«Даяки, правда, в куда меньшем количестве, обитали и в северной части острова, в Сараваке, – утверждает Шерер. – Самый желанный для них из всех деликатесов – человеческий язык, потом по очередности следуют мозги, мясо с бедер и ножных икр.
Туземцы этого племени затачивают зубы до невероятной остроты, что позволяет им отрывать куски жесткой, жилистой плоти. Но такой обычай существует не только у них».
Этому путешественнику даже удалось установить дружеские отношения с даяками и поговорить с ними – довольно рискованное дело при подобных обстоятельствах. Когда он спросил их, почему они занимаются людоедством, те ответили вопросом на вопрос: «Если не есть мясо вражеских павших воинов, то как стать такими же бесстрашными, как они?»
Первый английский раджа Саравака сэр Джеймс Брук старался собрать все сведения о каннибализме в той стране, куда был назначен. Этот далеко не легковерный человек скрупулезно проверял все поступавшие к нему сведения. Он не манкировал и личной беседой с человеком, от которого мог получить необходимую информацию.
Среди его посетителей оказались и три «интеллигентных» даяка из глубинки. Получив надежные заверения в том, что с ними будут хорошо обращаться, те провели несколько дней в резиденции раджи. Они с поразительной откровенностью рассказали ему обо всем, что видели собственными глазами и слышали от других. Их рассказы не вызывали у англичанина никаких подозрений. Этих трех даяков звали Кусу, Гаджа и Ринонг. Вот что узнал от них раджа: «Мы члены племени сибару – так называется приток реки Капуа. У нас две тысячи воинов. Никто из нас никогда не был в верховьях реки, где живет племя кайянов, но они сами часто приходят в Сантанг – там мы и встречаемся. Это многочисленное, могущественное и свободолюбивое племя. Многие из них, как говорят, – каннибалы, и мы знаем, что эти сообщения соответствуют действительности, так как кое-что мы видели сами. Несколько лет назад началась война между малайями и даяками, и среди даяков было немало воинов из племени кайянов. Я, Кусу, видел, как они вгоняли небольшие, от восьми дюймов до фута длиной, заостренные железные стержни в мясистые части рук убитых врагов, от локтя до плеча, и ног, от лодыжек до икр и до коленного сустава. Потом они срезали мясо, в котором торчали их стержни, и бросали в заранее приготовленные корзины.
Эти стержни они готовили заранее на такой случай и носили их в коробке, привязанной к концу ножен. Кайяны особенно ценят человеческие головы, как и другие даяки. Но они сдирают плоть со всего тела своих врагов, оставляя лишь крупные кости. Не желая делиться своей добычей с другими воинами после победоносной битвы, они уносили с собой большие куски мяса, варили их в раскаленных печах, а потом садились в свои каноэ, где устраивали пиршество, не опасаясь, что им кто-нибудь помешает. Не только я, Кусу, но и Гаджа, и Ринонг видели все это собственными глазами, видели это и другие воины, принимавшие участие в бою. Человеческая плоть после варки пахнет свининой…».
Рассказ Кусу продолжил даяк, сообщив, что они были свидетелями каннибализма не один раз. Особенно этим отличалось даякское племя джанканг. Однажды они совершили набег на соседнее племя унджиа и, взяв в плен множество пленных, убили еще немало других. После этого они подошли к поселку рассказчика.
«Они принесли с собой несколько корзин с кусками человеческого мяса, которое приготовили и съели прямо возле моей хижины. Я знал, что это человеческая плоть, и видел, как один из них жарил отрубленную руку человека на костре. Он удерживал ее над огнем пальцами. Мы все трое это отчетливо видели. Когда мы спросили их, что они делают, те только рассмеялись в ответ.
Племя джанканг съедает всех до одного воинов, убитых в бою. Члены племени даже убивают своих соплеменников, больных и немощных, если те на грани смерти, а потом их поедают. В Сантанге находился отряд этого племени. Один их молодых воинов взобрался на манговое дерево и, случайно упав оттуда, сломал себе руку. Больше на нем не было никаких ранений. Но тем не менее к нему подбежали соплеменники и, полоснув его ножом по горлу, стали жадно поедать его труп. Нам также рассказывали, что для таких праздничных трапез, которые они называют «макантаун», обычно какой-нибудь член племени занимал у своего соседа хорошо откормленного ребенка, чтобы принять участие в пиршестве. Позже он должен был вернуть соседу своего точно так же откормленного ребенка».
Преемник сэра Джеймса Брука рассказывает, что путешественники в районе реки Капуа нашли несколько спрятанных в зарослях длинных бамбуковых палок, словно владельцы этого оружия спешно бежали, почувствовав приближение белых людей. Когда они внимательно осмотрели эти палки, то обнаружили, что полая сердцевина каждой из них плотно забита кусочками человеческого мяса. «Неприкасаемый запас самого отвратительного свойства», – мрачно заметил кто-то из них.
Другой путешественник, проехавший по восточной части острова Борнео, сообщил, что, по его наблюдениям, некоторые племена даяков стараются избегать всяких контактов с племенем тринг. Попытавшись выяснить причину столь странного бойкота, он узнал, что более развитые племена даяков презирают племя трингов за постоянное пристрастие к каннибализму, чем они уже давно не занимаются.
Тринги считали наиболее сочными и вкусными такие части человеческого тела, как прежде всего ладони, потом колени и мозги.
«Бай, бай, бай! Хорошо, очень хорошо!» – воскликнул разговаривавший с ним туземец, похлопывая его по рукам, ногам и лбу. Этот тринг с гордостью поведал ему, что попробовал крови и плоти семидесяти жертв: мужчин, женщин и детей. «Кровь от их рук, коленей и мозга, – закончил он свои признания, – теперь течет по моим жилам!»
Даяки имели привычку организовывать многолюдные экспедиции с единственной целью – нахождение новых жертв – либо для обеспечения себя новыми головами, либо для пополнения запасов человеческого мяса: эти два побудительные мотива, по сути дела, трудно отделить один от другого. Казалось, они получали удовольствие от малейшей детали при осуществлении таких походов. Точно так же главнокомандующий современной армии, по сути дела, одержим каждой деталью при разработке стратегического плана. Подробный отчет об одной из таких экспедиций нам приводит Джон Дальтон: «Упорство и настойчивость, проявляемые даяками в ходе подобной экспедиции, вызывают искреннее удивление. Они заранее получают всю нужную информацию от попавших в плен женщин какой-нибудь далекой деревни во время очередного налета. Когда туземцы направляются к месту добычи, их каноэ никогда не показываются на реке в дневное время. Свой поход они обычно продолжают спустя часа два после наступления темноты. Охотники тихо и быстро плывут по реке, держась поближе к берегу. Одна лодка следует сразу за другой, а покрытые мягкой корой специального дерева ручки весел не издают при движении ни звука.
Так они гребут всю ночь без перерыва и за полчаса до рассвета вытаскивают свои каноэ на берег, где прячут их в густых джунглях. Со стороны реки абсолютно невозможно различить какие-либо следы их пребывания. Если вдруг их вождю или руководителю экспедиции захочется человеческого мяса, то для этой цели убивают одного из своих. Это не только вкусная еда, но еще и трофей – им становится голова несчастного соплеменника. Потом двое или трое из них влезают на вершину высоких деревьев, чтобы обследовать окружающую территорию, убедиться, нет ли где поблизости деревни на отшибе или пары одиноких хижин. Об этом им становится известно по дыму от костров. Если охотники обнаружат такую деревню, то, окружив ее, стараются не дать убежать прочь ни одному из жителей. Если же это большой поселок, то они принимаются за работу с еще большей осторожностью…».
Дальтон упоминает о тех мерах предосторожности, которые принимает руководитель экспедиции. Треть его людей высылается в авангард – они должны первыми продраться через самый непроходимый участок джунглей. Добравшись до поселка, охотники располагаются по его периметру – так, чтобы их никто не заметил. На дороге, ведущей в поселок из джунглей, выставляются дополнительные караулы. Остальная часть экспедиции перебирается по реке на каноэ, рассчитывая прибыть к месту назначения за час до рассвета. Оказавшись в условленном месте, воины, достав со дна лодки спрятанное боевое снаряжение, надевают его на себя. Привязав к берегу свои каноэ, они начинают пеший поход через густые джунгли и колючие кустарники.
Перед самым рассветом, приблизившись к хижинам, они начинают швырять на соломенные крыши «огненные шары», сделанные из сухой, легко воспламеняющейся коры некоторых деревьев. Далее Дальтон продолжает: «Крыши хижин, одна за другой, быстро воспламеняются. Раздается громкий боевой клич воинов, сопровождаемый треском полыхающей соломы и грохотом падающих на землю шестов и стен. Кровавая расправа начинается сразу же после возникшей паники. Всех жителей-мужчин либо насаживают на копья, либо разрубают на куски, когда они, охваченные ужасом, спотыкаясь, пытаются по лестнице выбежать из охваченных огнем хижин. Пламя хорошо освещает местность, что позволяет нападающим воинам различать и женщин.
