– Прижмись ко мне! Сильнее! Еще сильней! – наставляла его Елена, словно опытный инструктор. – Иначе я не кончу!
Святой до боли в пальцах мял ее тело, но тем самым доставлял ей еще большее наслаждение. Неожиданно она замерла, чуть отстранившись и вцепившись ногтями ему в плечи, громко вскрикнула.
– Господи, – проговорила она, выдохнув, – чуть не утопил! Только, пожалуйста, не шевелись, – взмолилась она, – мне нужно немного отойти.
Даже если бы Герасим и захотел пошевелиться, у него не нашлось бы на это сил. Удовлетворение было таким стремительным и острым, что сделало его совершенно беспомощным.
– Я хотел попросить тебя о том же самом, – улыбнулся Святой.
Несколько минут они сидели, обнявшись. Теперь вода не казалась Святому холодной, тело Елены напоминало жаровню, а себе он представлялся обыкновенным куском печеного мяса.
– Пойдем, нас там уже ждут, – разжал объятия Герасим.
Елена осторожно, как будто бы опасалась поцарапаться, сползла с него с тихим стоном.
– Господи, как же было хорошо. Давно у меня такого не было, – призналась она. – Больше как-то все притворяешься, а тут даже не знаю, что на меня такое нашло. Откройся мне, может, ты какой-то секрет знаешь, ведь не так-то просто меня завести, я хоть и влюбчивая, но на облака чуть ли не впервой взлетела.
Герасим взял ее за руку и потянул за собой из бассейна.
– Секрета я никакого не знаю. Со мной тоже не всегда так происходит.
Святой не мог удержаться от соблазна, чтобы не посмотреть на Елену вновь. Чистенькая, беленькая, с гладкой кожей, она казалась примером непорочности. Трудно было даже предположить, что каких-то несколько минут назад именно эта женщина рычала волчицей, когда он ласкал ее.
Еще Елена напомнила Святому куклу Барби – выглядела такой же ухоженной и вылизанной, а низ живота подбрит до махонькой тоненькой полоски. Неожиданно для самого себя Святой почувствовал, что в нем вновь пробуждается интерес к женщине. Да сколько же это можно!
Елена слегка улыбнулась, бросив короткий взгляд на него.
– Становись! – потребовал Герасим чуть осипшим голосом.
– Куда? – вскинула ресницы Елена Прекрасная.
– Вот сюда, к стенке!
И, не в силах уже более дожидаться, Святой слегка подтолкнул ее.
– Боже мой, – вздохнула она, – так ты еще не насытился? Откуда ты такой взялся? А впрочем, какая разница!
– Лучше ноги раздвинь. Рассуждать тебе не идет, – оборвал ее Святой.
– Ну чего не сделаешь ради понравившегося мужчины? – произнесла златовласка и, уперевшись ладонями о стену, охотно раздвинула ноги.
Герасим действовал рывками, хотя понимал, что неосторожное движение может причинить женщине боль. Но, к его удивлению, Елена была вполне готова к продолжению любовной схватки, и он, не почувствовав сопротивления, вошел в нее очень плавно и плотно.
– Голову опусти! Ниже, ниже! – командовал он, сгибая ее одной рукой.
– Я не удержусь, – едва проговорила она откуда-то снизу, заметно пошатываясь под его ударами.
– Я тебя держу, – успокаивал ее Герасим, не давая женщине распрямиться. – Вот так! Вот так! – стискивал он зубы.
– Я сейчас упаду, Герасим, – отчаянно взмолилась Елена. – Я не удержусь! У меня слабеют ноги.
Действительно, ноги ее слегка подогнулись, и она готова была упасть на кафельный пол.
– Ниже голову! Еще ниже!
Святой согнул женщину почти пополам, волосы растрепались и подметали плиточный пол.
Мимо, по-хозяйски ухватив брюнетку за плечи, прошел Волына. С интересом посмотрев на сцепленную пару, он с чувством посоветовал:
– Глубже, Святой! Глубже толкай, так, чтобы до кишок пробрало. Она это любит.
Брюнетка, посмотрев на скрюченную подругу, беззлобно хихикнула. Очевидно, она тоже хотела дать какой-то ценный совет, но, натолкнувшись на сосредоточенное лицо Герасима, благоразумно отвернулась.
Громко хлопнула дверь, оставив совокупляющихся в одиночестве. Еще один толчок, и Святой почувствовал, как порыв нежности, необычайно глубокий, основательно встряхнул его тело. Неожиданная слабость парализовала его ноги, и только усилием воли Герасиму удалось заставить себя распрямиться.
– Ты кончил? – с надеждой спросила Елена, еще не решаясь поднять голову.
– Да, – почти торжественно объявил Святой.
– Ну слава тебе господи! А то ты меня совсем доконал. Ну что, теперь распрямиться-то можно? – попросила разрешения златовласая откуда-то снизу.
– А ты не без юмора, дочь моя, – усмехнулся Герасим, – обожди, только не дергайся, я уж здесь без тебя справлюсь. Уф, кажись, все. Бедный, как же он настрадался, – не без сожаления посмотрел он на свою вялую плоть. – Ладно, пойдем, детка. Давай-ка примем душ, а потом посидим и выпьем чего-нибудь вкусненького.
Хлесткий напор воды помог вернуть ему прежнюю бодрость.
Святой, запрокинув голову, подставил под душ лицо. Некоторое время он слушал музыку падающей воды, затем совсем рядом раздалось размеренное оханье. Повернув голову, Герасим увидел, как Глухой, уложив златовласку на лавку, пристроился к ней солдатиком. Он по-хозяйски сжимал ее ноги, всерьез полагая, что приобрел девицу в собственность, входил в нее всякий раз с негромким ударом. Заметив вышедшего из-под душа Святого, громко возликовал:
– А у тебя, Святой, член не дурак, такую бабу отхватил! Я-то ее у входа подловил. Говорит, не могу, устала. А сейчас – смотри, как раскочегарилась, – радостно сообщил Глухой, показав взглядом на распластанное тело Елены.
Златовласая, уперевшись руками в лавку, казалось, была близка к обмороку: глаза закатились, рот приоткрыт, только иной раз узкий язычок облизывал пересохшие губы.
– Вижу, – сдержанно заметил Герасим.
– А то давай вертолетик сделаем, – великодушно предложил Глухой. – Вспомним молодость!
Герасим испытал глубокое разочарование. Странное дело, но часом раньше Святому казалось, что между ним и златовлаской что-то произошло. Еще пара подобных сеансов, и он готов был бы признаться ей в любви. Чего только не померещится от усталости.
Все оказалось до банального просто – девушка, видно, не переносит халтуры и решила сполна отработать свой хлеб. А жаль!
– Как-нибудь в следующий раз, – обнадежил Глухого Герасим и вошел в прохладный предбанник.
На плечах Шамана лежала влажная простыня. Теперь он напоминал влиятельного патриция в окружении красивых гетер. Две девушки сидели рядом с ним и с чувством прикладывались к высоким фужерам со светлым пивом.
Стол был сервирован без излишеств: на тарелках вяленая чехонь, бутерброды с красной икрой да блюдо с раками; здесь же, очевидно, на любителя, стояло блюдо с картошкой в мундире. Бутылочное пиво разных сортов стояло чуть в стороне.
– Приобщайся, пивко очень силы восстанавливает. Ну-ка подвиньтесь, бабоньки, дайте моему гостю присесть.
Святой сел рядом с широкоскулой. Случайно коснувшись ладонью ее бедра, почувствовал, насколько горячее у нее тело. Девоньке наверняка не терпелось остудить его в бассейне. И, словно в подтверждение, она с вызовом посмотрела на Святого. Герасим сделал вид, что ничего не произошло, с ленцой дотянулся до бутылки с пивом и, откупорив, сделал большой глоток.
– Поговорить кое о чем надо, – сдержанно сказал Герасим, тыльной стороной ладони вытерев с губ пену.
– Говори, в чем вопрос, – щипанул кусочек рыбки Шаман.
– Не при свидетелях.
– А-а, понимаю, значит, серьезный базар пошел. Ну-ка, девоньки, оставьте нас ненадолго, там за дверьми вас кавалеры дожидаются.
Девушки поднялись и, слегка покачивая бедрами, направились в сторону бассейна. Через несколько секунд раздался сильный всплеск, а следом восторженный девичий визг. Похоже, что у девчонок все складывалось благополучно.
– Ну так в чем базар? Повременить нельзя было?
Герасим опрокинул горлышко бутылки в высокий фужер, и пиво, разбиваясь о стеклянные бока, вдохновенно заплескалось.
– Костыля не позабыл?
Шаман, слегка одуревший от выпитого, чуть поморщился:
– А кто его, падлу, теперь позабудет.
– На тот свет уходят те, кто когда-то отправил на сход нелестную маляву в адрес Костыля. В живых остался только один Масюк. Наверняка Костыль захочет добраться и до него.
– А ведь ты прав. Он, сука, всех отстреливает, кто ему когда-то посмел слово поперек сказать.
– Мы разыскиваем Масюка и, как на живца, ловим Костыля. Вот только где сейчас Масюк?
– Не напрягайся, здесь все просто. Он в Москве, сошелся с солнцевскими. Где живет, не знаю, но это можно пробить быстро, – плеснул Шаман пива в бокал. – Ты бы накинул простынку, а то простудишься.
– Вот что, Шаман, не время рассиживаться, ехать надо. Масюка нужно отыскать побыстрее.
Шаман поморщился.
– Послушай, Святой, ну что ты завелся? Тебе что, бабы не понравились? Тогда так и скажи. Если не по вкусу, выкинем этих, пригласим других. За чем дело стало? На вот, держи простыню, – протянул он кусок сложенной материи. – И только не кипятись.
