Затем маленькие друзья Альфы решили попробовать разыскать пожилого дяденьку с носом-пуговкой, в рыбацких сапогах и старой шляпе с обвисшими нолями. Чтобы помочь сыщикам, лучший друг Михкеля Пеэтер прикрепил картинку с таким мужчиной на стене дома с башенкой. Но никому не удалось найти похожего на него дяденьку, хотя даже базарную площадь в Ягодной деревне они прочесывали по нескольку раз в день. Если у дяденьки была шляпа с обвислыми полями, то не было рыбацких сапог. Если у него были сапоги, не было нужной шляпы. Когда же удалось обнаружить такого, у которого были и похожие сапоги и шляпа, оказалось, что нос у него не пуговкой.
Постоянные неудачи портят настроение в любом деле. С каждым днем участников поисков оставалось все меньше. Ребятишки с улиц Малой Голубичной, Большой Терновой и Рябинового туника снова вывели свои велосипеды на тротуары. Мальчишки вытащили пластмассовый пулемет из кустов. В ящиках с песком снова началось изготовление пирожных. Маленькие детишки начали уже забывать, что всего несколько дней назад они могли гладить настоящую лошадь. А когда они вспоминали об этом, им казалось, что то была сказка. Только Михкель ни на миг не забывал об Альфе. И также не забывал ее Ромео.
— Не могла же наша Альфа провалиться сквозь землю, — говорил Михкель большому черному псу. — Если здесь, в Ягодной деревне, ее нет, значит, просто надо искать ее подальше, в каком-нибудь другом районе города. И пусть меня переименуют в Милу, если я перестану искать ее.
Услышав эти слова, Ромео сунул свой мокрый нос в ладонь Михкеля. Чух-чух-чух — Ромео обмахивал хвостом собственные бока. Потом взвизгнул и слегка оскалился. И уж Михкель знал, что хотел сказать нес.
— Я понял. — Михкель потрепал друга по мохнатой шее. — Если ты отступишь, пусть тебя зовут не Ромео, а Рохля.
«Самое важное — последовательность», — сказал Михкелю отец два года назад, когда впервые посадил сына в седло. Теперь была самая пора вспомнить об этом поучекии. Сунув план города в карман, Михкель расхаживал по незнакомым улицам. Солнце палило. Ветер нес навстречу густые запахи. В его теплых порывах Михкель улавливал лишь запахи плавящегося асфальта, бензина и отработанного машинного масла, но он знал, что нос, Ромео более чувствителен. По правде говоря, все надежды он возлагал на хороший нюх Ромео. Едва ли можно было надеяться, что они встретят Альфу. Зато они могли наткнуться на ее следы. Невидимые глазом следы, запах которых доступен лишь носу Ромео.
Как известно, Ромео в детстве был беспризорником и не получил никакого образования. Он даже не знал, что и для собак имеются школы. Он не умел ходить у ноги своего хозяина. Но чего от него хотят, он понимал прекрасно. Принюхиваясь к земле, он стремился вперед.
Время от времени Михкель доставал план и ставил там крестики. В смысле последовательности это было очень хорошо. Так он не мог пропустить ни одной улицы.
К обеду они обошли всю Сенную деревню, так прозвали район, в котором улицы носили названия кормовых злаков или трубчатых растений, и всю Лесную деревню, где улицы носили имена деревьев или кустарников. Они уже подходили к первым домам Каменной деревни, когда Ромео начал беспокойно нюхать воздух. Его острый нос вертелся, как дуга радара. Неспокойно дергаясь туда-сюда, искал он на проезжей части запах Альфы и вдруг уловил его. Он перестал дергаться в разные стороны и не глядел больше по сторонам. Он устремился вперед. Поводок натянулся. Михкелю пришлось поднапрячься, чтобы поспевать за ним.
Так они пробежали половину Мраморной улицы, свернули на Плитняковую и выбежали на Доломитную, заскочили разок в одну арку и дважды забегали во внутренние дворы.
Наконец они увидели лошадь.
Лошадь была запряжена в телегу, обычную телегу, на которой лежали обвязанные веревкой туго набитые мешки, а на передке, на доске для сидения, были расставлены миски и игрушки. У телеги суетился мужичонка в рыбацких сапогах и старой шляпе с обвислыми полями.
Михкель почувствовал, как слабеют у него ноги. Тяжело дыша, он опустился па лавочку у стены дома. Какая неудача! И мужичонка такой, какого они ищут, и лошадь при нем. Но, увы, не милая серебристо-серая Альфа. Между оглобель стояла темно-гнедая лошадь.
— Ромео, Ромео! — Михкель с упреком покачал головой. — Я считал тебя умнее. Как же ты не понимаешь? — укорял Михкель. — Вовсе не все равно какая лошадь! Стыдно, стыдно! Нам нужна только Альфа, только Альфа.
Но Ромео ничуть не стыдился. Вместо того чтобы покорно заскулить, он вдруг поднял морду и несколько раз пролаял.
Детишки, спешившие со всех сторон к лошади и телеге, не обратили внимания на этот лай. Собачьего лая они уже наслышались. Не обратили внимания на этот лай и торчащие по грудь из окон бабушки, а уж суетящийся вокруг телеги мужичонка и подавно. Кроме Михкеля, было еще лишь одно живое существо, которое услыхало Ромео. И это существо ответило ему. Гнедая лошадь подняла голову. Звонкое громкое ржание разнеслось по всем закоулкам двора.
На этот голос обратили внимание все. Здесь никто не слышал лошадиного ржания. Глядящие из окон бабушки высунулись теперь по пояс, а одна маленькая девочка, спешившая с матерью к телеге, даже споткнулась и остановилась.
— Лошадка сделала и-аа! — обрадовалась маленькая девочка. — Все лошадки делают и-аа!
Лицо мужичонки в рыбацких сапогах, старой шляпе и с носом-пуговкой сияло, словно солнце.
— А что я говорил! — Мужичонка так тряхнул головой, что шляпа едва не свалилась на пыльную землю. — Точно, как старая Меэри!
Теперь нельзя было терять время.
— Сорт свисточков, мисок, ваз — настоящий экстра класс! — громко объявил Эдуард. — Самый наилучший сорт, настоящий люкс-импорт! Старое тряпье мне, свистульки вам!
До чего же предприимчивым был этот хитроглазый Эдуард, которого никто не мог перекозырять в заготовке утиля уже десять лет. Но невдомек ему было, что уже через несколько минут придет конец его столь блистательно начавшимся сделкам. Напрямик через большой двор с площадками для сушки белья и детскими площадками для игр бежали худенький мальчик в пестрой блузе и большая черная собака. Они не отрывали взгляда от лошади, которая в свою очередь, не сводя глаз, следила за их приближением. Ромео теперь держался так уверенно возле Михкеля, словно закончил с отличием все собачьи школы и курсы. Его мощная пасть была раскрыта. Между белых клыков виднелся розовый язык. При виде этого зрелища собравшиеся вокруг телеги детишки и первые сдатчики утиля расступились и попятились.
— Альфа! — тихо позвал Михкель, когда до телеги оставалось шагов десять. — Альфа!
