— Босоногие, — как можно дружелюбней обратился я к ребятне, — как бы мне найти актера Рока?
Видя непонимание на их лицах, я пояснил: — Ну такой крепкий мужик с рыжими волосами до пояса?
— А у нас никого с рыжими волосами нет, — пожал плечами тот из парней, кто был выше и на вид явно старше. — Разве что Цура, ну так она не мужик, а женщина.
— Вы уверены, что такого нет? — переспросил я. — Может, в других театрах?
— Да уверены. Во всём городе такого нет, — подтвердил старший и вдруг, хлопнув ладонью по плечу младшего и бросив тому: “Ты сифа!”, умчался прочь. Младший последовал за ним.
— Похоже, это твой очередной провальный план, — произнёс Зэр. — Обманул тебя твой Рок, просто драться не хотел в финале. Проиграть боялся.
Мы стояли напротив театра. Мыслей, что делать дальше, особо не было. Наконец я решил уже вернуться в таверну к Ларе и попрощаться, чтобы не навлекать на них с Бликом беду, и тут меня окликнул тонкий женский голос:
— Мастер Бенджи, ты искал меня? Вижу, у тебя новая одежда, новая охрана и новая метка серебряного зверя?
Я обернулся. По ступенькам от входа спускалась рыжеволосая девушка в расклешенном зеленом кружевном платье. Я успел было удивиться, но взгляд сквозь тени безошибочно опознал в ней артефакт истинной ступени бронзовой лиги. Сомнений не было: передо мной стояла тень Рока Цурана. Но почему он девушка?
Глава 32. Маг для тени
Лара и Блик, вы достойны лучшей жизни в этом городе с кучей возможностей. Лара, после войны я очень долго сидел у тебя на шее, но теперь пришла моя очередь позаботиться о тебе. Живите, а я постараюсь сделать так, чтобы беда не настигла вас снова! Если я не вернусь, значит, я не справился с одной из навалившихся на нас проблем. Гильдия лекарей наймет новых убийц, чтобы остановить тебя. Будь осторожнее. Зэр отправляет этих трёх головорезов на вашу защиту. Райс.
Мысли путались. За время короткого путешествия до Лозингара я начал воспринимать надоедливого и не всегда уместного Блика как не совсем чужого мне человека и потому что-то хотел сказать лично Ларе, а что-то — им обоим.
Я дописал письмо и вручил его старшему из солдат Зэра. Тот тут же свернул листок вдвое, засунул за пазуху и, слегка поклонившись, выжидающе взглянул на тень императора. Они стояли ровно, словно не знали усталости, у входной двери в гримерке Цуры. В маленькой комнатке едва помещался белёсый стол, уставленный тюбиками с косметикой и пудрами. Стол вплотную прилегал к освещенному свечами зеркалу и касался деревянной кровати, на которой, подобрав под себя ноги, сейчас сидела девушка-маг.
— Охранять, ждать моего второго прихода, не отсвечивать, если будет надо поменять диспозицию — меняйте, — коротко приказал Зэр, глянув на меня: мол, не хочу ли я чем-нибудь дополнить свое сбивчивое послание, которое по тексту так походило на записку самоубийцы. Я не хотел и аккуратно положил карандаш на стол, заметив, что мои пальцы чуть подрагивают — предательски, против моей воли.
— Да, Ваше Высочество! Мы рады были вновь служить вам! — отрапортовал бывший прощелыга. Его некогда сутулое тело выпрямилось, словно тень древнего солдата была железным стержнем, на который насадили мясо и скелет коренного обитателя трущоб.
Все трое, как по команде, приложили свои правые кулаки к груди, издав глухой стук, и, развернувшись, поочередно покинули помещение.
— Вот те на! — удивилась девушка. — Я-то думала, мне мерещится кто-то у тебя в углу, а ты — ученик великого культиватора древности!
— Если всё не срастётся — бывший ученик бывшего великого культиватора, — сурово проговорил Зэр взглянув на неё.
— Честно сказать, я все еще удивлен тому, что ты девушка, — проговорил я, желая переключиться на менее нервную для себя тему.
— А что тут такого-то? — улыбнулась она. — Мне хватает своей магии, чтобы создавать иллюзии для небольших аудиторий. Да и, если честно, как и с вашей историей противостояния Тёмного и Светлого миров, всё закономерно…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— То есть? — переспросил я.
— На арене люди видят крепкого эпатажного парня, и будь они даже способными смотреть сквозь тени, всё равно не разглядели бы во мне девушку. Этот мир — мужской и для мужчин, а скромной магичке истинной ступени бронзовой лиги можно лишь играть свою роль.
Ее улыбка выглядела как приросшая намертво маска, которую когда-то надели для выступления перед толпой, но позабыли снять после его окончания.
— Ну а как ты дерешься? Тоже иллюзия?
— Почти всегда. Противники мои — часто иллюзия, а если попадается упрямый культиватор типа тебя, то всегда есть возможность договориться.
— Ну а если кто-то не пожелает договариваться?
— Есть “стойкость кедра”, есть “алмазная кожа”, ну и “осенний листопад” я знаю в совершенстве… — пожала плечами Цура.
— Ты еще и драться умеешь?
— И это тоже. В военное время научилась и мужиком прикидываться, и ребёнком, и даже лисицей, — пояснила волшебница. — Ну ладно, давай о важном. Значит, говорите, Триединый бог — это умершие две тысячи лет назад императоры из Светлого мира, а король Джастиро лишь платит дань туда, наверх, обирая свой народ?
— Не совсем наверх, — размеренно произнес Зэр, будто что-то прикидывая. — Мы — парный мир. Когда-то наши миры были словно братья, но они начали относиться к нам как к дойной корове. Вся их культура и красота — это ворованные отсюда золото, лес, уголь, руда и даже подземная горящая смола.
— А я-то думала, почему у нас всё так плохо, — грустно покачала головой Цура. — Думала, что свергнет граф Ролиз из Уловина тупорылого Джастиро, и наконец заживем. И не сверг, и не зажили. А оказывается, и не зажили, даже если бы сверг.
— Не зажили бы, — подтвердил Зэр. — Кто бы ни пришёл к власти, он будет исполнять одну лишь волю — волю Светлого мира. А если захочет всё переиначить, то светломирцам достаточно лишь сказать: “Фас”, и его страну тут же разорвут соседи. Не смогут они — из Светлого Мира прибудут армады и головы пооткручивают. Не зря у вас тут оружие запрещено, культивация по сути запрещена, а все, кто не согласен — преступник и опасный колдун.
— Это да. Я уже пару ролей меняла, чтобы слуги Триединого прямо с арены не забирали, — снова улыбнулась девушка. — Ну что же, время близится к вечеру? Не хотим же мы, чтобы серебряный зверь пришёл за нами в театр? Но надо сказать, император, ваш план попахивает самоубийством.
— Другого нет. С каждым днём серебряный зверь будет всё жестче и беспринципней. Через неделю он вообще может передумать играть в послушного пёсика сфер и начнёт нападать везде, где пожелает. Мы можем не успеть вырастить Райса до серебряной лиги…
— Серебряная лига за неделю. С ума сойти… — хмыкнула девушка.
— План опасный, но он единственный действенный. К тому же с твоими иллюзиями может получиться.
— Серебряный зверь может просто не поддаться на низшую магию.
— И не надо, чтобы он поддавался. У него — три глаза, вот пусть каждый из глаз видит что-то своё, а Райс — то, что видит зверь. Этого хватит, чтобы он смог противостоять ему некоторое время.
— Звучит сложно, но надо пробовать. Ну, пойдемте, пока совсем не стемнело, — произнесла она, вставая с кушетки.
— Там, куда мы идём, всегда светло, — отозвался Зэр и тоже встал из-за стола.
***
Смеркалось. Улицы пустели на глазах, словно жители торгового города, даже не будучи культиваторами, чувствовали, что что-то надвигается. Четко следуя плану Зэра, я шёл один по широкому тракту и, по моим подсчетам, уже находился почти на окраине Лозингара.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Оно появилось, выползая из очередной серебряной сферы, о наличии которых поблизости непременно сообщал мне каждый раз мой невидимый учитель. Я словно кожей ощутил холодный взгляд твари — взгляд немигающих драгоценных камней вместо глаз. Но чего же оно медлит, почему, как при первой встрече, не ринется за мной, а замерло в разрастающейся вокруг меня тени и просто наблюдает?
