всегда, оно сильнее холода.
— Привет, Амали, — шепчу я, смакуя звук ее имени, которое слетает с моего языка, как молитва.
Какая она грозная.
Когда мы встретились во сне, она ни разу не пожаловалась и даже не выдала истинной степени своих страданий.
Ее улыбка становится шире. — Я ждала тебя, Каймениэль. Почему ты так долго?
Открываю рот, чтобы что-то сказать, но слова не идут. Я совершенно лишен дара речи.
Только она могла так со мной поступить.
Возбуждение нарастает во мне, словно медленно разгорающийся огонь.
Я склоняю голову и снова целую ее руку.
Так будет лучше. Пусть вся Мидрианская империя знает, что я склоняюсь только перед ней.
Пусть они поймут, что стремились навредить и уничтожить то, что для меня дороже всего.
— Я все объясню, — мягко говорю, — но сначала должен закончить то, что начал здесь. Я прошу у тебя минутку терпения, Амали. Потом заберу тебя от всего этого.
Она осторожно тянется к моим пальцам, которые сомкнулись вокруг ее собственных. — Вставай, — говорит она мне. Я поднимаюсь на ноги, немного утопая в ее янтарных глазах.
— Не нужно этого делать, — шепчет она, ее голос падает так низко, что слышу только я. — Что бы ты ни собирался сделать, я понимаю. Я доверяю тебе.
Я отвечаю ей улыбкой, осторожно отстраняясь от ее руки. Это сокровенная улыбка предназначена только для нее, потому что когда поворачиваюсь лицом к Мидрианскому императорскому двору, мое сердце превращается в лед.
Я иду вперед, спускаюсь с помоста, ступаю по полу, мои шаги неторопливы, пока оглядываю зал.
Я знаю, каким должен предстать перед ними. Раньше тщательно скрывал этот облик от мира, но теперь в этом нет необходимости.
Теперь я специально показываю свои татуировки змеи Ораки. Я показываю свои способности намеренно, вызывающе.
Они только что видели, как я растворился в воздухе.
И теперь они узнают, кто я.
Останавливаюсь прямо перед императором и его стражниками, которые подняли мечи, чтобы защитить его. Цвет исчезает с лица Крогена Анскела, когда встречаюсь с ним взглядом.
Мы с ним знакомы. Он знает, что с ним будет, если не выполнит мой приказ до конца.
— Опустите мечи, — шипит Кроген своим стражникам, яростно размахивая руками. — Я сделал все, что ты просил, — шепчет он. — Чего ты еще хочешь?
— Ты пытался уничтожить нечто — кого-то — кто дорог мне превыше всего. — Мой голос меняется, становится глубоким и звонким, когда позволяю своему гневу взять верх. С трудом узнаю себя. Я больше не похож на человека, но этого и следовало ожидать. — Ты хотел стереть ее племя и ее народ с лица земли. Твои люди, солдаты под твоим командованием, они забрали ее у меня и причинили ей вред. — Я наклоняюсь вперед, и Кроген отшатывается. На его висках выступили капельки пота. Его выражение лица — чистый страх.
После того небольшого разговора, который у нас состоялся перед его выходом в зал, он должен бояться.
— Ты уже знаешь, кто я, не так ли, Кроген? Я — смерть, и если ты не сделаешь то, что прикажу, я вырву тебя из этого мира быстрее, чем ты успеешь моргнуть.
Зрители в зале испуганно перешептываются между собой.
— Легенды правдивы…
— Он демон… чудовище…
— Нет. Он сам бог смерти.
— Элар, спаси нас! — драматически восклицает старуха. — О славный бог света, спаси свой избранный народ от этой тьмы, этого зла, этой смерти…
— Тише! — говорят несколько человек одновременно. — Ты хочешь, чтобы мы погибли, старая карга?
Это почти смешно. Если бы я не был так зол, меня бы это даже позабавило.
— Хватит, — спокойно говорю я, и мидрианский двор тут же замолкает. Не имеет ни малейшего значения, что между собой эти люди владеют почти всем богатством и властью в империи.
В конце концов, они всего лишь смертные.
И они боятся меня, именно это я и хотел сделать.
Возможно, они поняли, что я могу уничтожить их всех в одно мгновение, если захочу. Это было бы слишком просто.
Но я этого не сделаю.
— Вы, кажется, забыли, что существует не один бог, — тихо говорю я, шагая вперед и встречаясь взглядом с каждым мидрианцем в комнате. Даже слуги не избежали моего взгляда. — Не кажется ли вам, что это слишком самонадеянно с вашей стороны — полагать, что можете даже прикоснуться к ней и не пострадать от последствий?
Они все смотрят на меня, ужасаясь и застыв. Некоторые даже медленно, с сожалением качают головой, как будто внезапно осознавая, насколько были неправы.
Я кручу нити времени вокруг холодных пальцев, готовый высвободить свою силу, если кто-нибудь посмотрит на мою Амали неправильно.
На самом деле, они вообще не должны смотреть на нее.
Они недостойны.
— Отныне вы все должны понимать, что Континент Разлома — это мои владения. Я могу отправить каждого из вас в преисподнюю без раздумий, так что слушайте внимательно. — Я останавливаюсь и поворачиваюсь лицом к Крогену и его стражникам. — Ни один мидрианец не ступит в лес Комори без моего благословения. Ни один мидрианец не зайдет на хребет Таламасса или на равнины Танглед за его пределами. Ни один мидрианец не поплывет в Лаксланское море. Забудьте о своих военных амбициях, о стремлении к расширению империи. Ты не сделаешь ни одного шага без моего разрешения. — Встречаюсь с голубыми глазами Крогена. Его золотистые брови нахмурены, а челюсть слегка подрагивает. Он выглядит как человек, у которого в одно мгновение украли жизненные амбиции. — И ты. Ты знаешь, что мы обсуждали.
— Знаю, — ворчит он, прекрасно понимая, что с этого момента он подчиняется мне во всем.
Очевидно, это не входило в его планы, но когда все идет по плану?
Возможно, мне повезло, что моя подготовка у Достопочтенных дала мне хорошие знания в области мидрианской политики, потому что теперь я понимаю, как контролировать всю мидрианскую элиту.
Все начинается с самого верха. Это всегда начинается сверху.
И для Крогена, мечтавшего о неограниченной власти в этой жизни, это судьба хуже смерти.
— Вы найдете командующего Триза над крепостной стеной, которая граничит с Великой площадью, — тихо объявляю я. — Ты должен оставить его там, где нашел, на виду у всех, пока солнце и небо не сотрут кожу и плоть с его костей. Пусть это будет предупреждением для всех, кто захочет бросить мне вызов, кто захочет попытаться взять то, что принадлежит мне. Вы не будете знать, где и когда это произойдет, но я приду за вами. Вы даже не увидите меня, пока не испустите свой последний вздох.
Конечно, Триз уже
