Мне куда важнее… Куда важнее в этот момент было помириться с тобой. Хотя бы попытаться.
— Мне кажется, что иногда мы не можем сразу… Постичь весь ужас происходящего. Мы не понимаем, что происходит, потому что наша душа щадит нас. Не сокрушайся об этом, Кала. То не твоя вина.
— Мне не хватало ваших духовных речей, господин брахман, — Чопра тепло улыбнулась. — Может, вы меня так и на родину заманите?
Да, она сказала «на родину», а не просто «в Индию».
— С давних пор об этом мечтаю, — смеётся Бхат. — И когда-нибудь добьюсь своего. Ты же меня знаешь.
Эта фраза звучит двусмысленно. И Джей специально говорит это так.
— Иногда нас посещают обманчивые мысли и чувства. И вера. Не факт, что это не твой случай.
Она заговорила об Индии, она позвонила ему и хочет продолжать общение, она говорит с ним голосом полным ностальгии — о какой любви к какому-то Воробьеву речь? Просто Кала сама ещё не поняла, кто ей действительно важен и нужен. Джей все более уверялся, что это не Алексей. Кала эгоистична и непостоянна. Она не захочет долго терпеть боль любви. И потерять какого-то Воробьева стоило меньше, чем того, кто был с ней с детства.
Джей замолкает, потом снова наливает себе воды. В горле пересохло от того, что он так много говорил.
— Я сегодня вспоминала, как ты делал мне мое первое портфолио. Помнишь? Те фото до сих пор одни из моих самых любимых. Ещё никому не удавалось так красиво меня снять, как тебе.
Да… Это было прекрасно. И он любил эти фотографии, как никакие другие. Они были совершенно особенными для него.
— Я помню. И тот день навсегда в моём сердце. Прости, что скажу это, но когда какой-то человек дорог тебе — ты и видишь его не таким, как другие. Безупречным. Такой я видел тебя. И вижу.
Чопра слушала Бхата и отчего-то взволнованно теребила занавеску, всматриваясь в начинающуюся метель. Внутри все снова заныло от его слов.
— К сожалению, ты видишь меня такой по… понятным причинам. Но ты был прав, когда обругал меня. Я, и правда, очень эгоистична. До ужаса. Всегда думала лишь о себе. Я знаю тебя всю жизнь, но никогда не замечала… Того, что должна.
— Но ведь… Никогда не поздно заметить, ведь так? Мы способны многое изменить, если хотим этого.
— Способны. Но ты же понимаешь, что я… Я не могу…
Слова застревают у Калы в горле. Она не хочет снова ранить Джея. Она любит Лешу и знает это, но сказать это Бхату вслух было бы жестоко. Только не сейчас. Он и сам должен был это понимать.
— Давай сейчас не будем, очень тебя прошу. Поверь, мне так же больно, как и тебе. Я…
Ненавижу саму себя за то, что своими же руками разлучила нас.
— Бывает такое, что нужно время, чтобы все встало на свои места. Давай больше не будем… заводиться. Я не хочу снова ругаться с тобой. Я не предлагаю пустить все на самотек, но… Черт. Мне очень плохо, Джей.
— Как хочешь. Можем не пускать что-то на самотек, а решать… Но это потом. Мне тоже плохо. Плохо без тебя. Я хочу тебя увидеть.
Джей замолкает, ожидая ее ответа.
— Когда мы встретимся?
Кала стоит на месте и мнется, не зная, что сказать. Признаться честно, она хочет его увидеть. Очень хочет. Но Чопра не поступит так с Лешей. Она бы не скрыла от него встречу, а рассказывать… Нет. У них только все стало хорошо.
— Пока не время, — с горечью ответила девушка, даже отчего-то зажмурившись. — Но я не буду говорить тебе «нет».
— Но почему? — вырывается у Бхата, который все же хочет настоять на своем. Но потом понимает — давить сейчас будет чревато для него. Поэтому он сжимает зубы.
Вдох, выдох, вдох. Радуйся тому, что имеешь, Джей.
— Хорошо.
Вдруг из глубины квартиры послышался шорох. Кала встревоженно обернулась и поняла, что это — звуки шагов.
— Мне нужно идти. Я была рада с тобой поговорить. Люблю тебя, — она так быстро все это протараторила, что сама не поняла, что именно сказала напоследок перед тем, как скинула вызов.
— Я тоже тебя люблю, — отвечает Джей уже в пустоту.
Ты даже не представляешь насколько.
На кухню вошел помятый сонный Алексей. Чопра обернулась к нему и улыбнулась, умиляясь его виду.
— И что это тебе не спится?
Воробьев сонно моргает. Ему приятно слышать голос Калы, видеть ее, пусть и смазанным взглядом. Он тянется к ней, как ребенок.
— Я проснулся, а тебя нет.
Он зевает, подходит к Чопре и обнимает ее.
— Ты знаешь… Я люблю тебя больше всего на свете, — Воробьев улыбается и пытается сфокусировать на девушке взгляд. — Чего ты не спишь?
— Как и я тебя, ага? — ее ладони скользят по его рукам вверх и задерживаются на плечах. — Уснёшь тут. Но знаешь, раз ты проснулся…
Кала, действительно, и не заметила признания, высказанного мимолетом и по привычке, когда прощалась с Бхатом. Не представляла, какую слепую надежду могла подарить ему. Ее настроение просто поднялось от самой возможности со временем все исправить. Джей обязательно встретит свою любовь, и потом они все будут гулять друг у друга на свадьбах и вспоминать этот треугольник со смехом. Обязательно. Потому что сама Чопра видит свою судьбу прямо сейчас и прямо напротив себя. Взъерошенную и до ужаса милую.
— Раз ты проснулся, то мы могли бы найти оставшимся ночным часам применение получше.
Да. Да, сейчас. Да, после такого дня. А чем плох пир во время чумы?
Алексей чувствовал себя так странно. Словно ему снился очень тяжелый и сводящий с ума сон, где его буквально силком заставляли проснуться, а потом кто-то вытолкнул его из кровати и заставил пойти сюда. А зачем? Для чего? Это было непонятно.
— Какое это интересно? — лукаво интересуется Воробьев, когда ладошки девушки касаются его щек.
Он все ещё чувствовал себя сонно и, в то же время, тревожно. И поэтому был рад тому, что предложила Чопра.
— Раз ты заводила, то и начинай! — Алексей показывает Кале язык и шустро щипает ее за пятую точку. Ему неприятно и пусто на душе — ещё бы, после таких событий! Поэтому и хочется больше смеха и веселья.
— Это что за поведение? — с притворной строгостью спрашивает Кала, сдвинув брови на переносице и даже подбочившись.
— Сначала тебя надо щекотать. А потом…
А потом он сгребает ее в охапку и целует.
Она все же смеется. Нужно
