Так что там насчет доктора? Холодный циник, любитель и ценитель красивых женщин, он мало походил на убийцу. Такой мог обстряпать выгодное дельце по врачебной части: принять «левых» клиентов и утаить доходы. Но убивать? Пальцами, привыкшими к скальпелю, сжимать рукоятку топора и творить злодеяние, вместо того чтобы дарить красоту? Не похоже…
Тихо шурша, опадала мыльная пена. Из неплотно закрытого крана капала вода. Кап-кап, мерный звук в бархатной тишине ночи. Внезапно откуда-то потянуло сквозняком. Дверь ванной, заскрипев, приоткрылась. Должно быть, порывом ветра распахнуло форточку. Дубровская приподнялась на локте. Скорее всего, ей почудилось, что в спальне кто-то есть. Осторожные шаги, скрип половиц.
– Ольга Сергеевна, это вы? – негромко спросила Лиза. В ее голосе прозвучала неуверенность.
Ответа не последовало. Еще бы, ведь она здесь совсем одна. С ней только ее мысли, юркие, неспокойные…
Итак, доктор. Привлекательный, холеный, светский мужчина без всяких «отметин Сатаны». Никаких родинок, бородавок и шрамов, все пальцы на месте, золотых зубов не носит, лысиной не располагает. Но странное дело – все ниточки ведут к нему. Он пластический хирург, а среди остальных участников злосчастной вечеринки оказалось слишком много его пациентов. Круг подозрительных лиц, а в самом центре – он. Так чем не центральная фигура? Странно, почему она не подумала об этом раньше?
Раздался грохот. В комнате что-то упало и, по всей видимости, разбилось. Дубровская подскочила в ванне.
– Кто? Кто там? – крикнула она, но голос сорвался.
Дрожащими пальцами она дотянулась до махрового халата. В зеркале отразилось ее искаженное страхом лицо. Натянув на мокрое тело одежду, она осторожно выглянула наружу. В комнате царил арктический холод, что, впрочем, было неудивительно. Оконная рама была распахнута настежь и при каждом новом порыве ветра жалобно скрипела и билась о стену. Занавеску трепало, как парус во время шторма. Не сделав и двух шагов, Лиза наткнулась на осколки. Настольная лампа с белым абажуром валялась на полу. Ее стеклянное основание разбилось вдребезги, и осколки, крупные, средние и совсем мелкие, заполонили собой все пространство между тумбочкой и кроватью.
Но главное, что Елизавета успела увидеть, это краешек темно-синего шелка, скользнувшего за дверь. Чьи-то быстрые шаги моментально растворились в ночной тишине дома…
Дубровская открыла дверь спальни и пошла по коридору. Все было тихо и спокойно, словно не было никаких шагов, разбитой лампы на полу и поспешного бегства из комнаты. Лиза прошла на цыпочках в конец прохода и завернула за угол. Дверь в левое крыло была приоткрыта. Не доносилось ни единого звука, как будто в доме никого, кроме нее, не было. Вдруг где-то скрипнула половица. Лиза резко обернулась, но коридор был по-прежнему пуст. В лицо пахнуло морозным ветром, видно, где-то кто-то оставил открытым окно. Сквозняк шел из левого крыла, там, где располагались комнаты родителей Андрея. Дубровская прошла туда. В коридоре было темно, ночные светильники были потушены. Она чувствовала на лице ледяное дыхание декабрьского ветра, попыталась найти ощупью выключатель, но это ей не удалось. Коридор поворачивал к лестнице черного хода, там и было открыто окно. Легкие занавески колыхались взад и вперед. А на полу плясали причудливые тени, отбрасываемые, должно быть, голыми ветвями деревьев за окном.
Дубровская стояла, дрожа, в банном халате на голое тело, с мокрыми волосами, слушая звуки ночи. Странно, почему скрипнула половица, ведь она стояла, почти не шевелясь?
– Лиза, что ты тут делаешь? – раздался голос, и Дубровская, вздрогнув, обернулась.
Ольга Сергеевна в пеньюаре и с бигуди на голове стояла возле своей комнаты. Она, должно быть, уже собралась лечь в постель, когда услышала тихие, крадущиеся шаги по коридору.
– Я? Я хотела закрыть окно, – пролепетала Лиза. – По дому гуляет сквозняк.
– Я закрою, – сказала свекровь и, пройдя по коридору, захлопнула раму. Тотчас же стало тише, занавески опустились на место, даже причудливые тени куда-то исчезли.
Женщина подошла к Лизе и встревоженно посмотрела на нее.
– И все же, что ты здесь делала?
Дубровская собралась с духом:
– Ольга Сергеевна, где Андрей?
Женщина изумленно уставилась на нее:
– Я думала, ты поняла меня. Андрею пришлось уехать в город. Завтра с утра у него запланирована важная встреча с кем-то из департамента здравоохранения. Он боялся опоздать. Ты видишь, как метет? К утру занесет дороги, и до города будет не добраться. Но почему ты спрашиваешь? В чем дело?
– Я… Я думала, что видела Андрея, – промямлила Дубровская.
– Где? Когда?
– Сейчас, в спальне.
Свекровь посмотрела на нее с опаской, как смотрят обычно на заразных больных.
– Этого не может быть. Я говорю, он в городе.
– Да. Но кто же только что был в моей спальне?
– Там никого не могло быть.
Дубровская пожала плечами. Она выглядела потерянной.
– Но как же тогда это объяснить? Пойдемте, вы должны это видеть…
Ольга Сергеевна остановилась на пороге. Замешательство длилось всего несколько секунд. В следующий момент она подбежала к окну, быстро захлопнула раму. Оглядев следы ночного разрушения, она только всплеснула руками:
– Ну как же это получилось? Моя любимая лампа.
Дубровская стояла у порога и выглядела виноватой.
– Поверьте, я ни при чем. Я принимала ванну, когда услышала ужасный треск и звон битого стекла.
Свекровь подняла с пола абажур и, рассматривая осколки, обильно покрывавшие пол, только горестно качала головой.
– Эту лампу Андрей купил на свою первую зарплату в подарок отцу. Боже мой, как можно быть такой беспечной!
– Но я-то тут при чем? – удивилась Лиза. – Я ведь объяснила вам, что в моей комнате кто-то был. Я слышала шаги и этот треск…
– Не нужно фантазировать! – отрезала свекровь. – Тебя никто за это не накажет, но уж и ты, будь любезна, избавь меня от нелепых оправданий. Кто мог быть в твоей комнате в такой час?
– Кто-то был! – в отчаянии воскликнула Лиза. – Клянусь, я и пальцем не трогала этой вашей лампы. Тот, кто был тут, нечаянно сбросил ее вниз, а потом сбежал.
Ольга Сергеевна махнула рукой:
– Возможно, ты права. Ты не била лампы, но тогда все можно объяснить еще проще.
– Как?
– Элементарно. Ты неплотно прикрыла оконную раму, ветер распахнул ее. Лампа полетела вниз и разлетелась на тысячи осколков. Нужно быть внимательней, дорогая. Так недолго разбить и окно. Представляешь, каково это в такой-то холод?
Дубровская задумалась. Она могла сказать вполне определенно, что не открывала окна. Да и откуда могла у нее появиться такая идея, когда за окном мороз и вьюга?
– А как вы объясните шаги? – осторожно спросила она свекровь.
– Очень просто. Тебе показалось.
– Да, но я слышала.
– Я тоже иногда, милая, слышу. Дом живет своей особой жизнью. Выйди ночью на лестницу и прислушайся: скрип половиц, какие-то вздохи, гул в трубе. Но привидения тут ни при чем, поверь мне. Где-то скрипит растрескавшееся от старости дерево, ветер гуляет в каминной трубе, бежит по трубам вода.
Дубровская была готова этому поверить, как вдруг…
– Постойте, но я же видела одежду беглеца! – воскликнула она. – Она промелькнула за дверью так быстро, что я едва успела ее рассмотреть.
– Вот как?
– Конечно, это была шелковая темно-синяя пижама, та самая, которую вы подарили сыну на Рождество.
– Но кто же был в пижаме? – растерянно спросила свекровь.
– Вот этого я не разглядела, – вздохнула Лиза. – Разумно предположить, что это был сам Андрей, но, если этого не могло быть, значит, ее надел кто-то другой.
– Час от часу не легче! – возмутилась свекровь. – О чем ты говоришь?
Предположения Дубровской, даже на ее собственный взгляд, звучали нелепо, поэтому ей ничего не оставалось, как втянуть голову в плечи и потупить взгляд. Но свекровь решила не быть строгой.
– Ты вся дрожишь, – сказала она. – Неудивительно, если ты уже заболела. Смотри, у тебя мокрые волосы, и ты едва одета. Немедленно отправляйся спать и выбрось из головы все эти ужасы.
Дубровская повиновалась. Она закрутила на голове полотенце чалмой и аккуратно сняла с постели покрывало.
– Утром Полина уберет беспорядок, а пока не снимай домашние туфли, – приказала Ольга Сергеевна. – И давай поскорее ложись. Помни: тебе просто показалось.
«Показалось. Показалось. Мне просто показалось», – бормотала Дубровская, засыпая.
Не было шагов в комнате, не было мелькнувшего в проеме темно-синего шелка. Все это игра воображения. Да, но вот только лампа стояла на прикроватной тумбочке, а вовсе не на подоконнике, и открывшаяся порывом ветра рама не могла ее сбить…
Утреннее солнце разогнало тучи и развеяло кошмары. Комната казалась уютной. О ночном происшествии напоминали только осколки на полу. Полина так и не пришла их убрать.
