– Сколько раз я буду снова и снова объяснять тебе?! – В ее голосе звучало отчаяние. – Ты меня не слушаешь. Я совершила ужасное преступление. Этого даже Бог не прощает. Каким-то образом когда-нибудь мне придется заплатить за это. Возмездие грядет. А я слишком большая трусиха, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, поэтому я буду убегать, пока оно меня не настигнет.
– Значит, выходит, что Николай Ангеловский служит орудием божественного правосудия? Не думаю. Полагаю, что у Бога есть лучшие средства для наказания грешников, чем рассылать за ними полусумасшедших русских князей. Кроме того, пока не будет каких-либо доказательств, я не поверю, что ты кого-то убила. Я считал бы так, даже если бы не полюбил тебя. Какого черта ты так рьяно обвиняешь себя в преступлении, которого не могла совершить?!
– Ты любишь меня? – спросила Тася в полном изумлении, отбрасывая с лица спутанные волосы, чтобы внимательно посмотреть на него.
Лицо Люка стало суровым, он вовсе не походил на человека, поглупевшего от любви.
– А что, по-твоему, я пытаюсь тебе втолковать?
Она ошеломленно засмеялась:
– Пока ты до подобных утверждений не дошел.
Его голос погрубел от смущения:
– Поверь, мне было из кого выбирать. После смерти Мэри многие женщины бросались на меня…, и у многих были весьма хорошие обстоятельства…, состояние…, положение…
– У меня в России были отличные обстоятельства, – сообщила она. – Земли, огромное состояние, дворцы…
– Так что мадам Миракль была недалека от истины?
– Совсем недалека.
Губы его слегка искривились.
– Мне все равно, – будь ты хоть дочерью дровосека. Пожалуй, я даже предпочел бы именно это.
– Я тоже, – откликнулась она, помолчав мгновение.
Они не смотрели друг на друга. Наступило молчание, им надо было привести в порядок мысли. Каждый обдумывал свой следующий шаг. В середине их разговора он сделал ей предложение, а она отказалась. Но скорее всего это было не последнее слово.
Тасе хотелось плакать, но она не смела поддаться этой слабости. Тогда он начнет ее утешать. А какой смысл было льнуть друг к другу, если им предстояло вскоре расстаться?
И она еще крепче прижала к груди простыню.
– Люк, – мягко произнесла она, впервые произнося вслух его имя. Он удивленно посмотрел на нее. – Если ты готов снова полюбить и жениться, ты ведь можешь найти кого-то гораздо более подходящего, чем я. Тебе будет гораздо лучше с женщиной, похожей на Мэри.
Эти слова были ее благословением и добрым советом, но он в ответ только пронзительно взглянул на нее.
– Разве я говорил об этом? Если бы мне нужно было подобие Мэри, я нашел бы его давным-давно. Но я вовсе не хочу, чтобы мой второй брак стал подделкой под первый.
Нельзя желать одного и того же всю жизнь.
Тася безразлично пожала плечами:
– Ты говоришь это сейчас, но если женишься на мне, то потом разочаруешься. Возможно, не сразу, а через какое-то время…
– Разочаруюсь? – повторил за ней Люк. – Чего ради?
Нет, ничего не говори. Дай мне минутку, я объясню тебе все сам.
Когда она еще раз попыталась заговорить, он жестом попросил ее замолчать. Было очень важно, чтобы между ними не оставалось никаких недоразумений. Он искал такие слова, которые помогут объяснить ей то, что произошло в его жизни, но задача оказалась очень трудной. Она была еще слишком молода и воспринимала жизнь и мир как нечто неизменное, данное раз и навсегда, совершенно не представляя, какие перемены несет все изменяющее время.
Наконец он заговорил, осторожно подбирая слова:
– Когда я женился на Мэри, я был еще мальчишкой. Я просто не представлял себе жизни без нее. Дружба, родившаяся в детских играх, перешла в юношескую влюбленность.
Мы сначала стали друзьями, а потом мужем и женой. Мы никогда не влюблялись друг в друга, мы тихо и спокойно… вплыли в любовь. Я не стану унижать ее память, притворяясь, что чувство не было настоящим. Мы с ней были очень привязаны друг к другу, и нам было чертовски хорошо вместе… Она подарила мне дочь, которую я обожаю. Но с тех пор как она умерла, я стал другим человеком. И теперь мне нужно другое. Ты же, – он взял Тасину руку и крепко стиснул в своей, глядя на ее склоненную голову, – внесла в мою жизнь страсть и волшебство, которых я раньше не знал. Мы принадлежим друг другу, мы половинки одного целого. Сколько, по-твоему, на свете людей, которым удается найти вторую половину своей души? Большинство проводит в поисках всю жизнь, и безуспешно. Но слава Богу, мы с тобой встретились именно здесь и именно сейчас. – Он замолчал и закончил вдруг осипшим голосом:
– Нам дан шанс. Ты знаешь, чего хочу я. Заставить тебя остаться со мной я не могу Выбор за тобой.
– У меня нет выбора! – воскликнула Тася, глаза ее слепили слезы. – Именно потому, что я привязалась к вам с Эммой, я обязана вас покинуть.
– Ты обманываешь сама себя. Ты используешь любой предлог, выдуманный или действительный, лишь бы никто не смог причинить тебе боль. Ты боишься полюбить кого-то, – А что, если причина не во мне? – резко возразила она. – Что, если она в тебе? Может быть, ты настолько высокомерен, эгоистичен и лжив, что я не хочу твоей любви!
Люк вспыхнул от негодования:
– Так это и есть твоя причина?
Тася посмотрела на него с мольбой. Он вынудил ее сказать то, что ранило их обоих. Если бы он просто принял ее решение… Если бы не был так упрям…
– Пожалуйста, не делай наше расставание таким трудным.
– Будь ты проклята! Я сделаю его невозможным. – Он подмял ее под себя и заглушил растерянный вскрик требовательным поцелуем. Затем, подняв голову, посмотрел ей в лицо и проговорил, задыхаясь:
– Ты мне нужна. – Дрожащей рукой он нежно погладил ее маленькую грудь. – Ты мне необходима во всем. Я не хочу потерять тебя, Тася.
Прежде чем она смогла ответить, он снова стал целовать ее. Все ее мысли разбежались, кровь быстрее помчалась по жилам, переполняя ее радостью и жаждой страсти. Она задвигалась под ним в пылком приглашении. Мягкие завитки терлись о его набухшую плоть, вызывая сладострастную дрожь.
Он легко проник в ее скользкий вход и нашел его влажным, готовым к его вторжению. Она ахнула и сжала вокруг него мышцы своего лона, ее маленькие руки вцепились ему в плечи с отчаянной силой. Она жарко дышала, обжигая своим дыханием его кожу, и так сильно прижалась лицом к его груди, что он почувствовал острый край ее зубов.
Люк держал ее крепко и застонал, ощутив судороги ее оргазма, заколыхавшегося вокруг него, затягивавшего его все глубже, пока и его не настигло такое же восхитительное освобождение.
Как только дыхание Таси выровнялось, она откатилась в сторону и встала с кровати. Ноги ее подгибались. Она подхватила с пола шелковый мужской халат. Он был ей слишком велик, и ей пришлось завернуться в него. Тася посмотрела на Люка. Лицо его было непроницаемым:
