– Выходит, у Ганзы есть бюро по «специалистам по неясным деталям» или ты самоучка?
Он обернулся и спокойно спросил:
– Если вы и в самом деле верите, что я шпион, неужели вы думаете, мне захочется рассказать вам историю моей жизни?
– Потому что, если не расскажете, – сказала она, злорадно ухмыляясь, – тогда я поведаю вам свою, – и когда он сумел вздохнуть, оторопев от такой наглости, она подбодрила его. – Что вы теряете? Разве похоже, что я собираюсь писать вашу биографию?
Лотц перешел на деловой тон:
– Хорошо. Я сбежал из дома, когда мне было четырнадцать лет. Отец относился ко мне равнодушно, а мать была со мной груба. Я решил, что жить собственной жизнью будет ненамного труднее, и оказался прав. Я просто счастлив, что у меня нет братьев и сестер, и мои родители не отыгрались на них, так что они, возможно, обратили внимание друг на друга. Я не могу сказать вам, вместе ли они еще и живы ли вообще.
– Как грустно, – посочувствовала Рлинда.
– Я вполне доволен, что все так повернулось, – он мимолетно улыбнулся – только такую улыбку Рлинда и видела всегда на его лице, – затем отвернулся и занялся изучением пробы крови.
– Ясные следы эндорфинов и остатки адреналина. Итак, это нападение не было внезапным и стремительным. Луис Коликос за какое-то время до смерти испытывал страх и сильную боль.
Рлинда проглотила комок в горле, представив себе последний миг бедного старика.
– Я полагаю, вы изучали биохимию и юридические науки, да? – попыталась возобновить беседу она.
Шпион взглянул на нее, и Рлинде опять показалось, что шрамы на его лице напоминают следы от когтей.
– Я изучал все. У меня не было денег, но я предложил врачу мои записи. Я изменил личность. Я подал прошение и получил небольшой подарок и студенческий займ. Если не просить слишком много денег, они неглубоко копают – особенно если попасть в определенную категорию так, чтобы университет мог добавить вас к своей политкорректной статистике. Я прикидывался представителем гонимого религиозного меньшинства, иногда жертвой притеснений. И если у вас полно медицинских бумаг, что вы страдаете из-за окружающих условий, все ученические фонды набрасываются на вас, предлагая деньги на обучение.
– Вы мелкий, но талантливый жулик, – сказала Рлинда.
– Это было необходимо. Я провел в университете шесть лет, изучая дисциплины по своему выбору. Пять раз я менял личность.
Рлинда была поражена.
– Тогда как вы могли получить научную степень?
– У меня есть знания. Зачем мне научная степень?
– У вас весьма своеобразный взгляд на такие вещи, я полагаю. Итак, вы изучали… ух, шпионаж и криптографию?
– Только вместе с политологией, мировой историей, астрономией, конструированием звездолетов. Я верю в метод минимализации повторных шагов, когда это касается образования.
– Это что такое?
– Когда доходишь в изучении предмета до определенного предела, дополнительные часы не добавляют большей глубины или понимания. Лучше начать изучать что-нибудь новое, – Давлин установил анализатор и обернулся к Рлинде. – Скажем, вы не знаете ничего о метеорологии. Если вы проведете сто часов, изучая этот предмет, у вас будет даже больше знаний, чем нужно, и вы научитесь, как находить более подробные сведения, даже если вам потребуется ответ на совершенно невероятный вопрос.
Однако, если вы потратите на метеорологию еще сто часов, понимание начнет стремительно исчезать. С другой стороны, если вы проведете эти самые сто часов за новым предметом, скажем, экономикой, – горизонты вашего познания расширятся, почва под ногами станет еще тверже, Я решил, что лучше получить полезные для работы знания во многих областях, чем пытаться стать экспертом только в одной. Это, возможно, забавно прозвучит, но чем полнее становилась мозаика, которую мне удалось собрать из разной информации, тем больше странных связей я обнаруживал. Кто бы мог подумать, что существует связь между историей искусства, к примеру, музыкальной теорией и деловой экономикой?
– А там точно есть эта связь?
– Абсолютно точно. Но это долго объяснять, потребовалась бы целая неделя.
– Давайте сначала закончим наши изыскания здесь, – поспешно сказала Рлинда.
Давлин размышлял вслух, меряя шагами комнату:
– Итак, мы знаем, что партия Коликосов оставляла оборудование на местах по мере того, как продвигались исследования. Может быть они оставили что-то еще, что мы не заметили, – он взял портативную световую панель и вышел из комнаты.
Рлинда последовала за ним.
– Итак, из вас получился этакий человек Ренессанса. Ганза наняла вас?
– Я добровольно пошел туда работать, – сказал Давлин. – Это было вопросом жизни и смерти. После шести лет обучения некоторые официальные лица в университете заподозрили, что что-то не так. Я узнал, что они получили доступ к моим учетным записям, раскрыли три мои предыдущие подложные личности и начали меня выслеживать. Я знал, что им хватит нескольких дней, чтобы меня поймать. Я мог стать самым образованным заключенным во всей Ганзейской Лиге… или убедить их в моей уникальности и необходимости для них.
Итак, я собрал документы о том, какие знания получил, каковы были мои успехи на этом поприще и в каких областях я научился ориентироваться. Отправился в Бюро Исследований и побеседовал с несколькими чиновниками, выдавая ровно столько информации, чтобы заинтриговать их до такой степени, что они провели меня к своему начальству. Когда я оказался в приемной комитета, я совершенно успокоился, ибо знал, что буду либо арестован, либо завербован.
Лотц шел впереди по темному коридору, Рлинда не отставала.
– Я также изучал риторику и искусство спора, – продолжал он, – и действительно превосходил в этом всех знакомых ораторов, хоть и не люблю быть в центре внимания. Я приложил титанические усилия и все свои способности для достижения цели. Тот факт, что я в течение многих лет изучал науки в комплексе, работал в мою пользу, когда я продемонстрировал, каким незаменимым могу быть в различных специфических ситуациях.
Самое важное, что благодаря моей подготовке в социологии, антропологии и юриспруденции, я мог быть превосходным исследователем чужих культур. Даже спустя почти два века мы не много знаем об Илдиранской Империи и ничего о кликиссах. Наконец я убедил их, что могу быть намного полезнее Ганзе в качестве работника, нежели арестанта.
Рлинда и Давлин заглядывали в ниши и комнаты, пока шли вперед.
Кликисские иероглифы и формулы, как граффити, густо покрывали стены.
– И президент отправил тебя на Кренну, в это болото, и теперь на пустую высохшую планету расследовать убийство пятилетней давности, – Рлинда дружески хлопнула шпиона по плечу, и Давлина аж качнуло от такого проявления симпатии. – Мне почему-то кажется, что тебя все-таки наказали.
Когда свет фонарика Рлинды упал в глубокую нишу, она заметила нечто, явно не принадлежащее этому месту. Всмотревшись, она разглядела алюминиевую обертку и железную кухонную утварь.
– Выглядит так, словно они отложили в сторону закуску, но так и не собрались ее доесть, – укоризненно покачала головой Рлинда. И тут же сообразила, что воспитанные археологи не станут бросать по углам огрызки и засорять окрестности.
Она полезла в нишу, с отвращением пнув ногой испорченные продукты. Свет блеснул на каком-то предмете внутри. Диск, обернутый в защитную пленку. Ее сердце забилось. Рлинда выудила пакет и разглядела надпись, сделанную от руки: «Архивные копии».
– Давлин, это может оказаться полезным.
Он взял из ее рук пакет, и неожиданно лицо шпиона озарила совершенно мальчишеская улыбка. Он провел в развалинах и разрушенном лагере много часов, безуспешно пытаясь восстановить компьютерную базу данных. Но кто бы ни уничтожил партию Коликосов, он проделал огромную работу, уничтожая улики, и был уверен в недосягаемости разгадки своих секретов.
– Любой опытный ксеноархеолог хранит комплекс архивных копий где-нибудь в безопасном месте. Слишком много природных катастроф и непредвиденных ситуаций могут уничтожить годы кропотливого труда, – он держал архивную копию данных так бережно, словно священную чашу Грааль. – Может быть, это расскажет нам, что здесь случилось… все события до последнего дня.
53. АНТОН КОЛИКОС
Антон мог бы провести в Миджистре годы, обмениваясь историями с Хранителем памяти Вао’шем. Яснее, чем раньше, он увидел, почему его родители были так очарованы тайнами погибших цивилизаций. Маргарет и Луис Коликосы изучали реликвии прошлого, и они не были для археологов ничего не говорящими, тогда как Антон жил историей, записанной на бумаге. Каждый прочитанный фрагмент «Саги Семи Солнц» приносил ему величайшее наслаждение и новые открытия.
