Он подвел Джуди к двери, легонько вытолкнул в коридор.
— Не трудись звонить в аэропорт. Я сам это сделаю. А ты поезжай в офис, возьми бумаги и позвони Десмонду. Он мне сейчас очень нужен.
В детстве Рэчел никак не могла понять одного: цыплята, которых держала ее бабушка, еще бегали некоторое время после того, как им отрубали головы. Сейчас, прочитав в «Голливудском вестнике» о том, что ее сняли с фильма, она наконец поняла почему. Тело все равно продолжает совершать свои привычные движения, как бы ни был тяжел удар.
«Голливудский вестник» доставили на Бали с утренним рейсом. До актеров экземпляры газеты дошли около полудня. Рэчел прочла заметку за ленчем. И, несмотря на это, она докончила ленч и даже вернулась к работе. Неподвижно сидела перед гримером, пока тот превращал ее в Мэйбл, потом оделась и пошла на съемочную площадку.
Рик смотрел на нее в растерянности.
— Не стоило вам приходить. После этой новости я решил не снимать сегодня ваши сцены. Зачем зря тратить время.
Рэчел вернулась в трейлер, сняла грим, переоделась в шорты, пошла в отель. Может быть, искупаться? Теперь-то у нее есть на это время. Тут она вспомнила, как в первый раз плавала в бассейне отеля сразу после прибытия на Бали. В тот день она и познакомилась с Бобом.
Слезы полились ручьем. Она проплакала несколько часов, рыдала в голос, даже не стараясь сдерживаться. Здесь, в номере, стесняться было некого. Никто ее не слышал, никто не мог разделить ее горе.
Потом позвонила Клаудиа и пригласила на обед. Рэчел отказалась:
— Поминки мне не нужны.
— А кто говорит о поминках? Я просто хочу помочь тебе собраться с силами. Для этого ведь и существуют друзья.
В конце концов, Рэчел согласилась. Как знать, может быть, Клаудиа сумеет подсказать, где она, Рэчел, совершила ошибку.
Они обедали вдвоем в номере Клаудии. Рэчел ожидала, что все будет очень скромно: обед будет накрыт на кофейном столике, из тех продуктов, какие они обычно брали с собой в дорогу. Однако Клаудиа решила иначе. В этот вечер обслуживающий персонал отеля превзошел себя. В роскошном номере Клаудии имелась просторная столовая. Там Рэчел увидела накрытый стол, длинный, под белоснежной скатертью, со свечами, серебряными приборами и хрусталем.
— Ожидаются члены королевской фамилии? — спросила Рэчел.
Клаудиа рассмеялась:
— А какой смысл в этой столовой, если ею не пользоваться?
Рэчел нахмурилась:
— Знаешь, для меня не стоит устраивать эту показуху. Я сегодня совсем не в том настроении. И праздновать мне нечего.
— Это ты так думаешь.
Рэчел села. Налила себе вина.
— Извини, но я тебя не понимаю. Насколько я помню, меня сегодня вышвырнули вон. Ты считаешь, это повод для праздника? — Она взглянула на платье Клаудии, с огромными накладными плечами, наверняка от Брюса Олдфилда. — Что у тебя на уме?
— Ну, наконец-то. Да, у меня есть кое-что на уме. У меня для тебя потрясающая новость. И я собираюсь сообщить ее в соответствующей обстановке.
Она взяла со стола серебряный колокольчик и позвонила. Через несколько секунд появились четыре официанта с серебряными подносами в руках. На одном — чаши с душистой водой и полотенца, от которых поднимался пар. На двух других — всевозможные экзотические блюда с приправами карри. На четвертом — бутылка шампанского «Болинже» и два высоких бокала.
Рэчел обернулась к подруге:
— Может быть, все-таки скажешь, в чем дело?
Клаудиа улыбалась:
— Мы празднуем начало твоей карьеры на Бродвее.
Рэчел взяла одно из горячих влажных полотенец.
— Расскажи мне все, с самого начала, и ничего не упуская.
Клаудиа не спеша положила себе на тарелку понемножку из каждого блюда с карри, потом горку риса. Рэчел наблюдала за ней, с трудом скрывая нетерпение. Она знала, что Клаудиа, как обычно, оставит почти все на тарелке. Кинозвезда постоянно помнила о своей фигуре и лишь изображала процесс еды для окружающих. На самом деле она ела только творог и грейпфруты. Рэчел не чувствовала голода и тем не менее принялась за еду. Возможно, это ее последний шикарный обед за счет студии «Магнум», так что надо воспользоваться случаем.
Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Клаудиа наконец заговорила. Оказывается, несколько дней назад ей позвонил знакомый продюсер, Лен Голдман. Он собирается ставить новый спектакль на Бродвее и предложил Клаудии одну из главных ролей. Но театр, как сказала Клаудиа, всегда будет напоминать ей о тех временах, когда она играла в водевилях без всякой надежды на успех. Нет, ее мир — это Голливуд. Так она и сказала своему приятелю. Потом она услышала новость о том, что Рэчел уволили, и тут же перезвонила продюсеру. Попросила прослушать ее подругу Рэчел Келлер.
Рассказ Клаудии звучал вполне правдоподобно, хотя на самом деле она и не была знакома с продюсером Леном Голдманом — приятелем Жизель. Конечно, Клаудиа не могла сказать об этом Рэчел. Ведь та уже знала, что ее роль в картине отдают Жизель, а услышав, что и роль на Бродвее может получить через Жизель, наверняка бы заподозрила какой-нибудь заговор. Нет, Клаудиа не могла этого допустить. Ну а к тому времени, когда все откроется, Рэчел уже уйдет из ее жизни. Тогда все это не будет иметь никакого значения.
Рэчел восприняла новость с восторгом.
— Вот уж не думала, что ты такой… настоящий друг. Вообще-то считается, что актеры должны помогать друг другу, но на самом деле мы никогда этого не делаем. Уж слишком сильна конкуренция в нашей профессии. Как мне тебя благодарить?
— Собирай чемоданы — и в Нью-Йорк. Лен хочет видеть тебя завтра, в крайнем случае, послезавтра. Так что на твоем месте я бы не задерживалась.
— Уже в пути. — Рэчел подняла бокал с шампанским. — Как я понимаю, мне нет необходимости спрашивать у кого-либо разрешения. В любом случае, я с удовольствием исчезну прежде, чем мне официально объявят об увольнении.
Клаудиа встревожилась:
— Ты разве не предупредишь Рика?
— Предупрежу, если успею. Если нет, ты ему скажешь. Для меня, чем меньше контактов со студией «Магнум», тем лучше.
Клаудиа еще больше забеспокоилась:
— Ну что ты, Рэчел, нельзя же просто так исчезнуть, не объяснив причины.
— Почему же? — с горечью произнесла Рэчел. — Другие позволяют себе что угодно, не объясняя причины. Боб, например, уволил меня без всякого объяснения.
Наступило молчание.
— По-моему, ты к нему несправедлива, — заметила Клаудиа. — У него могли быть самые различные причины, даже политические.
Рэчел нахмурилась:
— Но почему он ничего мне не сказал? Почему я должна была узнать об этом из газеты?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
