абсолютно со мной несогласен.
- Значит, не только мне стоит узнать его лучше, - выдал он философски, и я тихо рассмеялась.
С самого утра все валилось из рук. Сначала сгорели тосты, которые я каким-то образом, впихнув в тостер, умудрилась поставить на самый мощный режим. Потом напрочь выкипело молоко для каши… Вдобавок я чуть не спалила блузку, которую гладила для того, чтобы отправиться в ней на заседание… Так что в итоге я стала заранее настраиваться на то, что сегодня все произойдет наперекосяк в любом случае.
- Да, мам, ты жжешь, - сказал Вадик, оглядев кухню, которая походила на поле боя. - Давай я просто сделаю бутерброды и чай.
Сын, в отличие от меня, был совершенно собран. Быстро приготовил еду и напитки, кивнул на стол и скомандовал:
- Садись и поешь.
И я с благодарностью устроилась на своем месте и с аппетитом принялась за завтрак.
Когда мы явились в здание суда, оказалось, что здесь все тоже не слава богу. Все еще не завершилось предыдущее заседание и, по словам Алексея, который сегодня прибыл сильно загодя и, к моему облегчению, трезвый, пока было неясно, когда оно закончится.
- Я с ним никогда не разведусь, - простонала, закатывая глаза и без сил опускаясь на скамейку в коридоре. - Это просто какая-то небесная кара.
- Разведешься, - заверил меня в ответ Громов. - И обещаю - уже сегодня.
Его слова придали мне сил. Вся эта история с разводом, который то и дело откладывался, порядком вымотала мне нервы, потому я так отчаянно желала как можно скорее с ней расквитаться. Даже казалось порой, что она висит на мне кандалами и не дает возможности начаться новой, спокойной и безо всякого дерьма жизни.
Когда в коридоре появился Антон в сопровождении адвоката, я отвернулась, делая вид, что его не заметила. А вот он меня очень даже приметил. Подошел ближе и, когда я вскинула на него взгляд, спросил безо всякого приветствия:
- Можно тебя на пару слов?
Этот вопрос прозвучал совершенно спокойно, даже отстраненно. Впрочем, Леша вовсе не собирался позволять Семиверстову уводить меня куда бы то ни было.
- Все вопросы с моей подзащитной с вашей стороны будут решаться в зале суда, - процедил он.
Антон смерил его взглядом, словно это не человек был, а насекомое, после чего вновь обратился ко мне:
- Речь пойдет о Вадиме. И это важно, - сказал он. - Вопрос не судебного характера и адвоката не касается.
Я переглянулась с Громовым. Он хмурился и, судя по его виду, был совершенно не в восторге от перспективы того, чтобы я отправлялась одна с Антоном.
- Все в порядке, я буду рядом, - сказала Алексею, примиряюще положив руку на сгиб его локтя.
Сердце мое колотилось. Я бы не волновалась ни о чем и, естественно, никуда бы не пошла, не заведи Семиверстов речь о нашем сыне.
Мы отошли чуть поодаль, туда, где не было никого. Отсюда и коридор, и кабинет судьи просматривался неплохо, несмотря на то, что возле него было многолюдно. Антон схватил меня за локоть и потащил за угол так внезапно, что я даже испугаться не успела. А когда прижал к стене и навис сверху, расставив руки по обеим сторонам моего тела, я только и смогла, что хрипло и сбивчиво дышать.
36
Таким злым Семиверстова я не видела ни разу в жизни. «Даже если бы на тебя насильники напали, он бы и тогда не был настолько разъярен, бросаясь на них, чтобы защитить собственную жену», - мелькнула в голове дурацкая мысль.
- Ты думаешь, если стала ноги раздвигать перед любовником, то ему теперь все можно? Прессовать меня можно? - выдохнул Антон мне в лицо. - Налоговую натравливать, проверки всякие? Заруби себе на носу, Милаша… у твоего хахаля-ахаля кишка тонка меня к ногтю прижать, ясно?
Я видела, что Семиверстов в некотором роде блефует. Нет, он был испуган так, что едва не обделывался прямо здесь и сейчас, но старательно делал вид, что держит ситуацию под контролем.
- А что, ему в лицо это сказать ты побоялся? - хмыкнула, сложив руки на груди.
Конечно же, я могла сообщить Антону, что никакого отношения к действиям Адама не имею. Тем более, это являлось чистой правдой. Но мне вдруг захотелось и дальше видеть на лице бывшего мужа то выражение, которое на нем явственно проступало. И нет, я уже не боялась.
- Я предупредил… передай ему…
- Думаю, он сам к тебе приедет, чтобы это лично услышать, - перебила я Антона.
Оттолкнула его от себя и прежде, чем уйти, добавила:
- Ему будет очень интересно побеседовать с тобой тет-а-тет о том, стоит ли и дальше приближаться ко мне ближе, чем на квадратный километр.
Я направилась обратно, цокая каблуками. На мгновение мелькнула мысль, что Семиверстов может возжелать меня догнать и сделать что-то еще, но она очень быстро развеялась. Похоже, Антон был гораздо более труслив, чем я думала.
И вот оно, последнее заседание. Как только я заняла свое место, все перипетии, что предшествовали ему, отошли на второй план, а я почувствовала титаническое спокойствие. Обычный регламент, опрос свидетелей, недовольные взгляды, что Антон источал в мою сторону - все это было словно чем-то сопутствующим, декорациями, ставшими обыденными.
Но когда судья подняла вопрос о признании недействительными дарственных, данных отцом Антона своему сыну, напряжение в зале стало ощутимым. Я физически чувствовала, как обстановка накалилась настолько, что казалось, зажги здесь спичку, как все здание суда
