Двери броневика были открыты, а площадка перед ним залита кровью и завалена обгрызенными костями с редкими вкраплениями мяса и сухожилий. Вперемешку с костями валялись уже видимые Платоном пистолеты, помповые ружья, небольшие пистолеты-пулемёты, гильзы и пустые обоймы.
По обрывкам форменной одежды Платон быстро распознал около десяти костяков инкассаторов и, … сколько они успели перебить неиммунных детей, посчитать было невозможно. Обгрызенные пустыши были в таком же светло-сером камуфляже, а если вспомнить поле, по которому они только что проехали, то сразу становилось понятно, где висящие на берёзах охранники чужих денег оставили свой носимый боекомплект.
— Выходим? — Полувопросительно, полу утвердительно спросил Боцман.
Платон «прислушался» к эмоциям Тигра — тот указывал дальше. За здание. Платон увидел несколько зелёных силуэтов — Тигр считать не умеет, поэтому, когда людей больше двух он показывает несколько переплетающихся друг с другом фигур. Стоило бы осмотреть здание, с призывно распахнутыми воротами, но это можно было бы сделать несколько позднее.
— Едем дальше. Тигр показывает живых за этим сараем. — Боцман молча нажал на газ. Двигатель взрыкнул и тяжёлая машина неспешно поехала по разбросанным на дороге костякам.
Они обогнули бетонное сооружение, похожее на гараж и их взорам открылась очередная граница кластера. Заасфальтированная площадка переходила в ровную дорогу с белой дорожной разметкой. Метров через пятьсот дорога неожиданно обрывалась и сразу за очередной полосой опалённой земли переходила в дорогу просёлочную, которая вела к небольшой берёзовой роще со стоящими среди деревьев деревянными домами. Рощу ограждал обычный деревянный штакетник не выше полутора метров. Этакое лёгонькое деревянное ограждение вокруг обычного детского летнего лагеря.
Это был действительно детский лагерь. Основные строения на его территории, стоявшие в окружении берёз, оказались лёгкими одноэтажными домами, здорово смахивающими на длинные казармы, а дальше, в самой глубине стояло небольшое капитальное строение из красного кирпича, видимое из броневика лишь частично.
Сейчас хлипкий деревянный забор был проломлен в нескольких местах, ворота на территорию снесены, а на дорожках лагеря валялись обгрызенные детские костяки. Большие деревянные дома с открытыми верандами были беспощадно разгромлены — ведь стеклянные окна и лёгкие двери не могли удержать огромное количество переродившихся детей.
Все эти казармы были раскрашены в разные цвета: желтый, синий, красный, зелёный. Встречались и разнообразные сочетания: жёлто-зелёный, красно-белый, сине-зелёный. Каждое строение на тридцать-сорок человек — из окна пикапа были видны длинные ряды двухъярусных кроватей, стоявших в больших комнатах. На крылечках с весёлыми разноцветными перилами и рядом с ними валялись детские кости с ошмётками сухожилий, над которыми вились крупные зелёные мухи.
— Бу-у-э! — Раздалось с заднего сиденья.
Тайра, едва успевшая сдёрнуть маску респиратора, орошала остатками завтрака пол броневика.
«Зря она» — немного отстранённо подумал Платон.
«Запах разложения теперь будет ещё отчётливей». Платону и в маске было неприятно, а Тайра в трупные ароматы по полной программе вляпалась.
— Бу-у-э! — Тайру вывернуло ещё раз остатками желчи.
Платон выдернул из кармана камуфляжа пару одноразовых ароматизированных салфеток и, повернувшись, протянул девушке. Та кивнула головой, не оборачиваясь.
Теперь Платон увидел то, на что так бурно отреагировала Тайра — это был обыкновенный плац посредине лагеря и по нему бродили бывшие дети, подбирая то, что осталось от тех, кому не повезло. Одеты они были в такую же серую камуфлированную форму, что и пустыши на минном поле. Вот только часть этих детей уже коснулись изменения.
Сейчас это были уже спидеры и бегуны — некоторые бывшие дети были обнажены согласно квалификационным изменениям, а их одежда порвалась прямо на изменённых телах и держалась в некоторых случаях только чудом. Трансформация произошла стремительно, что тоже указывало на быструю структуру перезагрузки внутреннего кластера.
Услышав звук работающего двигателя не иммунные, начали собираться со всей территории лагеря. Сразу за строгим квадратом для построения, стояла невысокая трибуна, а ещё дальше то самое кирпичное здание, ранее видимое Платоном. Основная масса переродившихся детей стояла именно там. Навскидку штук сорок джамперов, бегунов и спидеров и сейчас они, ускоряясь, двигались к машине. В общем количестве невысоких фигур выделялись полтора десятка взрослых — видимо воспитатели отрядов. Взрослым было проще отъесться на более слабых детях, и сейчас они возглавляли эту целеустремлённую толпу.
Боцман остановился у самого края плаца, и Платон тут же выпустил Шушу с Тигром. Схема у них была отработана, и грыси начали свой танец смерти — короткий рывок, удар лапой и снова рывок.
Следом за грысями, активировав свой дар скрыта, выбрался и Платон вооружённый нагинатой. Тигр, таская за собой бегунов и спидеров, носился по территории, Шуша сразу запрыгнула на микроавтобус, собрав вокруг него низших неиммунных.
Платон в скрыте отошёл на пяток шагов сторону. Убивал он как на тренировке: шаг, короткий удар отточенной железкой в затылок спидеру, шаг назад. Шаг вбок, удар в глазницу бегуну, шаг назад. Шаг вперёд удар в висок ещё одному бегуну. Шаг… удар…шаг… удар…
Освободив одну дверцу броневика, Платон вышел из скрыта и ту же на улицу выскочили Боцман с Тайрой. Боцман перехватил у Платона нагинату и передал ему лук. Теперь кровавый конвейер заработал ещё слаженнее. Боцман с Тайрой почти синхронно работали нагинатами, Платон их страховал.
Стаю, окружавшую броневик, они перебили достаточно легко, после чего Платон сказал своим товарищам.
— Боцман! Берите автоматы и забирайтесь на крышу. Сейчас Тигр приведёт свою стаю сюда — и отослал Тигру приказ к возвращению.
Толпу, целеустремлённо бегущую за Тигром, они встретили во всеоружии — Платон в скрыте с луком в руках, Боцман с Тайрой на крыше броневика с автоматами. Шуша по приказу Платона изредка мявкая рванула дольше по лагерю.
Не иммунных они перебили достаточно просто — Платон ещё на дальних подступах подловил семерых бегунов, стрелки? подчистили остальных. До броневика никто из неиммунных не добрался. К тому времени, когда вернулись посланные на разведку грыси, они уже почистили неиммунных, а Платон хозяйственно вырезал стрелы.
Можно было бы долго морализировать о погибших детях, но это был мир Стикса во всей своей неприглядной красе, и Платон не видел в перерождённых детей. Это были новые хозяева этого мира, и следовало поторопиться, пока на арене не появился кто-либо более продвинутый.
До здания Платон с грысями добрались пешком, Боцман с Тайрой доехали на машине. Здание представляло собой трёхэтажное кирпичное строение приблизительно четырнадцать на восемнадцать метров. На первом этаже окна отсутствовали напрочь, а на втором и третьем были крайне редки — с каждой стороны не более пяти узких, но длинных проёма больше напоминавших бойницы, нежели привычные всем окна.
Дверь была металлическая и очень массивная. Такую преграду было только взрывать, но шуметь очень не хотелось. Поэтому Платон приказал Боцману.
— Боцман! Идём через окна. Грыси останутся здесь и присмотрят за округой. — Все окна были закрыты, и одно из торцевых окон пришлось выбивать пулями.
Заодно Боцман разворотил и массивные деревянные рамы. Зацепить кошку за подоконник узкого оконного проёма удалось только с третьего раза. Подёргав пару раз, и для проверки повиснув на верёвке всем своим телом, Платон, споро перебирая руками, полез наверх. Узлы, навязанные Егерем, давали достаточную опору ладоням, и уже через десяток секунд Платон оказался в достаточно большой, квадратов в двадцать комнате.
Вероятнее всего это было помещение бухгалтерии: стол, пара древних деревянных стульев с обивкой из потемневшего дерматина, несколько деревянных шкафов с папками, стоявшими стройными рядами за тускло блестевшими стёклами.
