шахт не превышала 50 метров, но после 1700 года глубина увеличилась до 100 метров, к 1765 году - до 200 метров, а после 1830 года - до 300 метров. Машины также начали оказывать влияние, сначала с помощью водяных колес и ветряных мельниц для подъема угля, а затем с помощью паровых двигателей Ньюкомена, откачивающих воду из шахт после 1712 года. В конце века возникла крупная горнодобывающая отрасль, в том числе на северо-востоке, где уголь перевозился по рельсам из шахт, запряженных лошадьми. Более эффективные паровые двигатели были разработаны отчасти для того, чтобы помочь предотвратить затопление в более глубоких шахтах. Улучшение транспортировки угля за счет использования паровой силы на колесах было основным стимулом для Джорджа Стефенсона и других изобретателей железных дорог начала 1800-х годов.
К 1840-м годам добыча угля была одной из самых современных отраслей в стране, где использовалось самое современное механическое оборудование. Более двухсот тысяч человек работали на добыче угля, причем 20-40 процентов занятых на каждой шахте составляли дети.
Внимательные наблюдатели за условиями труда в то время не питали иллюзий относительно жизни детей. В сельском хозяйстве, например, члены семьи в возрасте шести лет всегда ухаживали за животными и помогали выполнять другие работы, особенно во время сбора урожая. Дети также издавна помогали своим родителям в кустарных работах, в том числе в прядении пряжи.
Однако дети, работающие подолгу, полуобнаженные в невероятно антисанитарных и опасных условиях, не имели исторических аналогов в таких масштабах. К середине 1850-х годов условия труда детей не подавали признаков улучшения. Более того, они ухудшались по мере углубления шахт.
Угольные шахты вызывали яркие ужасы, но они не были столь необычными. Условия труда на хлопковых и других фабриках, зафиксированные во втором докладе Королевской комиссии, были такими же драконовскими. И страдали не только дети. Рабочие не видели значительного или вообще никакого улучшения своих реальных доходов, но в итоге работали дольше и в более суровых условиях, чем до эпохи фабрик. Загрязнение окружающей среды и инфекционные заболевания в плотных городах с неразвитой инфраструктурой сокращали жизнь и увеличивали заболеваемость.
Викторианцам становилось все более очевидным, что, хотя индустриализация сделала некоторых людей очень богатыми, большинство рабочих живут более короткой, менее здоровой и более жестокой жизнью, чем это было до начала развития промышленности. К середине 1840-х годов авторы и политики со всех сторон политического спектра задавались вопросом: Почему индустриализация ухудшила жизнь стольких людей и что можно с этим сделать? Есть ли способ стимулировать рост промышленности и в то же время более широко распределить преимущества?
Существовал альтернативный путь, и мы увидим в этой главе, что Великобритания во второй половине XIX века встала на него. Предвзятое отношение технологии к работающим людям - это всегда выбор, а не неизбежный побочный эффект "прогресса". Чтобы изменить этот перекос, нужно было сделать другой выбор.
Гораздо лучшие результаты для большинства населения стали возможны после того, как технологические изменения создали новые возможности для рабочих и зарплаты перестали быть низкими. Они стали реальностью после того, как на рабочих местах, а затем и на политической арене начали развиваться силы, противостоящие владельцам фабрик и богатой элите. Эти изменения привели к улучшению здоровья населения и инфраструктуры, позволили рабочим добиваться лучших условий и более высокой оплаты труда, а также способствовали изменению направления технологических изменений. Но мы также увидим, что для людей во всем мире, особенно для жителей европейских колоний, не имевших права политического голоса, последствия индустриализации часто были мрачными.
Меньше платят за большую работу
Банда производительности предполагает, что по мере быстрого развития технологий на ранних этапах промышленной революции заработная плата должна была расти. Вместо этого реальные доходы большинства населения стагнировали. Продолжительность рабочего дня увеличилась, а условия труда значительно ухудшились, что привело к снижению почасовой оплаты по мере того, как все больше и больше труда извлекалось из британских рабочих.
Детальные исследования позволили восстановить стоимость продуктов питания и других предметов первой необходимости, таких как топливо и жилье, и общая картина достаточно ясна. В конце 1600-х годов большинство англичан потребляли "прожиточный минимум", который мало чем отличался от того, что было доступно сельским жителям в средневековые времена. В центре рациона рабочего человека было зерно, как в виде еды (хлеб), так и в виде напитков (эль). Для англичан зерном была пшеница, в основном выращенная внутри страны. Некоторые овощи были доступны на сезонной основе, а небольшое количество мяса могло употребляться один или два раза в неделю. Аналогичные потребительские корзины можно построить и для других частей Европы, а также для Индии и Китая. Из этих данных вытекают три общие закономерности.
Во-первых, примерно с 1650 по 1750 год в Англии происходило медленное повышение реальных доходов, скорее всего, в результате роста производительности в сельском хозяйстве и расширения торговли на дальние расстояния с Азией и Америкой, что повысило доходы в Лондоне и портовых городах, таких как Бристоль и Ливерпуль, и незначительно увеличило заработную плату по всей стране. В результате, примерно к 1750 году заработная плата в Англии была несколько выше по сравнению с Южной Европой, Индией и Китаем. Например, среднее потребление калорий неквалифицированными рабочими было примерно на 20-30% выше, чем в средневековые времена, и они пользовались немного более питательной диетой и большим количеством мяса, чем люди пятьсот лет назад. В других частях мира питание оставалось таким же скудным, как и в 1200-х годах.
Во-вторых, начиная примерно с 1750 года, наблюдался довольно быстрый рост производительности труда, особенно в текстильной промышленности. Самые ранние прядильные машины увеличили выработку на час работы почти в 400 раз. В Индии в это время для прядения ста фунтов хлопка-сырца требовалось 50 000 часов труда. В Англии в 1790 году при использовании веретенного мула на тот же объем продукции требовалось всего 1 000 часов труда. К 1825 году, благодаря усовершенствованным машинам, трудозатраты снизились до 135 часов труда.
Но реальные доходы изменились незначительно, если вообще изменились. Расходная способность неквалифицированного рабочего в середине 1800-х годов была примерно такой же, как пятьдесят или даже сто лет назад. Также не произошло значительного улучшения питания большинства британских рабочих в течение первого века индустриализации.
В-третьих, хотя квалифицированные рабочие получали более высокую заработную плату, чем другие, в течение всего этого периода, значение термина "квалифицированный" сильно изменилось. Мужчины, работавшие на ткацких станках в начале 1800-х годов, считались квалифицированными и получали высокую заработную плату. Но, как мы увидим далее в этой главе, автоматизация уничтожила большие категории рабочих мест, которые
