Молодая женщина вздохнула и добавила:
– Штефан рассказал, что тебе приходилось несладко в моменты, когда в тебе просыпалась память Гасснера. Но о подробностях он умолчал. Сам того не желая, он меня немного напугал, но теперь ты снова рядом, и я чувствую себя счастливой, как никогда.
Наступила ночь. В доме включили свет. До них донеслись приглушенные отголоски музыки – по радио передавали старую песню. В небе одна за другой зажигались звезды. Было тепло.
– Ты вернешься в Испанию? – спросил Петер.
– Не знаю. Дамферсон пообещал позвонить моим родителям, чтобы их успокоить. Я не захотела звонить сама, потому что не знаю, как отвечать на их вопросы. Мне нужно пару дней, чтобы во всем разобраться. А ты? Какие у тебя планы?
Глава 39
Ночь оказалась короткой, но спокойной. Петер со Штефаном заснули первыми, предоставив Валерии и Саймону возможность продолжить бесконечный разговор о таинственных хитросплетениях судьбы, благодаря которым они встретились. Случайность или план? Со случаем все понятно, но если все было заранее спланировано, то кто стоит за всем этим? Стоит только подумать об этом, как голова идет кругом…
Уединившись в своих комнатах, бывшие пленники центра не сразу смогли заснуть. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: вновь обретенная свобода и слишком яркие воспоминания о пережитом давали богатую пищу для размышлений.
Птичьи трели разбудили Саймона на заре, и он встал первым. Желая сделать приятное своим спутникам, он приготовил завтрак и стал ждать, когда они спустятся в кухню.
Для троих молодых людей это было чуть ли не первое утро, когда не нужно было в спешном порядке искать новое убежище. Да и часовня этой ночью никому не снилась. Время от времени они посматривали друг на друга так, словно никак не могли поверить в происходящее. Все трое ощущали себя странно в царившей в доме атмосфере летнего отдыха.
После завтрака они все вместе убрали в доме, зачехлили мебель, закрыли все окна и двери и отправились на почту в Бингхэм. Когда почтальон протянула Саймону картонный конверт, он взял его дрожащими руками.
Он не стал дожидаться возвращения в машину и сразу же его вскрыл. В конверте оказался индийский паспорт, свидетельство о социальном страховании и пачка стодолларовых банкнот. Под резинкой находилась написанная от руки записочка: «Центр вам кое-что задолжал. Удачи! Дуглас».
Уже сидя в мчащемся по дороге автомобиле, Саймон без конца вертел паспорт в руках. В десятый раз он открыл его и прочитал на первой странице свое имя и фамилию: Саймон Сангари. Несколько лет он был лишен всего, даже фамилии.
– Как ощущения? – спросил Штефан, поглядывая на Саймона в зеркало заднего вида. – Каково это – снова стать самим собой?
Саймон в ответ только улыбнулся, не отрывая взгляда от паспорта. Глядя на него, Валерия испытывала и волнение, и радость.
– Не убирайте его далеко, – посоветовал Петер. – Скоро канадская граница.
Несмотря на уверенность, что Дамферсон принял все необходимые меры, Петер не мог отделаться от страха, думая о пограничном контроле. Когда «бьюик» остановился перед таможенным постом, служащий в форме внимательно осмотрел пассажиров. Штефан протянул четыре паспорта.
– Туристы?
– Да, – ответил Штефан. – Едем в Монреаль.
Таможенник проверил визы, обошел вокруг автомобиля.
– Все в порядке, – сказал он, жестом приказывая поднять электрический шлагбаум.
Меньше чем через два часа «бьюик» припарковался на паркинге аэропорта Квебека.
– Значит, решено? – обратилась Валерия к Саймону. – Летите в Калькутту?
– Да. Там я смогу как-нибудь устроиться. Мне предстоит все начать с нуля, поэтому я решил вернуться к своим корням.
Они прошли по длинным коридорам, увешанным электронными досками объявлений. Потом на эскалаторе попали на нижний этаж здания аэропорта. Саймон испытал стресс, оказавшись в толпе груженных огромными чемоданами и сумками пассажиров, в этом многоцветном интерьере, где бесконечно звучали объявления диспетчера, перекрывавшие доносившуюся откуда-то музыку. Они прошли мимо вереницы магазинов и киосков и наконец оказались в главном пассажирском терминале.
– А вы втроем в Шотландию? – стараясь, чтобы вопрос прозвучал непринужденно, поинтересовался Саймон.
– Да, – ответил Петер. – Нам нужно еще кое-что сделать. А потом посмотрим.
Они направились к справочной. Ближайший рейс на Калькутту был вечером, с пересадкой в Дели.
В Эдинбург можно было попасть, взяв билеты на самолет компании «British Airways», который меньше чем через час вылетал в Лондон. Оттуда регулярным рейсом они без труда могли попасть в Шотландию.
– Вам нужно поторопиться, – пояснила сотрудница аэропорта. – Посадка начнется меньше чем через пятнадцать минут.
Четверо путешественников отошли к стене, подальше от гудящей толпы. Каждый думал о предстоящем расставании.
– Не думала, что нам придется прощаться так скоро, – с сожалением сказала Валерия.
– Берегите себя, мои юные друзья, – отозвался Саймон. – Мы еще увидимся. Как только у меня появится постоянный адрес, я дам о себе знать.
После паузы он продолжил, с трудом подавляя волнение:
– Здесь наши пути расходятся. Пока мне трудно в это поверить. Я успел к вам привыкнуть. Вам я обязан своей свободой. Спасибо, что вытащили меня из этой дыры.
Штефан первым протянул ему руку:
– Мы будем по вам скучать. Мы тоже многим вам обязаны. В добрый путь! Уж мы-то с вами точно знаем, что для мысли не существует расстояний.
Саймон с улыбкой кивнул и долго пожимал руку юноши. Потом попрощался с Петером и повернулся к Валерии.
– Да хранит вас Дух, – сказал он, целомудренно обнимая девушку за плечи. – Помните о том, что вы не одиноки.
Валерия, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку.
– Мы не закончили нашу беседу, – сказала она. – А значит, до скорой встречи…
Трое молодых людей направились к стойке регистрации на европейские рейсы, оставив Саймона в одиночестве. Скоро он затерялся в переполненном людьми холле.
Большая часть пассажиров самолета спала. Стюардессы исчезли в своем отсеке. Фильм давно закончился, и в салоне слышался только равномерный гул двигателей. Несколько упрямцев, не желающих спать, надев наушники, слушали музыку. Валерия даже не дождалась, пока стюардесса опустит спинку ее кресла: она уже давно погрузилась в глубокий сон. Журнал, который она собиралась полистать, так и остался лежать у нее на коленях неоткрытым.
– Ты беспокоишься о Дамферсоне? – шепотом спросил у Петера Штефан.
Голландец удивился: он думал, что его компаньон давно спит.
– Он не отвечает на звонки. Мне это не нравится.
– Не накручивай себя. Пока рано волноваться. Наверняка у него полно дел. Поговоришь с ним завтра утром. Учитывая разницу во времени, ты как раз его застанешь.
– Надеюсь… Но согласись, это довольно странно…
– Мы свободны, мы наконец можем жить нормально и никто не идет по нашему следу. Поэтому расслабься.
– Наверное, ты прав.
– Попытайся заснуть, благо лететь нам далеко. У тебя усталый вид. Все в порядке, у нас все получилось. Мы освободили Валерию. Посмотри на нее!
Петер повернулся к девушке, сидящей в соседнем кресле. Она выглядела умиротворенной: дышала ровно, приоткрыв губы, изгиб которых был совершенен. Освещенное лицо обрамляли длинные волнистые волосы.
Штефан тоже смотрел на девушку. Потом, испытав вдруг невольное замешательство от того, что вот так, украдкой, рассматривают подругу, молодые люди сменили тему разговора.
– А как быть с чемоданчиком? – спросил Штефан.
– Пока не знаю.
– Теперь ты можешь мне сказать, где он.
– Я спрятал его у подножия старого разрушенного моста на въезде в деревушку Дримен. Это недалеко от Лох-Ломонда. У меня было мало времени, и лучшего места я не нашел. Дорога проходит рядом, по новому мосту с одной-единственной аркой. Чемодан спрятан в развалинах правой опоры, примерно на высоте метра от уровня реки, в небольшом углублении.
– Кто-нибудь может его случайно обнаружить?
– Я туда забрался с трудом. У подножия опоры колючие кусты, да и тянуться далеко. Надо очень сильно хотеть добраться именно до этого места. Не думаю, что кто-то нечаянно его найдет.
– И что мы с ним сделаем?
– Я давно задаюсь этим вопросом. Я не уверен, что имею право уничтожить содержимое чемодана. Я сжег архивы Дестрелей в центре только потому, что Дестрели сами хотели их уничтожить. Но чемоданчик – совсем другое дело. Они собрали эти вещи и спрятали их, желая сохранить, передать в руки нужных людей. Если бы мне пришлось выбирать – отдать его такому, как Дженсон, или уничтожить, я бы действовал без колебаний. Но ведь есть шанс, что на свете найдутся ученые, которые обратят труды Дестрелей на всеобщее благо.
– Хотел бы я знать, где они прячутся, – с горькой иронией заметил Штефан. – Но мы не можем рисковать открытием такого масштаба. Мое мнение: нужно спрятать чемодан в надежном месте и найти того, кому можно его доверить. На это могут уйти годы, и люди за это время могут стать мудрее.
