— Именно, они нападут сегодня ночью, дорогуша, и не часом позже. Ночь — их время, — услышала громкий голос своей учительницы.
— Но гномы! — ужаснулась Олимпиада.
— Они выйдут, но будет поздно.
— Но на них же нападут! — возмутилась, разворачиваясь на голос.
Глаза учительницы горели в ночи, переливаясь всеми цветами, какие только можно представить. Она сидела на скале как породистая кошка и насмешливо улыбалась.
— На что мы с тобой? У нас есть время до рассвета. Думаешь, не хватит?
— Мы вдвоем против них? — кивнула в сторону войска.
— Гномы будут спать до утра, — пояснила воительница. — Их никто не сумеет разбудить, даже стрельни они из пушки без глушителя.
— Почему?
— Ну, во-первых, ночью, как и все уважающие себя гномы спят, часовые внутри горы не в счет. Во-вторых, часовые с наблюдательных постов сняты. Они в дрязг пьяны и до утра точно лыко не будут вязать. Нервные попались ребята, тут уж не попишешь, они же тоже живые.
— А в-третьих? — спросила Лима, подозревая, что и этот пунктик тоже есть.
— В-третьих, всех гномиков банально пытались усыпить.
— И вы знали об этом?
— Ну, знала, а что толку? Гномы мне все равно не поверили. Они ж у нас простые, как дубки молоденькие. Попробуй в их железные головы втемяшь, что в их неприступные горы проникли крысы и насыпали травки усыпляющей в еду. Яду подсыпать не рискнули. Их бы раскусили. В этом плане наши гномы не дурачки, сообразили бы, что в пище отрава. А так что? Травка безобидная, есть можно? Можно. Так чего паниковать?
— Так же и проиграть войну можно!
— Они бы и проиграли, но, а мы на что с тобой? До утра сотню положим, а потом гномики проснуться и топориками злыдням люлей наваляют.
Челюсть Олимпиады оказалась на земле. Она подозревала, что Сирена «безбашенная», но чтоб настолько! Вдвоем против целого войска! Чистейшей воды самоубийство!
— Мы трупы! — проговорила убито.
— Брось! Подумаешь, их там всего-то пару тысяч! Разберемся! — спрыгнула со скалы Сирена. — Помнишь, я тебя заставляла бегать от стаи молодых белых вампир?
— Ну?
— Придется вспомнить навыки и притвориться безобидным зайчиком.
— ЧТО?!!
— Ну, зайчик убегает же от волка? Ну, вот и тебе придется побегать малек, ручку тебе порежем, чтобы запах крови им башню снес, и устроим кучу малу.
— Я покойник…
Лима думала, что ей просто придется убегать, но она не знала, что ее собираются разрядить в полностью белый купальник, словно только и предназначенный для бега и… заячьи ушки поверх белых распущенных волос и пушистых кокетливый хвостик на попке. Сирена имела своеобразное чувство юмора. А если еще учитывать, что на дворе ночь и черная земля еще не успела покрыться снегом, то можно представить какой заметной целью она стала для противника. Рука порезана на уровне локтя. Ладони ей могли пригодиться, на случай непредвиденного препятствия.
Армия приближалась. Ветер дул девушке в лицо. Значит, запаха темные не чувствовали. Лима услышала удивленный гомон и стала громко кричать, привлекая к себе внимание:
— Эй вы, чучела огородные, смотрите на меня! — повернулась к ним задом, крутя заячьим хвостиком. — Кому подать зайчика под кровяным соусом?! Ну же, не стесняйтесь, подходите, а то мне скучно стало!
— Гей, хлопцы, налетай! На всех зайца не хватит! — услышала чей-то веселый голос, подозревая, что он может принадлежать Сирене.
Темные пораженно переглянулись. И тут ветер переменился. До их носов дошел привлекательный запах «зайчика» (коррекция Сирены, действующая до утра).
— Заяц один, а нас много!! — крикнул кто-то задиристо.
Что началось. Побежать-то, они побежали, да вот только не забывали тумаков товарищам по оружию давать, а то и вовсе особо ретивым головы отправлять в дальнее странствие под ноги спринтерам. Девушка, предвидя неблагоприятный расклад, громко визгнула почище того зайца и бросилась на всех парах в противоположную сторону. Тут и дураку понятно, любой косой скончался бы увидев такую огромную толпу хищников желающих им пообедать.
План прост: пока половина врагов бежит за ней, Сирена и ее желтоглазый напарник врезается в другую часть войска и начинает косить малочисленного опешившего противника. Эффект неожиданности, как его еще назвала воительница. Лиме всего ничего придется побегать вокруг лагеря темных, если, разумеется, выдержит и не нарвется на зеленокожего любителя женской плоти.
Нежить позади нее улюлюкала и находилась в полном ударе. Они забыли, зачем пришли и с кем должны сражаться. Аппетитный хвостик впереди стал дороже всяких там жилистых и кряжистых гномов. И неважно, что заяц один, хотя они вообще мало имели представления, что это вообще за зверь.
— Мамочка, роди меня обратно! Ты родила идиотку! — кричала Олимпиада, чуть ли не плача и продолжая бежать в своем потешном облике.
Все бы хорошо, если бы перед ней не появился неизвестно откуда ее старый знакомый с зеленной кожей. Глаза злые, в руках огромный двуручный меч. Визгнув еще раз, девушка тормознула, едва не столкнувшись с ним в грудь в грудь. Застенчиво улыбнулась.
— Ах, сволочь поганая! — сказал он. — И как я не догадался раньше? Ты лишила меня союзников!
Взмах мечом. Она присела.
— А теперь пытаешься разрушить мои планы и сорвать атаку! — опять взмах и снова вампирка успевает. А ревущая нежить-то приближается.
Он втянул воздух носом.
— А ты стала по-другому пахнуть, пожалуй, я буду первым, кто попробует твою жалкую плоть!
— А-а-а! Мне она самой нужна! — завизжала Лима, бросила в него снежком, тот залетел рогатому прямо в рот и заставил подавиться. Потом Олимпиада много раз себя спрашивала, откуда взялся снежок, и как вечная «мазила» умудрилась попасть. Но в данный момент в наличии имелась только одна мысль — убежать.
Ласточкой девушка перепрыгнула трещину и кувырком скатилась с горочки. Теперь она была не столько белым зайчиком, сколько грязным тушканчиком, так как приземлилась прямо в грязь лицом.
В руке вновь возникла заэна, по неизвестному наитию девушка что-то дернула и из ее оружия, в сторону толпы, полетел кинжаловидный сгусток энергии. От него никто не увернулся, и часть нежити отброшена взрывом.
— Ни фига себе! — икнула, пораженно рассматривая светлый артефакт.
Она едва сумела увернуться от удара меча сверху и только благодаря своему артефакту. Оставалось поражаться, как быстро двигался рогатый. Девушка попыталась сопротивляться, но Анализела еще не стала продолжением ее руки. Лима не ощущала ее, так как Анален. Заэна вскоре была отброшена в сторону, и меч неотвратимо опускался вниз. Лима закрыла глаза, ожидая боли, но лицо залило что-то мокрое и липкое.
