Натан покрутил пальцем над книгой.
— И она в достаточной мере полная? В этой книге достаточно сведений, чтобы расшифровать все символы?
— Да, я полагаю, достаточно, — сказал Ричард.
Натан казался не вполне довольным.
— Если правда, что назначение книги в том, чтобы перевести символы, а все необходимые тебе сведения в ней есть и ты можешь сделать это, какого раздела книги не хватает? Что за часть была взята в Храм Ветров?
Ричард некоторое время пристально смотрел на пророка, потом произнес:
— Судя по тому немногому, что об этом сказано, та часть, которую забрали в Храм ради сохранности, объясняет назначение этой машины.
— Не очень утешительная новость, — заметил Зедд.
Кэлен сочла это довольно серьезным поводом для беспокойства. Не зная назначения машины, они не имели представления, с чем в действительности столкнулись. Сам факт, что машина была замурована и спрятана, казался ей плохим предзнаменованием.
Ричард нежно обнял Кэлен за талию и сменил тему.
— Почему бы тебе не пойти с ними?
Кэлен бросила на него хмурый взгляд.
— Зачем?
— Сверх переводов, которые ты уже сделала, мне больше ничего не нужно. Мы с Бердиной, вероятно, проведем здесь остаток ночи. Больше нет ничего, что ты могла бы сделать сейчас. Почему бы тебе не отдохнуть? Думаю, ты в Саду Жизни будешь избавлена от подсматривающих глаз. Возможно, вздремнешь, пока мы с Бердиной занимаемся расшифровкой символов, а Зедд и остальные исследуют машину.
— Мы присмотрим за ней, Ричард, — сказала Никки. — Ничьи невидимые глаза не будут подглядывать за ней, пока она спит.
— Спасибо, Никки. Зедд, поднявшись в Сад, ты сможешь исцелить руку Кэлен? Ей стало хуже.
На лице Зедда отразилось беспокойство.
— Конечно.
Кэлен осознала, что ее не удивило, что Ричард знает, как сильно болит ее рука. Она почти ничего не могла скрыть от Ричарда.
Услышав далекий вой, она обратила пристальный взгляд к высоким окнам. И поняла, что вой идет не оттуда. Он, похоже, доносился из другого места, но она не могла понять, откуда именно.
Кэлен вспомнила прорицание, которое сделала женщина, прежде чем умереть: темные твари, чрезвычайно жестокие, придут за Кэлен ночью. Воспоминание о словах женщины: «Темные твари преследуют вас, загоняя. Вам не сбежать от них», — заставило ее похолодеть.
Заметив, что никто, кроме нее, похоже, ничего не слышал, Кэлен подумала, что, должно быть, просто услышала другой далекий звук и приняла его за волчий вой. Ричард прав, она устала. Позволяет себе уноситься на крыльях воображения.
Кэлен поцеловала Ричарда в щеку и нежно погладила его по спине. Он взял ее за руку. Ей хотелось большего — чтобы он мог пойти и лечь вместе с ней, быть рядом, оберегать ее. Наконец ее рука выскользнула из его нежной хватки, и она отправилась вместе с остальными в Сад Жизни.
Глава 36
Ханнис Арк разбирал сложное переплетение элементов в записи, сделанной на языке Творения на древнем Лазурном свитке, разложенном посреди беспорядка на столе, и не удивился, когда в помещение, точно едкий дым, принесенный сильным порывом ветра, ворвались семь бесплотных фигур. Схожие с потусторонними, призрачными существами, они беспорядочно кружились по комнате, иногда переплетаясь друг с другом, и свободно парили среди установленных на подставках неподвижных, безмолвных чучел медведей и других хищников. В небольшой рощице каменных постаментов, на которых лежали массивные фолианты с записями пророчеств, были равномерно расставлены прозрачные витрины с различными диковинами; в стеклах витрин отражались блики огня в огромном камине.
Поскольку семеро нечасто пользовались дверями, ставни на окнах первого этажа несколькими ярусами ниже не закрывались, бесстрашно позволяя проникнуть любому. И семеро частенько являлись через открытые ставни, хотя на самом деле нуждались в этом ничуть не больше, чем в открытых дверях. Они могли просочиться через любое отверстие, в любую трещину, как испарения, поднимающиеся по утрам над стоячей болотной водой в канавах, пролегающих темными полосами через торфяные пустоши.
Ставни держали открытыми для того, чтобы показать всем, включая этих семерых: Ханнис Арк не боится ничего.
В широкой долине ниже цитадели множество людей в Сааведре, столице провинции Фейджин, на ночь закрывали ставни.
Все люди в Темных землях так поступали.
Между тем запирать ставни на ночь из страха перед тем, что могло таиться снаружи, было мудро. Это было разумно для проживающих ниже, в городе, и вдвойне разумно для обитателей более отдаленных районов. В ночи таились вполне осязаемые опасности, существа, охотившиеся с помощью клыков и когтей, — их стоило бояться. Но помимо них были и другие опасные создания, чье приближение редко можно было заметить, во всяком случае прежде, чем не становилось слишком поздно.
Невзирая ни на что, Ханнис Арк не боялся тварей, приходящих в ночи. Он подчинил эти стихии собственным целям, управлял ими, и это делало его самого источником страха, а не жертвой. Он раздувал горящие уголья страха в сердцах других, чтобы те всегда были готовы с радостью расстаться с жизнью, лишь бы послужить ему.
Ханнис Арк хотел, чтобы его боялись. Ведь если его боятся, значит, его уважают, повинуются ему и склоняются перед ним. Но он давно убедился, что люди не станут бояться его без причины.
Нет, в отличие от большинства проживающих в Темных землях самого Ханниса Арка страхи не тяготили. Основу его жизни составляла непрерывная, незатухающая ярость — ярость, походившая на живущее внутри него существо. Ярость, которая не оставляла места страху, не позволяла ему найти точку опоры.
Эта всепоглощающая ярость, живущая в нем, была для него ярко горящей путеводной звездой. Она вечно подстегивала его, наставляла, даже попрекала, понуждая устанавливать власть великих заблуждений. Гнев был не только его постоянным спутником, он был его ближайшим другом, единственным другом.
Свет множества свечей, стоявших в канделябре в дальнем конце помещения, задрожал, когда семь призраков-фамильяров закружились подле них, задерживаясь словно для того, чтобы понежиться в потоке теплого воздуха, поднимавшемся от язычков пламени.
Молер, старый писец, сгорбившийся неподалеку над раскрытой на подставке массивной книгой, выпрямился, будто ему что-то послышалось. Одна из семи светящихся фигур скользнула вокруг него, погладила рукой по подбородку. Старик огляделся, казалось, ощутив прикосновение, но так и не понял, что это было.
Он не мог видеть фамильяров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
