Я не на шутку испугался, когда услышал их разговор. Я стал беспокоиться, не следят ли они за мной, а может быть, меня уже готовятся арестовать? Эрик говорил не как информатор, который работал под прикрытием. Нет, он обращался к Мак-Гуайру по имени – Кен. Создавалось впечатление, что это разговаривают два агента, а Мак-Гуайр – более старший и опытный из них. Он словно разъяснял молодому коллеге, что именно необходимо, чтобы получить ордер на обыск.
Ордер на обыск! Улики против Митника!
« Что за черт , – думал я, – снова нужно разгадать, какие факты, даже самые мелкие, могут быть использованы против меня».
Как только они закончили разговаривать, я сразу же перепрограммировал телефон на новый номер, которым никогда раньше не пользовался.
Потом позвонил Льюису на работу. «Шухер! – говорю. – Срочно иди к таксофону, который на улице, а не в здании». Может быть, федералы уже прослушивают сотовую связь в его офисе.
Я сел в машину и поехал в район, который, насколько знал, обслуживала другая сотовая вышка – опять же на случай, если агенты отслеживают ту вышку, что обрабатывает сотовые звонки в районе Teltec.
Как только Льюис ответил по таксофону, я сказал ему: «Правительство шьет на нас дело. Эрик с ними. За нами стопудово началась охота. Прямо сейчас измени номер сотового».
«Ох, черт», – только и ответил он.
«Нужно срочно уничтожать улики», – добавил я.
По голосу было слышно, что Льюис подавлен и напуган. «Ага, хорошо, – сказал он, – я разберусь».
Пока я с трудом продвигался к цели, пытаясь вывести Эрика на чистую воду, я подозревал, что он как минимум стукач ФБР, если вообще не агент. Теперь подозрения окончательно переросли в уверенность, шутки кончились. Все по-настоящему. Я практически каждой клеточкой чувствовал леденящий холод тюремной решетки, ощущал на языке баланду, которую едва можно было проглотить.
Я стоял под дверью Касдена и ждал, пока он вернется с работы. С собой у меня были коробки с дисками, которые я планировал на время отдать ему на хранение. В тот же вечер я поехал домой к другому приятелю отца, который согласился подержать у себя мой компьютер и всякие записи.
Де Пэйну было не так просто скрыть улики. Он был настоящим Плюшкиным: все тащил домой и ничего не выбрасывал, поэтому у него по всей квартире кучами лежал всякий хлам. Для него было проблемой произвести раскопки во всем этом бардаке и найти вещи, которые полиция могла бы использовать в качестве материалов по делу. Самое главное, что никто не мог ему в этом помочь: только он знал, какие дискеты и компакт-диски были совершенно невинными, а какие могли привести его прямиком в камеру. На наведение порядка у него ушло не менее двух дней. Все это время он боялся, что прямо в разгар уборки его навестят федеральные агенты.
Я понимал, что уже давно нужно было добывать любую информацию об Эрике всеми правдами и неправдами, но лучше поздно, чем никогда. Я позвонил Энн, моей знакомой из агентства социального страхования. Она поискала данные по Эрику Хайнцу, дала мне номер его полиса социального страхования, место и дату рождения. Еще она сказала, что он указан в списке лиц, получающих пособие по инвалидности, как человек с ампутированной конечностью.
Если его история с аварией на мотоцикле была правдой и он действительно ходил на протезе, то врачи, наверное, совершили чудо: я никогда не замечал у него хромоты. Может быть, с ногой у него все было в порядке и он просто нашел врача, который сделал ему липовую справку, по которой можно было получать пособие. Это могло объяснить, почему он никогда особо не спешил на работу.
Я сказал Энн: «Здесь речь идет о мошенничестве. Посмотри, можно ли узнать имена его родителей». Судя по водительским правам, Эрик был тезкой отца, а это сильно облегчало мою задачу на данном этапе. Энн поискала данные на людей, которых звали Эрик Хайнц – старший, так, чтобы по возрасту они годились моему Эрику в отцы. Она нашла одного Эрика Хайнца, который родился 20 июня 1935 года.
Тем вечером я решил встретиться за ужином с сотрудником Teltec Дэнни Йелином. Мы выбрались в кондитерскую «У Солли» в Шерман-Оукс. Когда мы заказали ужин, я пошел к таксофону и позвонил по номеру, который, по моим данным, принадлежал Эрику Хайнцу – старшему.
То, что произошло далее, наверное, уже не должно было меня удивлять, но, тем не менее, удивило или даже обескуражило.
«Здравствуйте, я пытаюсь отыскать Эрика, – сказал я, – мы с ним вместе учимся в школе».
«Это кто? – раздался в трубке подозрительный мужской голос. – Назовите ваше имя».
«Может быть, мне нужен другой Эрик Хайнц. Эрик Хайнц – младший у вас живет?»
«Мой сын умер», – прозвучало в трубке.
Он говорил раздраженно, едва сдерживая гнев. Мужчина потребовал у меня мой телефонный номер и сказал, что перезвонит мне. Очевидно, он собирался сообщить властям, чтобы меня проверили. Не проблема. Я назвал ему номер таксофона в ресторанчике и повесил трубку.
Он сразу же перезвонил. Мы продолжили наш поединок, причем я пытался войти в клинч, а он старался держать меня на джебах [99] .
«Когда это случилось?» – спросил я.
Вдруг он сорвался: «Мой сын умер ребенком!»
Меня окатил вал горячего адреналина. Все встало на свои места: Эрик Хайнц – это просто маска.
Не знаю, как мне удалось собраться и промямлить что-то о моих искренних глубоких соболезнованиях.
...
Итак, кем же был на самом деле этот одноногий паяц, работавший на ФБР и живший под украденным именем?
Итак, кем же был на самом деле этот одноногий паяц, работавший на ФБР и живший под украденным именем?
Тем временем я убедил себя в том, что следует пока наслаждаться информацией, полученной от Эрика Хайнца – старшего. Его сын действительно умер в раннем детстве. При помощи моей безотказной Энн, которая работала в службе социального страхования, я вышел на брата Эрика Хайнца – старшего, который подтвердил, что Эрик-младший погиб в автокатастрофе в 1962 году, когда мать везла его со Всемирной выставки в Сиэтле. Эрику тогда было два года, его мать также погибла.
Неудивительно, что Эрик Хайнц – старший так на меня вызверился, когда я представился одноклассником его сына.
Бывает такое особое удовольствие, когда удается проследить ниточку от конца до самого начала. В данном случае вопрос можно было считать исчерпанным, если бы я получил свидетельство о смерти Эрика Хайнца из бюро демографической статистики Сиэтла. Я послал запрос, приложив к нему номинальный взнос, и попросил переслать результат мне по почте в Teltec.
Отец и дядя не солгали. Эрик Хайнц, которого знал я, играл, прикрываясь именем мертвого ребенка.
Вот это да! Наконец-то я его раскусил!
Имя Эрика Хайнца было совершенно липовым.
Так кто же, черт возьми, этот мертвец, который чувствовал себя совсем неплохо и пытался меня посадить.
Я снова занялся анализом мобильного телефонного трафика ФБР и заметил, что Мак-Гуайр часто названивает на номер 213 894-0336. Я уже знал, что региональный код 213 894 относился к АТС, что обслуживала окружную федеральную прокуратуру Лос-Анджелеса. Я позвонил по этому номеру и обнаружил, что он принадлежит некоему Дэвиду Шиндлеру, помощнику федерального прокурора, который был обвинителем на процессе Поулсена. Я думал, что он как никто подходил для работы по делу, связанному с другим крупнейшим хакером Лос-Анджелеса.
Не нравилось мне все это.
С тех пор, как получил доступ к подробной расшифровке вызовов PacTel Cellular, где и входящие, и исходящие вызовы от всех абонентов компании регистрировались практически в реальном времени, я часто туда заглядывал. Я искал людей из уголовного отдела по борьбе с интеллектуальной (беловоротничковой) преступностью, искал тех, кто часто контактировал с Эриком. Особое внимание я уделял специальному агенту Мак-Гуайру.
Так я и вышел на заинтересовавшую меня серию звонков: через каждые несколько минут Мак-Гуайр набирал Эрику на пейджер. Сразу после последней попытки дозвониться на пейджер агент набрал стационарный телефонный номер, с которым я раньше не сталкивался.
Тогда я позвонил по этому номеру. Конечно, какой знакомый голос! Да, трубку взял Эрик. Новый городской номер уже в другом районе Лос-Анджелеса. Он опять переехал.
Я, расплываясь в улыбке, повесил трубку. Наверняка Эрик сообразил, что это я ему звонил. Он, пожалуй, распаковал еще не все вещи, а я его уже вычислил.
Узнать новый адрес Эрика можно было в центре назначения линий Pacific Bell.
Оказалось, это был Лорел Каньон, Бульвар 2270, элитный квартал примерно в миле к северу от бульвара Голливуд, в Голливуд-Хиллз на полпути к Малхолланддрайв.
Четвертый адрес за те несколько месяцев, что мы знакомы. Причину частых переездов Эрика понять было немудрено: контора пыталась его защитить. Всякий раз, когда я находил его новый адрес, федералы его переселяли. Так было уже три раза.
