сих пор тащила за собой груз этих воспоминаний и обид, как чемодан без ручки, который и тащить тяжело, и бросить страшно. Однако ведь преследуя прошлое, нельзя увидеть настоящее.
А в настоящем передо мной стоял мужчина, который иногда был слишком суров и жесток, а иногда выводил меня из себя одним словом…
Но который погнался за мной в Пустошь к ведьмам, едва узнал, что я жива.
Который, ревнуя меня к Хельтайну, утешал после разговора с ним.
Который просидел со мной ночь, не коснувшись пальцем.
Который держал меня за руку и дарил поддержку тогда, как мне это было нужно.
И при взгляде на которого мое сердце каждый раз пропускало удар.
Стоило только это признать, и на душе вдруг стало так легко-легко.
— Если бы я мог, то стер из твоей памяти все воспоминания о нем, — продолжил Келленвайн, скользя углубившимся взглядом по моему лицу. — И заполнил все только нами. Воспоминаниями только о нас.
— Тогда нужно создать больше таких воспоминаний, — пробормотала я, улыбнувшись ему.
И он застыл, словно громом пораженный. Его взгляд переполнило восхищение, а большой палец скользнул к уголку моего рта и мягко погладил чувствительную кожу, так что по телу пробежали миллиарды искорок.
— Мне нужно издать новый закон, — пробормотал он хрипло.
Я усмехнулась.
— Какой?
— Отныне тебе нельзя будет улыбаться на людях. Иначе прольется кровь.
— Терпение — добродетель, — заметила я, не в силах ничего поделать с желанием улыбнуться шире.
Кажется, я точно тронулась головой…
— Только если оно в итоге будет вознаграждено.
— Посмотрим, но ничего не могу обещать, — бросила я и попыталась было ускользнуть, но добилась лишь того, что меня прижали крепче.
Глаза Келленвайна стали почти черными, а кадык на его горле дернулся.
— Тогда придется взять с тебя задаток.
И не успела я возмутится, как его губы уже накрыли мои. Муж целовал меня так, что я забыла обо всем. Его губы были твердыми и властными, со вкусом эля. Они не просили, а брали то, что так отчаянно жаждали, а я в ответ отдавалась со всей страстью, на которую была способна, пылая изнутри и полностью растворяясь в этом поцелуе. И даже если бы все ведьмы Пустоши разом решили сотворить великое колдовство, оно бы не сравнилось с тем, что происходило между нами.
Задыхаясь от переполняющих меня чувств, я отстранилась, а Келленвайн вдруг закутал меня в свои объятья и уткнулся носом мне в волосы.
— Это было ошибкой, — пробормотал он.
Я похолодела.
Что?..
— Теперь я уже не смогу от тебя оторваться.
Насупившись и смутившись, я шлепнула его по животу, но предательская улыбка все равно прокралась на губы. Ну, и пусть… Все равно ведь никто не видит…
ГЛАВА 21
Месяц спустя…
Меня разбудило прикосновение к пальцам теплых губ.
— Это пора прекращать, — услышала я низкий голос с хрипотцой и, сонно моргнув, повернулась, чтобы увидеть сидящего на постели Келленвайна. — Доброго утра, моя колдунья, — проговорил он и убрал прядки волос от моего лица.
Грудь тут же переполнилась приятным, щекочущим чувством.
Неужели этот мужчина и правда любил меня? Неужели он был моим мужем?
Я улыбнулась, и его взгляд скользнул к моим губам и потемнел. Мне было прекрасно известно, что за этим последует. А потому я, лукаво прищурившись, прикрыла рот ладонью.
— Что ты там собираешься прекратить? — уточнила я, не убирая руки от лица.
Он усмехнулся.
— Это. Я твой муж, но все равно каждое утро пробираюсь в твои покои тайком.
В голове тут же вспыхнула картина, как Келленвайн крадется мимо стражи, стараясь остаться незамеченным, и я прыснула со смеху. А муж уставился на меня, словно завороженный. Под таким его взгляд приступ веселья сам собой стих, а на смену ему пришло совершенно иное чувство.
— Это проблема легко решается, — пробормотала я, ощущая, как сердце начинает колотиться быстрее, а внутри просыпается томительное и приятное ощущение.
Не сводя с меня взгляда, Келленвайн упер руки по обе стороны от моего лица и склонился так низко, что между нами остались какие-то сантиметры.
— Правда? — уточнил он.
— Да, — выдохнула я. — Тебе просто нужно… Перестать красться. Все и так знают, что ты проводишь у меня утро.
Муж прищурился, но я видела по его улыбке, что наша пикировка доставляла ему удовольствие.
— Нет, меня это не устраивает. Должно быть другое решение.
— Как жаль, я больше ничего не могу придумать…
— Тогда придется тебе помочь, — хрипло произнес он и склонился еще ниже.
Меня наполнило предвкушение. Я коротко выдохнула, и….
Дверь вдруг со скрипом распахнулось, а с порога раздалось:
— Мама!
Я дернулась от неожиданности, а Келленвайн как-то устало прикрыл глаза, будто моля Хозяйку туманов даровать ему терпения.
— Папа? — до этого бодрый голосок дочери теперь звучал немного удивленно. — Папа, это мамина комната.
Мои губы дернулись от едва сдерживаемого смеха.
— Да, папа. Ты разве не знаешь?
— Лейла, когда люди женаты, нет «маминых» и «папиных» комнат. Комнаты общие, потому что мама и папа ночуют вместе, — с намеком в голосе произнес Келленвайн, отстраняясь и пригвождая меня красноречивым взглядом.
Я приподнялась на постели вслед за ним и посмотрела на дочку, но она выглядела не слишком убежденной словами отца.
— Но… Мама девочка, а папа мальчик, — Лейла сделала страшные глаза. — Мальчики и девочки не спят вместе.
— Устами младенца глаголет истина, — прокомментировала я ситуацию, не собираясь помогать, и в ответ получила мрачный взгляд.
— Мальчикам и девочкам нельзя ночевать в одной комнате, — подтвердил Келленвайн, поворачиваясь к дочери. — Но после свадьбы мужчина и женщина могут это делать.
Кроха перевела на меня взгляд, будто ища подтверждение его словам.
И я бы с удовольствием поддразнила мужа еще немного, но вводить Лейлу в заблуждения не хотелось. Пусть у нее с детства формируются правильные представления о супружеской жизни.
— Да. Обычно… — это слово я выделила особенно. — Мужчина и женщина после свадьбы спят рядом.
— Но мама и папа… — начала высказывать кроха без сомнения мудрую мысль, но тут терпение Келленвайна подошло к концу.
Поднявшись с моей постели, он подхватил Лейлу на руки, не дав ей закончить.
— Маме нужно готовиться к сегодняшнему ритуалу, — быстренько свернул муженек тему. — А мы пойдем и посмотрим, сделал ли Микул для тебя игрушку.
— Дядя Микул обещал, — кивнула она.
Келленвайн напоследок одарил меня взглядом, который словно говорил: «Мы с тобой еще не закончили», а затем скрылся с Лейлой в коридоре. И как по команде, следом в комнату вошли хихикающие и смущенные служанки.
Мне вообще начинало казаться, что мы с Келленвайном стали для
