то очень влиятельный и очень информированный, что зачастую одно и тоже, сливал очень ценную информацию в стан врага за хороший откат? Это было очень ценное признание! Хорошо, что барон не стал долго запираться и сэкономил нам не мало времени, избежав изощренных пыток, что было бы неизбежно. Как видно, он прекрасно всё понимал и не видел причин усложнять себе жизнь, как прекрасно же осознавал, что нужную информацию, мы из него всё равно добудем.
— Скажите, барон, сколько Вам обещали заплатить за неё? — Вопрос задал корсанский сенатор, кивнув на девушку.
Атарниец хитро посмотрел на сенатора, потом на меня и заявил.
— Сто тысяч солидов!
— Сколько? — вырвалось пораженное сразу у нескольких человек, не исключая саму девушку.
— За меня, столько не давал даже мой прежний хозяин, к которому я попала практически невинной девочкой! — заявила она.
Атарниец пожал плечами.
— До сих пор, мой информатор меня ни разу не подводил! Мне была заявлена такая цена. А проверить, можно только одним способом! — морской разбойник довольно ощерился видя наше обескураженное переглядывание.
Заявленная цена, была чудовищно огромна. Такие суммы обычно запрашивали в качестве выкупа за князей, или королей, но никак не за наложниц, пусть и очень особенных. Больше полутонны золота!
В глазах девушки отразилось искреннее смятение и непонимание. Чем может грозить ТАКОЙ интерес к её персоне, говорить было не надо. Она беспомощно посмотрела на меня ища защиты. Я же мог лишь задумчиво изучать реакцию моих соратников и союзников, так же погруженных в задумчивость. У них, без особого труда читалась на лицах искренняя досада. Почему этот дорогой приз, достался не им, а мне? Но оспаривать мою добычу, право на которую я дважды подтвердил, сначала истратив редкий и очень дорогой артефакт, которого ни у кого не было, а затем ввязавшись в судебный поединок, никто не решился.
В общем, на этом, интересующие нас вопросы к пленнику иссякли. Причины и цели нападения были выяснены и не вызывали сомнений. А если учесть, что Корса и Атарни враждовали, то отпадали последние сомнения в решимости атарнийца отбить у соперников ценную добычу.
— Какой выкуп за меня и моих людей, вы хотите получить? — задал вопрос уже сам пленник. — Предупреждаю, много дать не смогу. У нас война с бараханцами и я уже потратил почти всю наличность на найм дарлейских наёмников!
— Мы подумаем о сумме и сообщим! — озвучил общее мнение сенатор.
В данном вопросе он разбирался лучше, но требовалось сначала согласовать вопрос с компаньонами. Им причиталось треть суммы. Посовещавшись, мы запросили по три тысячи золотых за него самого и столько же за всю его команду скопом. Сумма была не маленькая, но не выдающаяся. Атарниец пытался поторговаться, но в итоге, вынужден был согласиться.
Разрешив данный вопрос, все разъехались по своим кораблям. Ценный пленник остался у меня, хотя, сенатор предлагал забрать его, но без особой надежды, понимая моё недоверие. Я же, совсем не собирался его кому то уступать, опасаясь сговора за моей спиной. Исключать такого было совершенно нельзя. Какое бы выгодное дельце с сенатором мы сейчас не провернули, уже завтра, мы могли оказаться по разные стороны баррикад.
Новоиспеченный князь Мессоламо, так же мог преподнести сюрпризы. Учитывая его не малые интересы в магии, членство в тайной организации, он был весьма заинтересован сам заполучить ламири. Никак не думал, что эта красотка принесет мне столько проблем. Однако, это вовсе не значило, что я готов был уступить её кому либо, даже за большие деньги.
— Ты как, веришь этому пирату? — поинтересовался у меня Крупнов.
Во время ночного боя, ему «удачно» прилетело по голове, так что вторую половину, он провалялся в отключке, лишив нас дополнительной магической поддержки и теперь переживал за это.
— Камни правды не нашли лжи в его словах. — Пожал я плечами. — Меня больше напрягает его информатор на той стороне. Что то там не так! Ты не находишь?
Пришла очередь его задуматься. Он всё еще почти не владел ни одним из принятых в моём окружении языков и многое, ему приходилось переводить, что порядком снижало качество общения и взаимопонимания.
— Не хватает информации, — наконец, вынужден был признать он. — Но заявленная сумма за орчанку, действительно, какая то, слишком уж большая!
Вот и меня, это серьезно напрягло. Должна была быть веская причина для готовности уплатить такую сумму. Это, как то больно уж сильно выбивалось за рамки обычного корыстолюбивого представителя бараханской элиты.
Пришла пора серьёзно поговорить с Натэйшей. Если за неё готовы платить такие деньги, надо знать всё, что бы быть готовым к новым сюрпризам, а желательно, что бы предотвратить их. Какие ещё свои таланты, или тайны, она от меня скрывает?
Когда я вернулся в каюту, то по лицу девушки понял, она так же готовилась к непростому разговору.
Глава 17. Исповедь. Слёзы. Клятвы
— Ната, ты не хочешь мне рассказать о себе то, что я должен знать? Недомолвки нам обоим могут дорого обойтись!
Я хмуро посмотрел на девушку. Впрочем и настроение у меня было соответствующим. Не люблю принуждать любимого человека к чему либо, неприятному для него. А я, чувствовал, что разговор будет ей неприятен. По её лицу, на котором застыла обида и было ощущение, что она вот вот расплачется, было ясно видно, что это так и есть.
Я сел на стул приготовившись её слушать. Орчанка тут же направилась ко мне намереваясь привычно устроиться у меня на коленях. Я протестующе поднял руку.
— Стой! Я тебя слишком люблю и ты во мне вызываешь такие чувства, что твоя близость может помешать мне быть объективным, а тебе, даст возможность манипулировать мной и умолчать о существенных вещах, которые ты, пытаешься скрыть от меня!
Девушка остановилась в шаге от меня нерешительно переминаясь. Вроде бы я сказал и приятною для неё вещь, что люблю, но в то же время, заявил о недоверии и попытке манипулировать мной. Я ясно видел на её лице бешеную работу мыслей и чувств. Наконец, она на что то решилась, но лицо только еще больше стало плаксиво умоляющим.
— Слава, пожалуйста! Мне так будет легче тебе рассказать. Обещаю, расскажу всё, что ты хочешь. Но, мне нужна поддержка, я хочу чувствовать что ты любишь! Далеко не всё, так благостно, как ты думаешь обо мне. Пожа-алуйста!
Последние слова прозвучали с явно различимой дрожью в голосе, едва не плача. Я почувствовал, как что то сжимается в груди и комок встает в горле. Не выношу женских слез, особенно
