– Слышал, но, признаться, не придавал большого значения. В период катастроф и бедствий малообразованные и беднейшие слои населения в массовом порядке ударяются в религию. Причем, как правило, это не традиционные религиозные течения, а всевозможные секты, которые не просто призывают молиться, каяться и уповать на милость Господа, а дают четкие и ясные ответы на все злободневные вопросы, советуют, как жить дальше, и за определенный взнос гарантируют веселую жизнь после смерти. «Возрожденцы», я так полагаю, из той же категории.
– Именно. У них довольно невразумительная и эклектичная философия. Но зато основа учения, так называемые Три Основных Постулата, сформулированы очень конкретно и четко. «Бессмертие – это не благодать, а неотъемлемое право каждого». «Требуя невозможного, человек становится бессмертным». «Вечная жизнь лучше, чем мгновенная смерть».
– С последним трудно поспорить.
– Точно! Именно поэтому к «возрожденцам» примыкает все большее число людей по всему миру. На сегодняшний день отделения Церкви Возрождения имеются практически в каждой стране, их проповедников можно встретить повсюду, от Нью-Йорка до Катманду. При этом остается неизвестным, кто руководит «возрожденцами». Сами же они, в лице своих проповедников, утверждают, что у Церкви Возрождения нет ни духовного лидера, ни какой либо структуры. «Возрожденцы» самоорганизуются и контактируют по принципу горизонтальных общественных связей, используя для этого различные средства коммуникации.
– То есть это церковь, вещающая через Интернет?
– Они вещают отовсюду, откуда может звучать человеческий голос. Честно говоря, с трудом верится, что все это происходит спонтанно и за этим якобы самозародившимся религиозным течением не стоит группа очень толковых менеджеров.
– Ну хорошо, а в зоне-то им что нужно? Тем более в такой, где и сторонников-то не навербуешь?
– Вот! – Развернувшись на каблуках, Кирсанов направил на лингвиста указательный палец. – В этом-то и вопрос! Зачем они отправили в аномальную зону группу наемников? Причем не трех-четырех человек, а девять! Девять! – Кирсанов поднял обе руки вверх и показал две открытые ладони с загнутым мизинцем на правой. – Собственно, означать это может лишь одно – им нужно было доставить в зону какой-то груз. – Контрабанда? – робко предположил Строггард.
– Можно было бы обсуждать этот вариант, если бы речь не шла о центре пустыни.
– А что, если они, наоборот, хотели что-то вынести из зоны?
– Возможно. Но что именно? Да, в аномальных зонах встречаются любопытные артефакты, представляющие немалый интерес для исследователей. Ну, может быть, еще для коллекционеров всяких редкостей. Но что могло заинтересовать религиозных фанатиков? И, самое главное, каким образом они об этом узнали? Поэтому я и послал в сорок первую зону группу Квест-тринадцать. Они должны были не только отыскать пакаль, но и попытаться выяснить, зачем отправились в зону наемники.
– Рудину о второй цели квеста ничего не известно?
– А зачем ему об этом знать?
– Ну, он, вообще-то, человек любознательный. – Строггард лукаво прищурился. – Как-то раз даже пытал меня насчет происхождения и значения слова «сталкер».
– Зачем ему это? – удивился Кирсанов.
– Вот и я о том же – зачем?
– Ну, а ты что?
– Сказал, что слово «сталкер» происходит от древнерусского глагола «сталкать», что значит «перемещать с места на места». Таким образом, сталкер – это бродяга, человек, который никогда не остается подолгу на одном месте.
– Съел?
– Проглотил, не разжевывая!.. Так значит, от «Квест-тринадцать» нет никаких вестей.
Кирсанов посмотрел на большие настенные часы:
– Вот уже двадцать четыре часа.
– Может быть, действительно с ними что-то случилось?
– Не думаю. «Квест-тринадцать» – очень надежная команда. Три пакаля из тех, что на этой доске, добыты ими. Скорее всего, они наткнулись на что-то по-настоящему интересное. И не хотят бросать начатое, не доведя дело до конца.
– Что-то связанное с «возрожденцами»?
– Не знаю. Да, в принципе, без разницы! Готов поспорить, «тринадцатые» вернутся и удивят всех нас!
– Буду держать за них кулаки. – Строггард улыбнулся и показал руку, сжатую в кулак. – Ну а что у нас с доской пакалей? Что-нибудь вырисовывается?
– Сам посмотри.
Кирсанов нажал кнопку на пульте, и перед доской пакалей опустился прозрачный пластиковый экран. Черным маркером на него уже были нанесены отрезки линий и дуг, изображенные на обращенных к зрителям плоских сторонах пакалей. Кирсанов подошел к доске, сдернул с маркера колпачок и дорисовал три коротких отрезка с нового пакаля. После этого он толкнул стойку с доской пакалей, и та плавно откатилась в сторону. А задник прозрачного экрана сделался матово-белым. Черные линии на его фоне стали отчетливо видны.
Кирсанов повернулся к Строггарду:
– Ну как, приходит что-нибудь в голову?
Норвежец медленно приблизился к экрану. Взгляд его при этом быстро перебегал от одной группы отрезков к другим, стараясь как-то соединить все фрагменты воедино. Ну, или хотя бы найти что-нибудь, вызывающее пусть даже отдаленные, смазанные ассоциации. Кирсанов терпеливо ждал, что скажет лингвист. Он знал, что когда Строггард думает, ему не следует мешать. Уже хотя бы потому, что в состоянии глубокой задумчивости он, как правило, вообще ни на что не реагирует. Ни на какие внешние раздражители. Порой в такие моменты у Кирсанова даже возникало зловещее искушение попробовать прижечь чем-нибудь руку Строггарда, чтобы посмотреть, отреагирует ли он хотя бы на это.
– Очень не хочется это говорить, – произнес наконец норвежец. – Но пока я не вижу никакого смысла.
Глава 25
– Ирина.
– Что?
– Твое мороженое тает.
Девочка подняла голову и посмотрела на вазочку с четырьмя уже начавшими оплывать разноцветными шариками, украшенными двумя вишенками и треугольным печеньем.
– Так даже лучше, – сказала она и снова склонилась над альбомом.
– В каком смысле лучше? – чуть наклонила голову к плечу Светлана.
– В каком угодно, – ответила девочка, продолжая водить черным фломастером по листу бумаги. – В эстетическом – шарики оплывшей формы создают постимпрессионистский эффект. В кулинарном – подтаявшее мороженое на самом деле более вкусное, потому что холод подавляет чувствительность вкусовых рецепторов во рту. В космогоническом – тая, мороженое увеличивает количество энтропии во Вселенной. В поэтическом – для тающего мороженого можно подобрать множество метафор, в то время как застывшее мороженое – это просто лед. В экзистенциальном – наблюдая за тем, как мороженое тает, я переживаю уникальный психологический опыт, приводящий меня к мысли о бренности всего сущего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
