Ворон усмехнулся:
– Я не такой же, а много хуже. В отличие от Дэна человеческую жизнь по определению не ценю.
– Угрожаешь?
Ответить он не успел. Пуля вышибла крошево в асфальте. Бойцы сориентировались мгновенно, но смысла затевать новую схватку не было никакого. Пятеро «белых сталкеров» догнали бы их играючи. Им не повезло только в одном: зайти с той стороны, в которую смотрело дуло пулемета.
Оружие оказалось очень легким в обращении и вело себя идеально. Стрелять из него было одним удовольствием. Со стороны подходящего отряда в ответ раздалось несколько выстрелов, но вскоре и они стихли. «Белые сталкеры» затаились.
– Дэн, уводи их! – Глупое, никому не нужное геройство. Ворон понимал это, но не стал ничего менять.
Зачем спасать «пушечное мясо», даденное только лишь для того, чтобы выполнить задание? Никто из этих людей не был Ворону другом, более того, все они понимали, куда шли, а шли практически на смерть. Всем им обещаны компенсации в случае гибели, а за одно их согласие идти в Зону семьям выплачены гонорары, за которые можно купить трехкомнатную квартиру в новостройке.
В конце концов, Зону в последнее время охраняют только контрактники, причем из хорошо оплачиваемых. Слишком сильно в свое время погорели на дешевой рабсиле в виде призывников и обычных частей. Чего стоил один только младший лейтенант, за бутылку водки и смехотворную плату в размере минимального оклада открывавший Периметр «диким» сталкерам. А ведь наверняка подобным заработком не только мелкая сошка занималась. Так что очень скоро на место сторожей из абы какой армии пришли часовые из элитных войск – хоть немного легче стало. Но… это не отменяет. Ничего.
Пуля чиркнула по крыше «Хантера», заставив инстинктивно дернуться. Глупые реакции – от смертельной пули не скрыться. Да и вообще, как говорил Александр Васильевич: «Пуля – дура, штык – молодец».
– Игорь!
А вот это мальчишка явно зря: не место и не время для настоящих имен. Ворон с досадой скривился и, чтобы не препираться почем зря, перешел на язык жестов. Их по крайней мере Денис слушался лучше команд, полученных изо рта в уши.
– Не мешайтесь мне под ногами! – рыкнул он напоследок, когда Денис все же смирился. – Еще полминуты, и не уйдет никто.
Потому что опыта у бойцов в Зоне – никакого. Потому что действительно более логично было бы уходить по отдельности. Потому что кто-то должен прикрывать отход и задержать этих тварей хоть ненадолго, а Дениса бросать на это дело нельзя: его силы не столь безграничны, как кажется даже ему самому. И наконец, потому что из них двоих по-настоящему в одиночку бродить по Зоне умеет только он. Ворон – птица-одиночка, так было, есть и будет.
– Дэн… я вернусь. – Еще одна сильнейшая глупость, которую он и хотел бы сдержать, но иной раз слова сами стремятся к произнесению помимо воли. Впрочем, раз уж пообещал, теперь придется наизнанку вывернуться, но выжить. И вернуться, обязательно вернуться.
Он стрелял и смотрел, как Денис быстро отдает распоряжения. Теперь, когда тот больше не сомневался, действовал уверенно и спокойно. Вот только о своем несостоявшемся убийце он позабыл. Шрам поглядел в сторону подбирающихся «белых сталкеров» и, стянув автомат у ближайшего бойца, метнулся к мусорным бакам.
В глубине души Ворон его даже понимал. При выходе Шрама ожидало разжалование, а то и суд. Теперь хотя бы погибнет героем. Но от осознания этого становилось гадко.
За баки, конечно, лезть не стоило – Ворон предупреждал об этом еще до КПП, – но не в подобной ситуации. Вскоре оттуда по приближающимся врагам прогремела очередь. Вот теперь Ворон начал расценивать свои шансы уйти как весьма высокие. По крайней мере их теперь не обойти так просто.
Некоторое время Ворон опасался, как бы отряд не разделился, но быстро выбросил эту мысль из головы: «белых сталкеров» осталось слишком мало, чтобы оставить часть здесь заниматься ними, а других отрядить для преследования. Да и до КПП ведь доплюнуть можно. А еще его очень занимал вопрос, где шатается Валентин, ведь в «Созвездии» его не было, да и в этом отряде он отсутствовал.
– Подпустим поближе! – прокричал Шрам.
– Согласен.
Они затаились на время, пока противник снова не подал признаков жизни. Шрам скосил двоих, Ворон зацепил третьего, а двое других предпочли отступить, видимо, не чувствуя себя достаточно уверенными для дуэли.
– И что дальше? – донеслось от баков.
– А дальше я сейчас разломаю эту штуку, и мы ноги в руки – и деру.
– Не ломай. – Голос Шрама слегка дрогнул, и Ворону это сильно не понравилось. Он осторожно подошел к бакам и зло выругался, не выбирая выражений.
Боец лежал на животе, сжимая автомат. Левая нога его ниже колена отсутствовала. То есть ее не было вообще. Спеша в укрытие, Шрам не огляделся, как следовало, и угодил ногой в «мокрый асфальт». Странно, что он не умер сразу от болевого шока или от потери крови, но, видимо, граница аномалии как-то прижгла рану.
– Черт… ну и угораздило же тебя, – прошептал Ворон. Он прекрасно знал, что до КПП Шрама не донесет. Даже если б не Зона и опасность гробануться на каждом шагу, то скорее всего просто надорвался бы.
– Не бери в голову. За парня твоего расплачиваюсь, я его зазря обидел.
– Так он не обидчивый, пережил бы.
– Зато я – нет, – сказал Шрам, потом понял, как именно это прозвучало, и усмехнулся: – Кажется, это называется каламбур.
– Не знаю. – Ворон отвернулся и посмотрел на чистенькие шестнадцатиэтажки, на деревья, на белесое небо. Доплюнуть до КПП, значит? Зона, сколько он ее знал, всегда вносила свои коррективы в чужие планы и смеялась над людьми.
– Ты меня к пулемету подтащи только и можешь топать, – разрешил Шрам. – Пистолет не прошу, самому пригодится.
Вес у Шрама был немаленьким. Ворон проклял все и облился седьмым потом, пока сумел устроить его у пулемета. Потом подумал и протянул «Гюрзу» со словами:
– Тебе нужнее.
Уточнять не стал: ведь и так ясно. Из пулемета фиг застрелишься – неудобно. А в остальном – не гиен же ждать или еще какой-нибудь пакости.
Он уходил с тяжелым сердцем, но, уже минуя двор, расправил плечи и ускорил шаг, не забывая время от времени сверяться с детектором и швырять гайки. Дениса отчаянно не хватало, но только его, любой другой попутчик только раздражал бы.
Выстрелы он услышал, выходя на Карамзина, и прислушивался к ним все время, невольно ускоряясь. Лишь едва не влетев в «соловей» (первые щелчки расслышал прежде, чем успел дернуться), заставил себя осматриваться внимательнее.
Продвижение резко замедлилось. Он, разумеется, понимал, что это нервы, но шел теперь, будто раненая черепаха, постоянно сверяясь с прибором и прислушиваясь к себе.
Пулемет заглох. Через некоторое время прозвучало несколько одиночных выстрелов и последний – поставивший окончательную точку в жизни Шрама.
Остановили Ворона уже на Голубинской и до противного легко: кинули в него светошумовой гранатой. Он, правда, то ли почувствовал, то ли заметил бросок, потому лишь мельком задел зону поражения, получил по уху какой-то резиновой хренью и словил контузию, благо достаточно легкую, чтобы не отключиться. Кидавшего снял, швырнув нож – попал, совершенно не целясь, неизвестно каким чудом. Кинулся в кусты, едва не повторив судьбу Шрама, но на этот раз никакой гадости там не подстерегало, и выстрелил несколько раз из обреза – на этот раз мимо.
– В белый свет как в копеечку, сталкер, – донеслось до него.
Определить, где затаился говоривший, не получилось: звук шел словно со всех сторон. То ли контузия на Ворона так действовала, то ли Валентин задействовал какие-то свои возможности. И то, и другое было отвратным.
– Может, поговорим? – предложил тот.
– Вряд ли, – прошипел Ворон не столько собеседнику, сколько себе самому, Валентин, однако, услышал.
– Зря, – протянул он. – Ты ведь уже понял: убивать тебя в наши планы не входит.
– Вот и катись подальше, – проворчал Ворон, доставая детектор.
Ближайшими аномалиями были «иллюз» в десяти метрах впереди, «соловей» в пятидесяти и «тень Морфея» всего в пяти слева. От первого не было никакого толку. До второго он попросту не добежал бы, а вот последний был шансом не попасть в руки тварей. В конце концов, он просто заснет. Многие из людей выбрали бы именно такую смерть, а что там дальше произойдет с телом – не важно.
Он вскочил и побежал, но вот успел ли – уже не понял. Сознание заволокло темной хмарью, и наступило беспамятство.
* * *
Он пришел в себя из-за мерной тряски. Ворон открыл глаза и тотчас пожалел об этом. Голова закружилась, и начало подташнивать.
– Плохо? – Валентин нес его на руках, не прилагая никаких видимых усилий, и даже не морщился из-за тяжести.
– Скорее скверно, – признался Ворон. То, что выжил, было самым неприятным из возможных исходов – он прекрасно осознавал это. Разумом. Но душой ликовал и готов был орать о своем счастье и великой радости. – Если не хочешь, чтобы я на тебя наблевал, опусти туда, откуда взял.
