секунды, забираю ее у нее.
— Так хорошо.
— Это не больно? — Спрашивает она, глядя на мое больное бедро.
— Оно того стоило.
Она качает головой, глядя на меня. — Ты безнадежна, ты это знаешь, верно?
Я смотрю на Себа, устраивающегося поудобнее на стуле, и его глаза находят мои.
— Да. Мне все равно.
— Я серьезно надеюсь, что ты не собираешься набить мне на бедро какого-нибудь милого розового плюшевого мишку или что-то в этом роде, — ворчит Себ, когда жужжание возобновляется.
— Я храбрая, Себ. Но я не настолько храбрая, — шучу я. — Доверяешь мне, да?
Он кивает мне, а затем Ди, чтобы начать.
* * *
— Я голодна, — скулит Эмми несколько часов спустя.
— Тогда иди и принеси нам всем еды, — говорит ей Ди, вытаскивая бумажник из кармана и бросая его на диван.
— Конечно. Ты идешь? — Она спрашивает меня.
— Да, я умираю с голоду.
Я только что надела юбку, но быстро засовываю ноги в ботинки и направляюсь туда, где Себ лежит на стуле с закрытыми глазами.
Для начала я задавалась вопросом — слабо надеялась — это причиняло ему такую боль, что он не мог сосредоточиться ни на чем другом, но вскоре стало очевидно, что он на самом деле спит. Чертов чудак.
Он явно не совсем в восторге, потому что в ту секунду, когда я прижимаю руку к его груди, его глаза распахиваются, и он смотрит на меня с мягкостью в выражении лица, которая растопляет мое сердце.
— Мы идем за едой. Есть пожелания?
— Да, возьми с собой кого-нибудь еще.
— Себ, у нас все будет хорошо. — Я похлопываю по своей сумочке, молча говоря ему, что я более чем экипирована.
Его глаза сужаются, но он не спорит.
Так получилось, что в ту секунду, когда мы подходим к стойке регистрации, Бифф надевает пальто, готовая выйти.
— Как дела? — Она спрашивает, когда замечает нас.
— Это хорошо. — Я задираю подол юбки, показывая ей свои новые чернила. — Мы идем за едой.
— Я принесу кофе для парней. Поехали.
Она может быть на несколько лет старше нас, но, когда мы идем по улице, я легко беседую с Бифф о ее работе и жизни в целом. Это довольно освежающе — разговаривать с кем-то, кто не имеет ни малейшего представления о драме, окружающей мою жизнь прямо сейчас. Это заставляет меня понять, насколько это угнетает, оглядываться через плечо каждую секунду и ждать, когда этот больной ублюдок сделает свой следующий шаг.
К счастью, поездка, в результате которой получаются бургеры, картошка фри и огромный поднос с кофе, проходит без происшествий, и когда нам с Эмми удается вернуться в комнату Ди, он как раз наносит последние штрихи на Себа.
— Это выглядит безумно, — говорю я ему, хотя Себ не смотрит вниз. Он не делал этого с тех пор, как начал Ди. Его сдержанность впечатляет меня, потому что я бы ни за что не смогла ждать, особенно если бы понятия не имела, что происходит с моей собственной кожей.
— Позволь мне завернуть твоего мальчика, и мы сможем поесть, — говорит Ди, его глубокий голос грохочет по комнате.
Я понятия не имею, как он просидел в такой позе, разрисовывая нас чернилами весь день и вечер. У него, должно быть, ужасно болит спина.
Мы с Эмми разворачиваем наши бургеры и едим в тишине, пока Ди спрашивает Себа, не хочет ли он посмотреть.
— Нет, просто заверни меня.
— Ты не хочешь увидеть? — Спрашиваю я с набитым ртом.
— Конечно. Но я посмотрю позже. С тобой.
Мое сердце трепещет от его слов.
— Вы знаете, вы двое почти милые, — признается Ди, когда заканчивает.
— Милые? — Себ усмехается. — Ни в одном из нас нет ничего чертовски милого. Моя девочка еще большая задира, чем я. Я, блядь, гарантирую это.
— О, да? — спрашивает Ди, в его голосе звучит что-то вроде веселья.
Оторвав взгляд от Ди, Себ смотрит на один из множества эскизов, покрывающих стены.
— Поразительное сходство с мисс Хилл, Ди, — бормочет Себ. — Ты настоящий плохой мальчик-байкер.
— Пошел ты, наглец. — Себ только посмеивается, зная, что задел за живое. — Я ушел из той жизни давным-давно. Лучшее решение, которое я когда-либо принимал. Эмми превыше всего.
Я бросаю взгляд на свою подругу как раз вовремя, чтобы увидеть, как она нервно сглатывает. Это только подтверждает то, что я уже знала. Ди понятия не имеет, что Эмми общалась именно с теми людьми, от которых он пытался держать ее подальше.
Скорее она, чем я, когда он это обнаружит.
Я приподнимаю бровь, глядя на нее, и она просто отмахивается от меня, явно не желая обсуждать эту маленькую проблему прямо сейчас.
Но она не глупа. Она знает, что это произойдет.
Ди рассказывает инструкции по уходу за нашими новыми чернилами, прежде чем взять себе что-нибудь поесть, а Себ подходит и садится рядом со мной на диван.
Он оставляет поцелуй на моем обнаженном плече, прежде чем обнять меня за талию и продолжить есть свой бургер одной рукой.
— Я не могу поверить, что ты не смотрел, — шепчу я, пока Ди и Эмми погружаются в спор о том, когда она сможет нанести свои первые чернила.
— Я так и сделаю. Когда мы будем одни.
Я качаю ему головой. — Ты сумасшедший.
— Без ума от тебя.
Я ничего не могу с этим поделать, я падаю в обморок так чертовски сильно. — Это было подло.
Он пожимает плечами, вгрызаясь в свой бургер.
Чувствуя, как глаза впиваются мне в лицо, я поднимаю глаза и вижу, что Ди пристально смотрит на нас.
— Вы двое напоминаете мне Пайпер и меня, когда мы были моложе, — размышляет он.
Эмми, возможно, и не рассказала мне никаких реальных подробностей, но она сказала, что они знали друг друга в детстве, и эта клубная чушь разлучила их.
— Хочешь один совет? — спрашивает он смертельно серьезно.
— Паааапа, — скулит Эмми, как будто он самый неловкий человек, когда-либо ходивший по планете.
— Конечно, — говорю я, заинтригованная.
Он задерживает мой взгляд на мгновение, прежде чем посмотреть на Себа.
Его губы приоткрываются, но на секунду с них не слетает ни слова, хотя, когда он наконец заговаривает, это попадает именно туда, куда, я думаю, он намеревался.
— Это, — говорит он, указывая между нами двумя, — такое случается раз в жизни. К черту все, что кто-либо, кроме вас двоих, говорит или пытается сделать. Держись крепче и никогда, блядь, не отпускай. Никогда.
Рука Себа крепче сжимается вокруг моей талии, когда вокруг нас воцаряется тишина.
— Мне жаль, что вы с мисс Хилл потеряли так много времени, — мягко
