьим. Но нельзя. Из-за Нади. И из-за Стена.
Колдун направился к домику База. Добрый доктор возник на пороге с какой-то тетрадкой в руке. С сосредоточенным видом Зотов изучал записи. Тетрадь была большая, схожая с амбарной книгой, старинная, с серым переплетом и желтыми страницами, отметил про себя Роман. Что они тут, бухгалтерией занимаются?
Тетради было на вид лет сто, не меньше.
— Какая-нибудь просьба? — Странно, но Баз забыл приклеить к губам улыбку.
— Угадал! Ты знаешь, что ограда сделана из кожи Стеновского? Из него, из живого, Иван Кириллович вырезал ожерелье для Беловодья?
— Мы об этом не говорим, — сказал Баз, не отрывая взгляда от страницы.
— Не говорим… — эхом отозвался колдун. — Почему?
— Это выбор Стена. Он все заранее знал — ему объяснять не надо. Алексей сделал выбор сознательно. Как всегда. Он с самого начала бы посвящен в дела Гамаюнова больше других. Знал, что Гамаюнов изготовляет поддельные бриллианты, а Колодин их продает. Знал, на что идут деньги фонда и что мы разыскиваем по всему миру. Он сам занимался этими поисками. Ему первому было даровано ожерелье. Еще когда проект только начинался. Так что Стеновский все делал по доброй воле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
