осознать ценность свободы. Дёрганый мальчонка, решивший поиграть в Хитмана.
- По крайней мере, он со мной, – я ткнула ногтем в покрасневшее от злобы лицо Нобуюки; его морские коньки ещё сильнее налились кровью. – Ты забыл нашу первую встречу? Ты не поверил в меня тогда; не веришь и сейчас. Ты боишься, что я не справлюсь и выдам вас с потрохами, но знай: Кимико Аоки ещё никогда не ошибалась.
- Давай, дави его! Расколи, как гнилой орешек! - налегла Задира.
Озадаченный моим крайним упорством, Нобуюки надулся. Я наблюдала за его мимикой, стараясь проникнуть в его разум и разгадать его мысли. Да, моё предложение возмутило его; возможно даже испугало. Мелко дрожащие губы выдавали сомнение, испарина на лбу - страх. Неужели мой фирменный приём с напускной уверенностью не сработает в очередной раз?
- Я верю в тебя, Кими, но проблема вовсе не в этом. Вы возомнили себя вершителями судеб. Я, может, и похож на легкомысленного нарика. Как сентиментальный простак рассуждаю, да. Но есть закон, и люди написали его не просто так. Давай, токийская роза, ответь: какое наказание выносится за убийство?
- От десяти лет до пожизненного заключения, - процедила я. - Вплоть до неопределённой гибернации.
Нобуюки злобно усмехнулся и рывком обернулся к брату:
- Как тебе такое, ниндзя хренов? Охота за решётку? Там с тобой церемониться не станут, молоденькие мальчики там нарасхват.
- Господи, да сколько можно ломаться? - простонала Задира. - Он цену набивает или что?
Мой смешок прозвучал неестественно, как звон надтреснутого бокала. Братья посмотрели на меня так, будто я превратилась в мумию.
- Хакинг и виртуальный шпионаж тоже являются нарушениями закона. Когда ты подхватывал инициативу поработать на отца, это обстоятельство тебя нисколько не смутило.
- Во-первых: папа сам предложил на него поработать. Во-вторых: дело не столько в наказании. Чёрт с ней, с этой тюрьмой, отец отмажет. Он сам снабжает нас этими заданиями, он влиятельный человек и он прикроет. Дело в том, что существует общепринятая мораль. Чтобы пойти на убийство, надо быть либо психопатом, окончательно потерявшим веру в мир, либо маньяком, получающим от этого процесса удовольствие. Неужели ты такая, Кими?
Я почувствовала, что теряю контроль над ситуацией. В жизни бы не подумала, что сестра согласится быстрее, чем Нобуюки; причиной тому, по всей видимости, была наша с нею подсознательная связь. Как ни крути, но без помощи Синигава-старшего мой замысел так и останется замыслом. Именно поэтому я приняла решение: самое время для того, чтобы в полемику вступила тяжёлая артиллерия.
- Попробуешь уговорить его? – обратилась я к Задире, уставившись на тараторящего какие-то схоластические нравоучения Нобуюки.
- Пф, да как пить дать.
- Тогда за дело. И не выдай нас.
- Обижаешь, карамелька.
Ощущения потери контроля над телом, как физические, так и духовные, описать непросто. Поначалу чувствуешь себя марионеткой; кажется, словно ты проваливаешься в невесомость, а за ниточки, привязанные к твоим конечностям, кто-то подёргивает. Звуки становятся приглушёнными и неотчётливыми, будто дрейфуешь в наркозном бреду. Плывёшь по течению и ничего не можешь с этим поделать. За спиною слышится скрип рулевого колеса, но ты не в состоянии обернуться и посмотреть, кто у штурвала. Теперь ты лишь судно.
- Мы же живём в цивилизованном обществе... - всё не успокаивался Нобуюки, расхаживая взад-вперёд по комнате. – А если бы кто-нибудь грохнул нас с Масами? Попридержи свою кровожадность и поставь себя на место близких убитого.
- Довольно демагогии, - резко перебила его Задира; у неё отлично получалось копировать мою строгую манеру общения. – Противно слушать даже. Видел бы сейчас тебя твой отец. Такому влиятельному человеку наверняка было бы неприятно даже допустить мысль о том, что его сын – трус, который, заслышав страшное слово «закон», поджимает хвост.
Ледяные стрелы сестры всегда попадают в цель. Непоколебимая уверенность Задиры, приправленная её способностью находить слабину – огромнейшее подспорье при ведении сложных дискуссий. Она видит людей насквозь. Находит их страхи; выслеживает уязвимые точки; отыскивает в закромах души пороки и сомнения. После чего бьёт по ним киркой, как жадный шахтёр, увидевший в недрах скалы золотой самородок. Бьёт без жалости и сострадания. Иногда я сомневаюсь, кто из нас действительно серый кардинал.
- Тебе почти двадцать, ты давно мог стать правой рукой отца. Мог стать гордостью семьи. Бесстрашным и смелым. Но вместо этого папа нянчится с тобой. Подкидывает элементарнейшие задачки, которые за тебя выполняет школьница.
Глаза Нобуюки возмущённо вспыхнули, пальцы протеза сжались в кулак. «Слишком резко, - эта мысль промелькнула в моём затуманенном сознании подобно искре оборванного провода. – Ещё немного, и план провалится. Надо было самой». Масами подавал знаки, пытаясь призвать Задиру к молчанию, но сестру, кажется, уже невозможно было остановить.
- Ты ведь никто. Пыль. Выглядишь и ведёшь себя, как клоун. Яркая одежда, цепи, кольца, татуировки. Навороченный имплант. Что ты пытаешься спрятать под всем этим? Своё трусливое эго? Да удача сама плывёт к тебе в руки, но тебе не хватает смелости даже банально воспользоваться возможностью.
Синигава-младший оскалился, подбородок его задрожал; я не помнила его таким злым. Он стиснул зубы и резко взметнул руку, заставив Задиру замолчать. Та послушно затихла. Нобуюки сполз на пол и, ударив себя кулаком в грудь, издал режущий слух вопль; казалось, под окном завопила дремлющая годами банши. Его инфернальный крик растворился в повисшем затем могильном молчании. Масами замер и покосился на брата. Судя по застывшему взгляду, Задира удивилась не меньше моего.
- Довела... - прошептала я.
Дверь в комнату приоткрылась; на пороге показалась Чёджо. Её металлопластиковое лицо с синими губами и изумрудными диодами глаз выражало полнейшую покорность.
- Кто-нибудь желает напитки? - электронным голоском пропела она, учтиво посмотрев на присутствующих.
- Воды... пожалуйста, - с видимым волнением попросил Масами и подскочил к брату, но Нобуюки грубо оттолкнул его:
- Не надо мне ничего! Исчезни!
Чёджо одарила нас жидкокристаллической улыбкой и закрыла дверь с обратной стороны.
- Что-то я вообще не вкурила, - шепнула мне Задира.
Внезапно Нобуюки встал и приблизился к нам вплотную. Быстро и беззвучно, как пленный диверсант, наконец-то вырвавшийся из пут. Сестра не успела проронить и слова: он схватил нас за воротничок нашей розовой водолазки и начал шипеть, словно кобра:
- Никто, говоришь? И впрямь думаешь, что я ноль без палочки? Что я пыль? Зря-я-я... Ты, девонька, даже не представляешь, через что я прошёл. Думаешь, всё так
