— Это конечно…
— Ну, тогда в чем дело?
— Дело в том, что неплохо было бы соломки подстелить…
— Не понял…
— Дело в том… Дело в том, что хотелось бы знать конечные цели операции, — бухнул, отрезая себе пути к отступлению, полковник.
Слово, которое не воробей, вылетело. Вернуть его обратно было невозможно. Теперь оставалось доводить все до логического конца. Или до своего конца…
В любом случае изменить что-либо было уже нельзя. Слово вылетело…
— Ты что, с ума сошел? — тихо спросил генерал. — Когда это рядовым исполнителям доводились до сведения общие цели операции?
— Я не рядовой исполнитель…
— А кто? В этой операции даже я не командир.
— А кто командир?
Генерал стащил с головы кепку, вытер покрывшийся бисеринками пота лоб. Беседа завернула в такие дебри, что выбраться из них, не продырявив шкуры, было мудрено. По крайней мере всем выбраться.
— Давай откровенно. Без протокола. — Давай.
— Чего ты боишься?
— Неопределенности. Я не могу подставлять людей под удар, не понимая, во имя чего.
— А раньше мог?
— Раньше я служил в системе и для системы. Знал, что и во имя чего делаю. Знал своих командиров и знал, что они имеют своих командиров, а те своих. И так вплоть до Хозяина. Который отвечал за все.
Я был маленьким винтиком в большой машине, общее назначение которой мне было понятно. Я выполнял приказ людей, поставленных надо мной государством во имя сохранения этого государства.
— А теперь?
— Теперь я винтик, который выпал из машины. Я не понимаю, во имя чего служу. Не знаю своих командиров. Я слышу только обезличенные приказы, которые не знаю куда меня ведут.
— Ты слышишь мои приказы.
— Ты пенсионер. И не имеешь права отдавать мне приказы. И я пенсионер. И имею право не исполнять твои приказы.
— А месяц назад мог?
— Месяц назад ты был уполномоченным представителем Комитета. А теперь никто. Который руководит никем.
Схема рассыпалась. Я не понимаю, что, для кого и во имя чего делаю. А то, что я не понимаю, я делать не могу. И не хочу. Мне нужны гаранти-и!..
«Ему нужны гарантии! Вот в чем дело! — подумал генерал. — Всего лишь в этом. А туману напустил… Про винтики-Шпунтики. А на самом деле все гораздо проще. На самом деле боится за свою шкуру. За то, что после завершения работ из него сделают козла отпущения… Справедливо боится. Я бы на его месте тоже боялся…
* * *
Понимает, что с исполнителем возятся до поры, пока он нужен. Пока он незаменим… Жаль только, главного не понимает. Что этим разговором подвел черту…
Придется ему открыть прикуп. Часть прикупа. Ту, которую было предусмотрено открыть. Придется отдать фамилию…»
«Скорее всего он сдаст фамилию. Следующего в цепочке. Который чуть выше его. И на сегодняшний день еще служит, — прикинул расклад Зубанов. — Возможно даже, он продемонстрирует какие-нибудь „верительные грамоты“. Чтобы успокоить не в меру разволновавшегося исполнителя… Только мне этих грамот будет мало. Потому что я знаю больше, чем они думают. Мне нужны цели операции. Причем совпадающие с характером производства данного завода. О котором я осведомлен. И они осведомлены. Но не осведомлены, что я осведомлен…
Или в этот план тем или иным образом будет завязана известная мне номенклатура изделий, или они мне лгут. И значит, подставляют. И значит, планируют из меня козла отпущения…»
— Ладно, жри меня с потрохами, — вздохнул генерал. — Голову под топор подставляю ради твоего душевного спокойствия. Операция это комитетская. Но через буфер. То есть через меня. По причине чего я и вышел на пенсию. Руководит операцией, по крайней мере руководит мною, небезызвестный тебе генерал Степашин. Только я тебе этой фамилии, естественно, не называл. Ты ее не слышал. И оба мы грибники…
— Можешь подтвердить сказанное документально?
— Ты совсем… пенсионер стал. Кто в секретной операции удостоверяет полномочия секретного сотрудника документально?
— Тогда мне нужны подтверждения, что все это не блеф. Мне нужны детали операции. Генерал аж крякнул.
— Ты понимаешь, что ты требуешь?!
— Понимаю. Я понимаю, что тебе деваться некуда, как сдать мне часть информации. Операция утверждена, ты ее куратор, ты за нее отвечаешь, и если она вдруг не состоится, то твоей голове придется ничуть не лучше, чем моей. Слишком мало времени осталось, чтобы начинать все сначала. Коней на переправе не меняют…
* * *
«Верно мыслит, — зло подумал генерал. — Проведение операции в срок теперь более важно, чем даже сохранение тайны. Сорвется она, полетит вся цепочка. А собрать ее еще раз воедино будет практически невозможно. Умеет полковник брать за кадык, умеет пальцы сдавливать… Только вряд ли ему это поможет. После операции…»
— Хрен с тобой! Добивай меня. Достреливай своего боевого товарища, который теперь тебе не товарищ.
— Не юродствуй. Говори по существу. Можно без деталей. Общим контуром. Чтобы тебе спокойней спалось.
— Ну уж, конечно, без деталей. И надеюсь, строго между нами!
— Между.
— Суть операции в захвате ракетно-пусковой установки стратегического назначения группой неизвестных злоумышленников с целью шантажа существующего правительства. И обезвреживание данной группы силами известного тебе ведомства. Путем проведения безукоризненной, потому как заранее подготовленной, операции.
Захват и последующая операция получают широкую огласку. Герои и их руководители дают интервью. Комитет приобретает дополнительный, ныне пошатнувшийся, политический капитал и новые субсидии. Пресса источает елей агентам невидимого фронта, общественность аплодирует, население ликует, страна вероятного поражения, счастливо избежавшая ядерного удара, публично поздравляет спасителей. Образ организации теряет зловещий ореол. Гадкий утенок превращается в благородного лебедя. Звучат оптимистичные финальные аккорды… И так далее и тому подобное. В общем, всеобщий апофеоз. И дивиденды.
В том числе для скромных, оставшихся за скобками разработчиков. В виде восстановления в должностях, компенсаций за весь период пенсий и правительственных наград. Но это уже частности. Но приятные частности…
«Ракеты фигурируют. Похоже на правду, — подумал про себя полковник. — Террористы, конечно, погибнут. Герои, конечно, выживут. Герои не будут знать, что участвуют в оперетке, и сыграют свою роль очень убедительно. Высшее начальство укрепится в креслах. А вот разработчики… Тут финал вряд ли будет столь оптимистичен…»
— А при чем здесь «объект»?
— А кто без него поверит в возможность запуска ракеты стратегического назначения, которая заблокирована в шахте полсотней шифроключей и которую даже Президент страны единоличным своим решением не может поднять в воздух. Стратегические ракеты запускаются только из Москвы и только одновременным решением трех высших государственных лиц. Или… — генерал выдержал эффектную паузу. — Или «ручным» запуском. Из шахты. Для чего надо досконально знать ее устройство. Лучше всех знать. Как знают конструкторы и наладчики. Чтобы можно было, как в угоняемой машине, соединить проводки стартера напрямую, минуя ключ зажигания…
— Разве это возможно?
— Скорее всего невозможно. Но вероятно. А вероятность равна возможности. Если террористы будут одни — им никто не поверит. Если с ними будет один из конструкторов, событие приобретет совсем иной вес. Я бы сказал, общемировой вес! Потому что взрыв разделяющейся ядерной боеголовки — это проблема не одной только страны, на которую она была нацелена… Понял?
— Понял…
— И тут же забыл!
— И забыл…
Глава 74
Генералу Федорову доложили результаты паспортного поиска. Одиноких, от сорока до шестидесяти, не грузин.
«Однако сколько их у нас, оказывается! — удивился генерал. — А женщины жалуются, что женихов не хватает. А если еще приплюсовать грузин…»
— Запросите информацию в районных отделениях милиции о наличии по месту жительства указанных граждан. И отметьте отсутствующих по неизвестной причине. Что там по розыску?
— Все ориентировки распечатаны и разосланы.
— Результат?
— Местными отделениями милиции задержано несколько десятков подходящих по приметам граждан. После проведения паспортной проверки они были отпущены.
— Не подошли?
— Нет. Большинство семейные, почти все безвыездно проживали в местах прописки. Что подтвердили соседи и знакомые. По двум случаям ведется следствие.
— Держи на контроле.
— Есть держать на контроле!
Развернутый по всей стране поиск результатов не давал. Кроме поимки трех похожих на портреты на ориентировках беглых преступников. Настоящих в отличие от Горбушкина Петра Максимовича.
Наверное, прав был Очень Большой Военный Начальник: ловить мелкую рыбу в безбрежном океане — дело безнадежное. И бестолковое. Нужно узнать, к какому берегу она должна прибиться. И там настораживать сети.
