— Я тоже обсуждала, — потупив взор, призналась следующая. — С Татирой, хозяйкой кондитерской. Только мы не про вас… мы про вашу кузину говорили…
— А что с кузиной? — полюбопытствовал Дантос.
— Ничего особенного. Но ужасно интересно, какая она и какой у неё характер. Я очень надеюсь, что она добрая, что не такая змея, как все эти Итереки и Филеки.
Герцог, выслушав признание, усмехнулся, а маг фыркнул. Я же изумлённо приоткрыла пасть и вытаращила глаза. И вот теперь картинка происходящего полностью сложилась. В смысле, я поняла, в чём подмеченная мною странность сокрыта!
Эти женщины… они говорят больше, чем положено. Словно им пару бокалов вина налили или…
Додумать я не смогла. Ошарашенный взгляд дракона сам переместился на сгусток золотистой энергии, да так и замер. Неужели… это она? Неужели причина в древней магии? Ведь других видимых поводов для столь странного поведения прислуги точно нет!
Всё такая же изумлённая я перевела взгляд на Дантоса и поймала подтверждающий догадку кивок.
С ума сойти. То есть действительно магия? Но… но как такое возможно?!
Этот вопрос наш узкопрофильный телепат тоже услышал и пожал плечами, давая понять, что не знает. И тут же вернулся к прерванному по моей вине разговору.
Ещё несколько минут, несколько безобидных признаний, и женщины выпрямились, чтобы повторить за одним из стражников слова присяги. Сами обещания были вполне обычными и разумными: хранить верность, не выдавать тайн, не замышлять и далее по списку. А вот финальная часть клятвы, которую я ждала с особым интересом, от общепринятых «пусть меня бесы пожрут» или «да не видеть мне света, если обещания нарушу», отличалась.
Она звучала так: «Если же я не сдержу клятв, гореть мне и мучиться до тех пор, пока Дантос, герцог Кернский, не дарует мне прощение».
Хм… это что же получается? Предателю придётся лично явиться пред светлы очи Дана, признаться в содеянном и надеяться на помилование?
— Или повеситься на ближайшей ветке, — шепнула их светлость. — Потому что жизнь станет невыносима.
Блондинчик был сух и серьёзен, и удовольствия от необходимости брать такую клятву точно не испытывал. Посвящённый во все тонкости Вернон тоже морщился, а вот горничные, хоть и дрожали слегка, отнеслись к словам не слишком серьёзно.
Вероятно, именно поэтому брюнет в итоге поднял руку и сказал холодно:
— Свидетелем ваших клятв была сама магия. Обещания исполнятся дословно. Запомните!
Вот теперь женщины вздрогнули и, кажется, начали сознавать. Но каких-то особых эмоций всё-таки не испытали, что навело на мысль — возможность предательства не рассматривают даже в теории. И это, безусловно, радовало.
Ещё одним поводом для радости стал тот факт, что выводили горничных через другую, расположенную в противоположной стороне зала дверь. То есть пересечься с остальными и что-то рассказать они не могли.
Впрочем, учитывая методы, которые тут применяются, осведомлённость не поможет. Избежать беседы с хозяином замка также не получится — ведь есть списки, а при них невероятно дотошный Жакар. Так что…
Так что маленькому дракону оставалось расслабиться и развалиться поудобнее. И лениво прикрыть глазки в ожидании той, что проверку магией точно не пройдёт.
Она появилась спустя полчаса и две присягнувшие группы. Пришла, разумеется, не одна, а тоже в компании. Выглядела совершенно спокойной и даже улыбалась уголками губ. Только эмоции, которыми фонила эта тощая длинноносая женщина, на спокойствие никак не тянули.
Внутри, в душе, служанка нервничала и нетерпеливо ёрзала. Ей очень хотелось, чтобы встреча с хозяином закончилась как можно скорее, но тот не спешил. Наоборот — окинул вошедших особенно пристальным взглядом и кивнул каким-то своим мыслям. Потом произнёс знакомое:
— Прежде чем мы начнём, хочу предупредить. Это… — Дантос указал на мерцающий сгусток, — особая магия. Она не терпит лжи. Если кто-то из вас не готов говорить правду — отойдите. С теми, кому эта магия мешает, я пообщаюсь отдельно.
Итог данного призыва? В действительности он был вполне ожидаем: никто из присутствующих, включая носатую доносчицу, даже не шелохнулся. И тем интереснее было смотреть дальше.
— Я прошу ответить, совершал ли кто-либо из вас поступки, которые могут быть расценены как преступление против меня или дорогих мне людей? Поступки, равные предательству, включая разглашение или продажу не предназначенных для посторонних людей сведений?
Женщины — а тут опять-таки только представительницы прекрасного пола собрались — неуверенно переглянулись и замотали головами.
Носатая тоже головой мотнула. Потом ещё раз, и ещё…
А через несколько секунд атмосфера в зале приёмов изменилась. Воздух как будто уплотнился, и повеяло чем-то таким, что объяснить крайне сложно. Словно в этом зале кто-то ещё… кто-то невидимый, огромный и невероятно сильный появился.
Вот с этого ощущения присутствия всё и началось.
Носатая… замерла. Потом выпучила глаза и резко схватилась за горло. Сделала два шага вперёд, бухнулась на колени и начала… нет, не выть, но около того.
Это напоминало борьбу и попытку самоубийства одновременно. Женщина душила себя, терзала, пыталась удариться виском об пол. Причём происходило всё настолько быстро, что никто из нас, включая присутствовавших стражников, отреагировать не успел.
Ещё мгновение, и биться в конвульсиях носатая перестала — убрала руки от горла и закричала. Правда, беззвучно.
Среагировать никто опять-таки не успел, и этот момент стал поводом для подозрения — дело не в скорости развития событий, проблема в нас. Нас что-то держит, что-то не пускает, в то время как служанка…
— Да!!! — взвизгнула она. — Да, доносила! За пятнадцать золотых рассказывала всё графу и графине Итерек! А за особые, за самые любопытные сведения Итереки доплачивали отдельно! Но я не…
Вот теперь женщину отпустило. Бессильным чучелом она рухнула на мрамор пола и принялась кашлять. Когда же кашель немного отступил, воскликнула жалобно:
— Но я ничего ужасного не сделала! Я… я только…
Дальше шёл сбивчивый рассказ о том, что это всего лишь болтовня и сплетни. Что Итереки спят и видят себя в родственниках герцогского дома, и если бы не она, то миссию шпиона выполнил бы кто-то другой.
И отдельно — служанка умоляла не казнить. Не знаю, с чего женщина решила, будто герцог Кернский убивать станет, но молила очень жарко. Настолько, что я сама в какой-то момент усомнилась в благоразумии блондинчика и повернула голову, дабы взглянуть на аристократическое лицо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
