Отчим Дженис фыркнул.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— А вот она, похоже, понимает, — кивнула Мишель в сторону миссис Пемброк, которая, оставшись дома, подглядывала за гостями сквозь висевшие на окне занавески.
Он рассмеялся.
— Эта собака давно уже лишилась зубов и не кусается. Я король в своем замке. И если вы, мисс Розовые Щечки, зайдете ко мне как-нибудь вечерком, я вам это докажу.
Максвелл напряглась как натянутая струна.
— Не надо, Мишель, — предупредил Кинг, внимательно наблюдавший за ней. — Спусти это дело на тормозах.
— Чтоб тебя черти взяли, Шон…
Она подошла к болтуну и тихим, но отчетливым голосом произнесла:
— Послушай, ты, недомерок! По новому закону ей не надо выдвигать против тебя обвинение в избиении. Теперь это может сделать за нее штат. Так что когда я вернусь — а я вернусь, предупреждаю, — если у нее на лице или на теле окажется хотя бы самый маленький синячок, арестую тебя за домашнее насилие. А перед этим выбью из тебя все дерьмо.
Сигарета выпала изо рта болтуна.
— Вы не имеете права, вы полицейский.
— Я скажу, что ты упал с лестницы.
Отчим посмотрел на Кинга.
— Вы слышали? Она мне угрожала!
— Лично я никаких угроз не слышал.
— Так, значит, ставится вопрос? Что же, я не боюсь костлявых дамочек вроде вас!
Во дворе перед входом в дом стоял пятифутовый деревянный столб с находившимся наверху старомодным фонарем. Мишель подошла к нему и, махнув мускулистой ногой, одним ударом разломила его на две части.
Когда отчим увидел эту демонстрацию силы, бутылка с пивом выпала из его рук.
— Еще увидимся, мистер Розовые Щечки. — Максвелл, повернувшись, зашагала к машине.
Кинг нагнулся, поднял с земли кусок дерева от сломанного столба и обратился к пораженному отчиму:
— Представляете, что было бы, если бы на месте этого столба оказался чей-нибудь позвоночник? — С этими словами Шон вручил пузану кусок дерева, а также сорок долларов за причиненные убытки, после чего отправился догонять спутницу.
Когда они сели в машину, детектив усмехнулся:
— Боюсь, он от страха намочил штаны.
— Я буду спать лучше, зная, что он не спит, вспоминая этот момент.
Потом Кинг обиженным голосом передразнил:
— Чтоб тебя черти взяли, Шон…
— Извини, очень я на него разозлилась. В конце концов, может человеку надоесть подставлять другую щеку?
— Сказать по правде, горжусь тобой.
— Спасибо. Но, между нами, никакие демонстрации и угрозы с моей стороны не облегчат положения бедной женщины. Типы вроде этого парня непредсказуемы. Так что мне, возможно, следовало держать язык за зубами.
— Ты и в самом деле намереваешься вернуться сюда, чтобы проконтролировать поведение отчима?
— Положим, намереваюсь. А что?
— Когда поедешь, не забудь позвонить мне.
— Собираешься отговорить меня от этого?
— Нет. Собираюсь держать его, пока ты будешь выбивать дерьмо.
Глава 46
Охотник за людьми проследил за Кингом и Мишель, когда они ездили к Пемброкам, и теперь следовал за ними в кильватере по пути к дому Роджера Кэнни, находившемуся в противоположной части города. Он сменил голубой «фольксваген-жук» на старый пикап, прикрыл голову широкополой ковбойской шляпой и наклеил на лицо бороду и усы собственного дизайна, что должно было обеспечить вполне удовлетворительное прикрытие. Эти двое стали в последнее время здорово его доставать, и он задавался вопросом, что с ними делать. Убийца знал, что тянувшаяся от Пемброк ниточка не могла привести к нему, как, равным образом, и та, что тянулась от Хинсон. Случай Ронды Тайлер также можно назвать тупиковым. Другое дело — убийство Кэнни. В определенном смысле Стиви Кэнни был ключевой фигурой всего расследования, и если бы детективы до этого докопались, выстроенный им карточный домик мог рассыпаться.
Охотнику не хватило времени, чтобы разделаться с Роджером Кэнни. Кроме того, смерть последнего могла вызвать еще большее внимание к делу об убийстве школьной футбольной звезды. Так что он уже смирился с тем обстоятельством, что допрос Роджера состоится и придется действовать дальше исходя из его результатов. Хорошо, что он озаботился установить в этом доме подслушивающие устройства еще до смерти Стиви. Как известно, временами тактика бывает важнее стратегии.
Человек в широкополой ковбойской шляпе потер спину, болевшую после достопамятной схватки с Джуниором Девером. Он не мог позволить себе еще одно противоборство вроде этого, особенно после того, как видел собственными глазами толстенный столб, сломанный одним ударом ноги Мишель. Она — опасна. А Кинг — еще опаснее. Если подумать, Шон Кинг — единственный человек, который способен его обыграть, и с ним надо что-то делать. А разобравшись с ним, можно приняться и за Максвелл. Ему не хотелось, чтобы эта женщина преследовала его, стремясь отомстить за смерть партнера.
Когда ехавшая перед ним машина покатила по длинной подъездной дорожке, ведшей к большому кирпичному дому в колониальном стиле, охотник свернул на боковую дорогу и припарковал пикап на обочине. Затем надел наушники и включил приемное устройство, помещавшееся на сиденье для пассажира. Настроившись на нужную частоту, он откинулся на спинку сиденья и стал ждать начала шоу.
Глава 47
— Интересно, чем занимается Роджер Кэнни? — спросила Мишель, оглядывая интерьер богатого дома. Управляющая имением впустила гостей внутрь и отправилась к хозяину сообщить об их приходе.
— Представления не имею. Но чем бы ни занимался, он определенно преуспевает.
— Отчего умерла его жена?
— Я и этого не знаю. Никогда не водил дружбу с этим семейством.
Максвелл продолжала осматривать дом.
— Знаешь, чего не хватает в гостиной?
Шон кивнул.
— Здесь нет семейных фотографий.
— И что ты по этому поводу думаешь?
— Одно из двух: или скорбящий отец все их поснимал, поскольку они навевали на него печаль, или их здесь никогда не было.
— Скорбящий отец? Если мне не изменяет память, он зарыл прах сына втайне и под покровом темноты.
— Ну и что? Люди по-разному выражают эмоции, Мишель. Например, некоторые в расстройстве ломают ударом ноги деревянные столбы.
Минутой позже в гостиную вошел Роджер — высокий угловатый мужчина с сутулыми плечами и бледным унылым лицом. Он жестом предложил гостям присесть на диван, после чего опустился на стул напротив. Разговаривая, хозяин не смотрел на собеседников, сосредоточив все свое внимание на потолке.
— Уж и не знаю, зачем вам понадобилась еще одна беседа.
Кинг ответил:
— Знаю, что сейчас вы переживаете не лучшие времена…
Кэнни перебил:
— Все так, все так… Может, перейдете прямо к делу?
Детективы стали задавать стандартные вопросы, на которые Роджер давал короткие односложные ответы, что, правду сказать, мало помогало делу.
Придя в раздражение, Кинг бросил:
— Значит, говорите, врагов у него в школе не было? То есть вы таковых не знаете? Но, быть может, в разговоре с вами сын сам упоминал какие-либо имена?
— Стиви пользовался в школе большой популярностью. Его все любили. Он никогда не делал ничего дурного.
Кэнни произнес эти слова отнюдь не тоном гордого за сына отца, но в иронической, даже, пожалуй, издевательской манере. Кинг и Мишель озадаченно переглянулись.
— Он хотя бы раз говорил о том, что встречается с Дженис Пемброк? — осведомилась Мишель.
— Стиви не разговаривал со мной на такие темы. Да и я тоже всегда думал, что если парень трахает какую-нибудь шлюшку, это его дело. В конце концов ему исполнилось семнадцать и гормоны его просто переполняли. При этом он знал, что, если какая-нибудь девушка от него забеременеет, мне это очень не понравится.
— Когда умерла ваша жена? — вдруг спросила Мишель.
Кэнни перестал наконец созерцать потолок и посмотрел на нее.
— Это так важно?
— Просто любопытствую.
— Рекомендую вам проявлять любопытство в интересах дела.
— О'кей. Скажите тогда, не приходит ли вам в голову хоть что-нибудь, что могло бы пролить свет на это преступление? Может, вы слышали от сына слова, показавшиеся вам подозрительными, или имя какого-нибудь его приятеля и имеете некие смутные догадки на этот счет?
— Послушайте, кажется, я уже дал вам понять, что мы со Стиви не были близки. Да, мы жили в одном доме, но держались наособицу, каждый сам по себе.
— А что, есть причина, почему вы с сыном вели себя как чужие люди? — спросил Кинг.
— И у него, и у меня имелись такие причины, но они никак не связаны с его смертью.
— Уж позвольте это нам решать… Итак, вы будете отвечать на этот вопрос?
— Боюсь, мне придется отклонить его, — произнес Кэнни сварливым голосом.
