Когда картинка перед глазами обрела привычные краски, я поняла, что лежу на полу. Взгляд уперся в чертову лампочку на потолке. Как же я ее ненавижу! Спину жгло, кофта противно липла к коже. Голова раскалывалась, энергии дико не хватало. Я осторожно приподнялась и села, заметив багровые точки на деревянных досках. Вид собственной крови вызвал подкатывающую к горлу тошноту. Хорошо, что в последний раз я ела рано утром. Кроме этого радоваться было нечему — ситуация складывалась безнадежная. Сама я не выберусь, а спасать меня никто не прибежит. Это конец.
— Приступ сомнительного юмора закончился? — спросил Феликс без малейшей издевки.
Что ж, если он и порежет меня на мелкие кусочки, то без особого удовольствия. Только от этого не легче. Я примерно догадывалась, что будет дальше. Хотелось убедить себя в том, что когда-нибудь это закончится, и нужно просто потерпеть, но было понятно — терпеть придется долго. Желание жаловаться на холод пропало, он хоть немного притуплял боль. Меня даже внезапно осенило.
— Тебе-то какое дело? — осведомилась я. Терять уже было нечего. — Ну убьют всех. Ты радоваться должен, раз сильно нас не любишь.
Феликс взглянул на меня так, словно я ляпнула непростительную глупость.
— Радоваться, что завелся кое-кто могущественный с неизвестными мотивами? Шума ты наделала немеряно. Привлечешь внимание — последствия могут быть непредсказуемыми. Благодаря тебе нормальные люди смекнут, кто рядом с ними живет. Новая паника нам ни к чему.
— Подожди, ты из… — Я запнулась, почувствовав себя полной дурой. Все же ясно, как день!
Информации у меня было мало — Вениамин эту тему тактично опускал, и я чудом составила общее мнение. Еще в средние века нашлись люди, решившие, что без нас мир станет лучше. Они приложили массу усилий, но печально известная охота на ведьм переросла в истерию и унесла миллионы жизней обычных людей, не имевших к нам отношения. Потом страсти поутихли, со временем события тех лет списали на предрассудки. После такого кровавого финала бороться с нами радикальными методами передумали, однако выходцы из инквизиции, тайных обществ и прочих деятельных организаций не готовы были уйти. В середине девятнадцатого века они основали Совет Наблюдателей, призванный следить за порядком и держаться в тени, покуда в ближайших окрестностях живется мирно. Они находились где-то в Европе, о религиозной стороне вопроса забыли и проявляли агрессию, только если кто-нибудь из наших наглел. Вдобавок, я знала, что до России им нет дела. По крайней мере, не было.
— Прекрасно, просто прекрасно, — пробормотала я, собравшись с мыслями. — Тебя Кира позвала?
— Мы с ней в ресторане в первый раз увиделись. Вызвонить тебя было ее идеей, и твое прошлое она описала довольно красочно.
Нехорошо получается, очень нехорошо… Нет, Кира бы меня не подставила, это даже для нее перебор. Но она знала, она определенно знала, кто он. А еще психовала в ресторане. Надо признать, повод у нее был. Совет Киру по головке не погладит, когда узнает, чем она занимается на работе. Такое вольное использование дара они непременно осудят. Ну и клуша же я! Кира переживала вовсе не за друзей, а за себя любимую. Если вчера Феликс встретился с ней впервые, значит давно не бывал на отечественных просторах. Но на русском он говорит без акцента, что меня изначально и сбило с толку.
Дверь приоткрылась, по полу прокатилась волна ледяного воздуха. Я подтянулась к стене, стараясь не тревожить ноющую поясницу, и села, обняв колени. Согреться не вышло, зато разговаривать стало удобнее.
— И с каких пор Совет заботят наши местные проблемы?
— Надеялась устроить массовые убийства так, чтобы никто не заметил? — снова ушел от ответа Феликс, чем окончательно меня взбесил.
— О да! Явилось возмездие в твоем лице. В родных краях заняться нечем?
— У нас убивать своих же никто не додумался…
— …и обычных людей тоже, — закончила я за него.
Вот что волнует Совет. Считается, что физически мы навредить не можем, а теперь концепция рискует быть полностью пересмотренной.
— Верно, — подтвердил мои догадки Феликс.
— С чего ты взял, что убийца один из нас? Кто-то организовал провокацию и пытается натравить на нас Совет.
— Зачем?
— Например, он нас ненавидит. Сидит и ждет, пока вы решите, что мы представляем угрозу.
— По-твоему, нормальный человек способен вызывать сердечные приступы на расстоянии?
— Не придирайся. В более комфортной обстановке я лучше соображаю.
— Наверняка, — туманно изрек он, и я поняла, чем так ему не нравлюсь. Дело не во мне. Дело в том, кто я. Феликс воспринимал меня по-другому. Я для него не девушка и даже не человек, а некое враждебное существо, опасное для окружающих.
— Найди Влада, — попросила я. — Через два дня у него будут неприятности, а он тут ни при чем.
— Что-то ты рано принялась прощальные речи толкать.
— Обязательно найди его, он один пропадет. Ты вроде простых людей намерен спасать, вот Влада и спасай.
— Он ведь в твоей квартирке отсиживается.
— Уже нет. Наслушался Пашу и ушел.
— Ты поэтому поехала в клуб?
— Да, от негодования. Незадолго до этого Влада от Паши защитила и, пожалуйста, благодарность.
— Все могло быть иначе, — возразил Феликс. — Паша собирался вытащить из него воспоминание, которое ты хотела скрыть. Пришлось срочно вмешаться, чтобы тебя не разоблачили.
— А в этом есть смысл, — сказала я вслух сама себе.
Действительно, мы с Пашей до сих пор живы. Он дважды приезжал к Владу. Вдруг Паша не интересуется его воспоминаниями, а исключительно строит препятствия мне? Притом успешно строит! Вторжение — беспроигрышный ход. Он знал: я кинусь спасать Влада, и в итоге мы получим недельный замок как идеальную страховку. Но Влад пришел ко мне сам, добровольно. Тогда Паша нас поссорил, что ему с блеском удалось. Черт, сходится… И зачем это ему?
— Нет, ерунда, — ополчилась я на собственные рассуждения.
— Может быть, закончишь с монологами и, наконец, поговоришь со мной? — ласково предложил Феликс.
— Наш разговор зашел в тупик. Ничего нового я тебе не скажу.
— Ну, это смотря как спрашивать, — произнес он очень вдумчиво. Стало ясно — просить у джинна надо не одеяло, а легкую и безболезненную смерть.
Я старательно искала в себе остатки упрямства и силы воли, но находила лишь пустоту и одно единственное желание — скорее бы все это прекратилось. При мысли о том, чтобы рыдать в три ручья и клясться в своей невиновности мне становилось противно. Да и не поможет.
Мгновение спустя комната утонула в пронзительном звуке, в котором я с опозданием угадала мелодию телефона. Феликс ответил на звонок, но общаться его не тянуло, поскольку я услышала два вопроса: «что» и «когда». Во мне зародилась надежда, что у него появились срочные дела, и он убьет меня быстро. Не самый плохой вариант.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
