Алли вздохнула.
— Может, Лейси что-то напутала?
— А может, это какой-то шифр? — предположил Майки.
— Ну, если мы собираемся их остановить, значит, надо выяснить, куда они направились.
Хотя Алли совсем необязательно было дышать, она наполнила свои лёгкие воздухом, а потом медленно выпустила его.
— А если нам не надо искать их? — сказала она. — А если существует другой способ остановить Мэриных скинджекеров, не зная, куда они ушли... лишь зная, где они были до того?..
Майки встряхнул головой.
— Что-то я не пойму, о чём ты.
Алли закрыла глаза и тоже потрясла головой. В её мозгу вырисовывалась идея, о которой она даже не смела задуматься, поэтому она и попробовала вытряхнуть её из головы прежде, чем идея успела оформиться в слова.
— Ничего, забудьте, — сказала она. — Сама не пойму, что это я такое сморозила.
Она поднялась, пошла к Лейси и попросила девочку указать направление, в котором ушли Мэри и её новые послесветы. И оказалось, что, затрудняясь назвать место назначения, Лейси легко смогла указать пальцем, куда те убрались. Они ушли на юго-восток от Сан-Антонио.
— Тело Христово! — воскликнул Кларенс, и все в недоумении воззрились на него. А он точно так же смотрел на них. — Вы что, прогуливали латынь в школе? Корпус Кристи, штат Техас. Это значит «Тело Христово» — хотя я уверен, что это самое тело никогда не ступало на побережье Мексиканского залива. Даже на время отпуска. Если эта ваша сумасшедшая Мэри направилась на юг, то это значит, она пошла в Корпус Кристи.
— Правильно, — сказала Алли, слегка скривив губы. — Куда же ещё могла направиться наша дева Мария после того, как воскресла из мёртвых?
Глава 31
Дорога в Корпус Кристи
С того самого момента, когда более трёх лет назад Мэри оставила своё безопасное пристанище в башнях-близнецах, её неизменно тянуло на запад. Сначала она думала, что её влечёт туда любопытство, желание узнать, что там, на таинственных просторах западной Междуглуши. Но любопытство никогда не было присуще Мэри Хайтауэр. Нет, эта тяга на запад — а это была именно тяга — должна иметь другое объяснение. Некая неодолимая сила побуждала её забрать всех своих детей и отправиться в какое-то место на западе. Но что это и где это, она узнает не раньше, чем доберётся туда.
Всё время Мэри неуклонно придерживалась правильного направления, но сейчас она оказалась на распутье — и всё из-за шрамодуха. Его прикосновение несло смерть. У такого злобного создания нет иной заботы кроме как ставить палки в колёса добрым послесветам, таким, как она сама; и хотя сердце Мэри говорило «на запад», страх перед шрамодухом — а также, возможно, перед возродившимся Ником — согнал её с прямой дороги.
И вот они на марше в направлении на юго-восток, к Корпус Кристи. Мэри шла во главе, потому что она всегда шла во главе. Они шагали по старой дороге, которую сравняли с землёй, чтобы построить четырёхполосное скоростное шоссе. Поскольку противная податливость живой почвы послесветам больше не досаждала, они двигались относительно легко и быстро.
В течение всего их похода Джикс частенько подходил к Мэри — немного слишком близко, по её мнению — и шептал ей в ухо влекущим голосом змея-искусителя:
— Если ты отправишься со мной в Город Душ, это будет очень мудрым поступком с твоей стороны. Ты станешь правой рукой короля.
Как-то раз он поведал:
— Его превосходительство склонен к мистике, верит в магию и в предсказателей. Как раз сейчас при нём подвизается один гадкий маленький дух — эдакий визирь-советник, читает по звёздам и выдаёт всякие пророчества, но ты могла бы занять его место. Это он рассказал королю о тебе и посоветовал схватить тебя, утверждая, что ты представляешь собой опасность.
Мэри сложила руки на груди и надменно ответила:
— Для тех, у кого добрые намерения, я никакой опасности не представляю.
— Тогда у тебя ещё больше оснований к тому, чтобы пойти в Город Душ, — гнул свою линию Джикс. — Если твои намерения чисты, тебя ожидают почёт и уважение.
Искушение... С ним сложно бороться, поскольку разобраться в собственных побуждениях — задача чрезвычайно трудная. Это королевство, без сомнений, — самое удивительное и величайшее явление из всего, с чем Мэри пришлось столкнуться за все её годы в Междумире. Вступить в контакт со столь сильным лидером и получить доступ к тысячам послесветов, уже собранным и приведённым к повиновению, могло бы стать громадным шагом вперёд к её, Мэри, цели. Со временем ей, конечно, удалось бы свергнуть короля и установить собственное благосклонное правление, правление добра и законности. Но если она пойдёт в Город Душ, то это будет означать, что её погнал туда страх перед полумёртвым чудищем, а Мэри Хайтауэр не из тех, кто позволяет, чтобы их поступками управлял страх.
— Твои аргументы не лишены привлекательности, — отвечала она Джиксу, но никогда не давала ему определённого ответа. В её интересах было не связывать себя никакими обещаниями, к тому же это позволяло ей держать такого опасного и хитрого духа, как Джикс, в постоянном напряжении.
Джикс, однако, не был глуп. Он понимал, что его, словно рыбу, держат на крючке, но он также знал, что чем дольше это будет продолжаться, тем больше риск, что Мэри сама запутается в собственной леске.
Он, как всегда, не сказал ей ни слова неправды. Если её намерения чисты, то в Городе Душ её ожидает благоволение короля, ибо его превосходительство, несмотря на всё своё высокомерие, питал слабость к тем, чьи устремления были просты и честны.
О чём Джикс не упоминал — так это о цене нечистых мотивов.
Если же намерения Мэри в действительности так опасны, как подозревал Джикс, то король узнает об этом и расправится с нею быстро и безжалостно. Так что прибытие Мэри Хайтауэр в Город Душ решит проблему Восточной Ведьмы если не так, то иначе. Независимо от исхода дела, Джикс получит свою награду за то, что привёл её к королю.
Эта девушка была личностью выдающейся, но Джикс верил, что хищник из породы кошачьих справится с кем угодно.
* * *
У Мэри на многое открылись глаза по дороге в Корпус Кристи. Первое озарение случилось, когда она наконец призналась себе самой, что успех её миссии целиком и полностью зависит от скинджекеров — их согласия к сотрудничеству и их преданности её делу. Из чего следовало, что всё теперь зависит от Милоса. Несмотря на его предыдущие провалы, он был самым ценным её достоянием. Джил — слишком своевольна, Джикс — слишком загадочен, Лосяра в отупении после потери Хомяка. Так что Милос — единственный, на кого Мэри может положиться. Его обожание смущало её. Если бы Мэри позволила, он служил бы ей униженно, как собака; однако Мэри сознавала, что для их дела было бы лучше, если бы Милос сохранил толику достоинства.
— Нам предстоит принять несколько трудных решений, — сказала ему Мэри на вторую ночь их путешествия, когда они вынуждены были остановиться на отдых.
Ночь была ненастной, дождь лил как из ведра и щекотал им внутренности; зелёныши жаловались, что устали — они отказывались верить, что сон им, по существу, не нужен. Сила их совместного свечения была такова, что шрамодуху ничего не стоило бы найти их в случае, если бы он охотился сейчас за ними, поэтому Мэри выставила часовых во всех направлениях, а сама расхаживала среди отдыхающих, неся утешение и ободрение тем, кто в них нуждался. Милос повсюду следовал за нею.
— Каковы твои соображения относительно этого Города Душ и их так называемого короля? — просила она его, когда обход был завершён.
— Я думаю, правитель древнего королевства будет обращаться с тобой просто как с предметом обстановки и не больше, — ответил Милос. Он явно и сам много размышлял над этим вопросом. — Твоё прибытие туда будет служить интересам только одного человека, да?
— Да, — согласилась Мэри, зная в точности, на кого намекает Милос. — Но Джикса вряд ли можно считать «человеком», не так ли?
Она оглянулась по сторонам — не слышит ли их предмет их беседы. Джикс частенько объявлялся поблизости, когда его никто не ожидал; он умел пригасить своё послесвечение, что делало его ещё менее заметным.
— Джикс уже завоевал расположение этих воинственных Светящихся Кошмаров. Он предаст нас, не задумываясь, при первой же возможности.
— Запросто, — тихо проговорил Милос. — Но я глубоко верю в твою способность даже предательство обратить себе на пользу.
Неумирающая вера Милоса в её силы была для Мэри в эти тяжкие минуты сомнений как раз тем, в чём она нуждалась больше всего, и поэтому она без колебаний давала Милосу то, в чём нуждался он. Когда он обнимал её, она ему это позволяла; когда он целовал её, она отвечала на поцелуи с тем точно отмеренным количеством страсти, которого, по её разумению, хотелось бы такому парню, как Милос.
