После первой неудачи полеты луноходов отложили. На первое место вышла доставка на Землю лунного грунта. Что из этого получилось, я уже рассказал.
К луноходам возвратились только в конце 1970 года, когда все-таки удалось доставить на Землю частичку Луны.
10 ноября 1970 года стартовала автоматическая станция «Луна-17». Что это была за станция и с какой целью она направлялась к Луне, стало ясно через несколько дней, когда она мягко прилунилась и было объявлено о начале работы на лунной поверхности «Лунохода-1». Если отбросить риторику тех лет и оставить для рассмотрения только технический аспект, то надо признать, что это действительно было яркое и значимое достижение.
Аппарат был рассчитан на два месяца работы на лунной поверхности, а проработал 11 месяцев и наездил более 20 километров. Он не только привнес много нового в исследования Луны, но и доказал правильность выбранных технических решений, свои возможности решать задачи, которые перед ним ставились.
Но лунную программу этот полет спасти не мог, и второй луноход был запущен только для того, чтобы «добро не пропадало». Он прилунился в 1973 году и тоже накатал несколько десятков километров по лунной поверхности.
Больше полетов по этой программе не было. Один из нелетавших луноходов долгое время демонстрировался в павильоне «Космос» на ВДНХ, пока не оказался смытым в неизвестность перестройкой. Как и прочая лунная техника, которую на всякий случай хранили на задних дворах космических предприятий. Увы, не понадобилась.
Глава 27
Экспериментальная космическая станция
А теперь вновь о полетах космических кораблей типа «Союз». Речь пойдет о событиях января 1969 года, когда впервые в мире на околоземной орбите была создана экспериментальная космическая станция – прообраз ставших ныне привычными орбитальных комплексов. Она появилась в космосе после стыковки двух пилотируемых кораблей – «Союз-4» и «Союз-5».
Конечно, два состыкованных друг с другом корабля можно считать орбитальной станцией с некоторой натяжкой. Просто в Советском Союзе очень спешили «застолбить» это направление космонавтики, поэтому и объявили связку «Союза-4» и «Союза-5» станцией, но экспериментальной. Хотя от будущих орбитальных комплексов в ней были только корабли снабжения. Ну да бог с ним. Даже если не брать в расчет словесную шелуху тех лет, сам по себе эксперимент со стыковкой двух пилотируемых кораблей был очень интересен.
Во-первых, это было выполнение планов двухгодичной давности, которые не удалось осуществить из-за аварии корабля «Союз-1».
Во-вторых, это было испытание систем пилотируемых кораблей, на которых советским космонавтам предстояло летать долгие годы. Правда, тогда не думалось, что они будут летать на них до сегодняшнего дня.
В-третьих, это была отработка методик спасения терпящих бедствие космических кораблей.
Можно и дальше перечислять, но, думаю, особой необходимости в этом нет.
Первоначально старт космического корабля «Союз-4» с Владимиром Шаталовым на борту был назначен на 13 января. На следующий день должен был стартовать «Союз-5» с тремя космонавтами на борту.
Но число «13» оказалось несчастливым для Шаталова, которому к тому же предстояло стать тринадцатым советским космонавтом. В запланированный день старта он занял свое место в кабине корабля и начал подготовку к полету. Предстартовый отсчет был прекращен за несколько минут до момента запуска основного двигателя. Телеметрическая информация свидетельствовала о сбое в работе бортовой аппаратуры. В принципе расхождения с требуемыми параметрами были небольшими, и пускать корабль было можно. Но, когда речь идет о человеческой жизни, лучше перестраховаться. Особенно учитывая те неприятности, которые уже были в истории программы «Союз». Так и сделали. На Земле решили еще раз все перепроверить, чтобы исключить любые неожиданности. Старт был отложен на сутки, космонавт покинул кабину корабля.
На следующий день все прошло нормально и старт прошел без замечаний. Ровно через сутки вслед за ним стартовал «Союз-5» с тремя космонавтами. А еще через 24 часа на околоземной орбите два корабля сблизились и состыковались. Как я уже сказал, связку двух космических аппаратов назвали экспериментальной космической станцией.
Затем был произведен еще более грандиозный эксперимент. Космонавты Алексей Елисеев и Евгений Хрунов, надев скафандры, вышли в открытый космос и перешли в корабль «Союз-4». В течение пяти часов корабли летали в состыкованном состоянии, а потом расстыковались и медленно разошлись.
Нельзя сказать, что стыковка прошла без проблем. Но, к счастью, все они носили непринципиальный характер и укладывались в те пределы надежности, которые были заложены еще на Земле конструкторами.
И вот 17 января 1969 года космический корабль «Союз-4» уже с тремя космонавтами на борту возвратился на Землю. Оставшийся в одиночестве командир «Союза-5» Борис Волынов должен был последовать их примеру на следующий день. Кроме одиночества, других неприятностей у космонавта не было в течение всего автономного полета. Но все началось, когда поступила команда на спуск.
В расчетное время включился тормозной двигатель и, отработав положенное время, перевел корабль на траекторию спуска. После этого должны были сработать пиропатроны и разбросать отсеки. Пиропатроны сработали, но разделить приборный отсек и спускаемый отсек они не смогли. В атмосферу вошел не специально сконструированный для этого аппарат со слоем теплозащиты, а многотонная, беспорядочно кувыркающаяся конструкция.
Теплозащитный экран, обычно принимающий на себя удар атмосферы, в этой ситуации не очень-то мог помочь. При беспорядочном кувыркании тепловому воздействию подвергаются все поверхности корабля. В кабине появился ядовитый газ – горела изоляция. Двигатели разворотов, которые могли хоть как-то стабилизировать корабль, не работали. Они пытались сделать это в начале спуска, но очень быстро израсходовали весь запас топлива. Вообще говоря, в этой ситуации спасения нет. Ни космонавт, ни Земля никак не могли вмешаться в происходящее и могли надеяться только на чудо.
И оно произошло. На высоте 15 километров приборный отсек все-таки отвалился. Корабль по баллистической траектории устремился к Земле. Беспорядочное вращение прекратилось, но закрутка вдоль продольной оси продолжалась. На высоте 10 километров вышел парашют. Кажется, можно было бы вздохнуть спокойно, однако это было еще не все. Стропы основного парашюта начали закручиваться. Все это очень походило на «вариант» Комарова. Но в какой-то момент стропы начали раскручиваться в обратную сторону. Потом снова закручиваться и снова раскручиваться. Так продолжалось почти до самой поверхности.
Приземление получилось жестким. Удар о Землю был столь силен, что у Бориса Волынова сломались корни верхних зубов. От более серьезных травм спас ложемент, изготовленный строго по фигуре космонавта.
О событиях, которые произошли при посадке, тогда не сообщали. Говорили только об очередном успехе советской космонавтики. Да, это был успех. И было еще беспримерное мужество людей, которые учили космические корабли летать.
А затем началось создание уже не экспериментальных, а полнокровных орбитальных космических станций. Но прежде чем перейти к рассказу о них, я хочу остановиться еще на одном эпизоде, связанном с полетом четверки советских космонавтов в январе 1969 года.
Отступление третье
Выстрелы у Боровицких ворот
Дело было 22 января 1969 года, когда Москва торжественно встречала членов экипажей космических кораблей «Союз-4» и «Союз-5», за несколько дней до этого возвратившихся с орбиты. Как происходило это возвращение, было описано в предыдущей главе, а здесь речь пойдет о том, что последовало после прилета космонавтов в столицу нашей родины.
Все было как обычно для тех лет: торжественная встреча в аэропорту «Внуково», доклад руководителям партии и Советского государства, объятия с родственниками. Затем все расселись по машинам и кортеж направился в Кремль, где во Дворце съездов должно было состояться вручение наград. Центральное телевидение вело прямой репортаж, показывая на тогда еще черно-белых экранах толпы москвичей, приветствовавших космонавтов. И вот, когда машины приблизились к Кремлю, репортаж неожиданно прервался. Передача возобновилась только через час.
Какого-либо объяснения столь странному и неожиданному перерыву сделано не было. Если честно, то немногие обратили внимание на это, как и на необычную атмосферу, царившую в Георгиевском зале Кремля: все были скованны и чем-то ошарашены. Более или менее ситуация прояснилась спустя два дня, когда по Центральному телевидению скороговоркой зачитали краткое сообщение о том, что «во время следования из аэропорта в Кремль машина, в которой находились космонавты Береговой, Леонов, Николаев и Николаева-Терешкова, была обстреляна неизвестным преступником. Преступник задержан». На следующий день эта информация была помещена на последних страницах газет. В тот же день состоялась пресс-конференция, посвященная итогам завершившегося полета. На ней один из западных журналистов впрямую поинтересовался у Алексея Леонова о его ощущениях в момент покушения. Космонавт тогда довольно резко предложил журналисту самому оказаться на его месте, чтобы понять, что чувствует человек, в которого стреляют. Пресс-конференция транслировалась по телевидению, поэтому факт покушения стал известен уже тогда, но подоплека событий, так же как и истинный объект покушения, – гораздо позже.
