Ветер и вправду не переменился, и вскоре миля за милей снова легко заскользили под плотиками «Бри». Восемьсот миль, сказали Летчики. Лаг отсчитал против течения гораздо больше, но в конце концов далеко впереди в обрыве показался предсказанный Летчиками пролом.
Сначала русло реки было прямым, и моряки увидели это место словно бы в профиль: почти ровный склон, начинающийся прямо из скалистой стены на высоте пятидесяти футов и спускающийся к горизонту под углом примерно в двадцать градусов. Когда они приблизились, русло резко свернуло вправо, и они обнаружили, что это веерообразная осыпь из пролома в стене, причем ширина пролома не достигает и двадцати ярдов. В самом проломе осыпь становилась круче, но и там, возможно, она была преодолимой; на этот счет никто не мог сказать ничего определенного, пока они не подплыли ближе и не увидели, из каких обломков состоит осыпь. Первое впечатление было обнадеживающим: в том месте, где река огибала осыпь, валялись груды гальки, мелкой даже с месклинитской точки зрения. Если осыпь достаточно плотная, взбираться по ней будет не очень трудно.
Они свернули по руслу к месту напротив пролома, и когда достигли этого места, ветер наконец резко переменил направление и ударил прямо из пролома, ударил с невероятной силой. Гул, который за последние дни люди и месклиниты считали глухим шумом, превратился в чудовищный рев, и теперь стало понятно, откуда он исходит.
Ветер ударил в корабль, угрожая разнести в клочья прочную ткань парусов, и погнал его прочь от обрыва, наискось через реку. В то же мгновение рев достиг небывалой мощи, и около минуты кораблю пришлось бороться с бурей, сравнимой с самыми сильными ураганами, в которые экспедиция попадала во время похода. Это продолжалось недолго; паруса стояли поперек ветра, а инерция движения была достаточна, чтобы вывести корабль из этого бешеного урагана, прежде чем его выбросило на берег. Тут Барленнан поспешно повернул корабль вправо и быстро пересек оставшееся до берега пространство. Отдышавшись и придя в себя, он сделал то, что стало для него привычным в неожиданных ситуациях: вызвал землян и попросил объяснений. И земляне не обманули его ожиданий: один из «хозяев погоды» немедленно откликнулся и сразу заговорил с интонациями, в которых Барленнан давно уже научился распознавать удовлетворение.
— Теперь все понятно, Барл! Это все потому, что плато имеет форму чаши! Я уверен, что там, наверху, вам будет гораздо легче, чем мы предполагали. Ума не приложу, как мы не подумали об этом раньше!
— О чем? — Месклинит едва не зарычал, и бывшие поблизости матросы по его тону поняли, что капитан в невменяемом состоянии.
— О том, каким должно быть это место при вашем тяготении, вашем климате и с вашей атмосферой. Слушай: зима в вашей части Месклина — ну, ты понимаешь, в южном полушарии — начинается, когда ваша планета проходит через самый близкий к солнцу участок орбиты. На севере в это время лето, и полярная шапка выкипает — вот почему в этот период у вас такие страшные и продолжительные бури. Это мы знали и раньше. Конденсирующаяся влага — метан, не знаю, как вы его называете, — отдает тепло и согревает воздух в вашем полушарии, так что у вас тепло — даже при том, что вы не видите солнца по три и четыре месяца. Температура поднимается, вероятно, до точки кипения метана — где-то около минус ста сорока пяти при вашем атмосферном давлении у поверхности. Верно? Разве у вас зимой не теплее?
— Да, — согласился Барленнан.
— Очень хорошо. Более высокая температура означает, что плотность вашего воздуха не так быстро снижается с высотой — вся ваша атмосфера как бы разбухает. Она разбухает и переливается через край этой чаши, возле которой вы сейчас стоите, как вода заливается в тонущую тарелку. Затем вы проходите точку весеннего равноденствия, бури стихают, и Месклин начинает удаляться от солнца. Вы остываете — правильно? — и атмосфера снова съеживается; но воздух в чаше остается, он в ловушке, причем давление у поверхности выше, чем на той же высоте вне чаши. Конечно, много воздуха переливается через край и стремится уйти от подножия обрыва — его ток отклоняется влево вращением планеты. Это и есть тот ветер, который все время дул вам в паруса. Остальной воздух стремится вырваться через единственную щель в стенах чаши — так возникает тот ураган, с которым ты только что сражался, и он создает частичный вакуум по обе стороны от щели. Это же так просто!
— Ты все это сообразил, когда я пересекал пояс ветра? — сухо осведомился Барленнан.
— Ну, конечно. Тут-то меня и осенило! Поэтому я и уверен теперь, что воздух там, наверху, будет гораздо плотнее, чем мы ожидали. Ты меня понял?
— Честно говоря, нет. Но если тебя это объяснение удовлетворяет, я готов просто принять его на веру. Я уже научился полагаться на ваши знания, Летчики. Впрочем, теория теорией, но что это означает для нас на деле? Взбираться по склону при таком урагане будет делом нешуточным.
— Боюсь, что другого выхода нет. Возможно, со временем он пойдет на убыль, но мне кажется, чаша опустеет не раньше, чем через несколько месяцев — возможно, через пару земных лет. Так что, если это вообще тебе под силу, Барл, стоит попробовать сейчас же, не дожидаясь.
Барленнан задумался. На Краю Света, конечно, такой ураган просто подхватил бы месклинита и забросил его в два счета неизвестно куда. Но в том-то и дело, что на Краю Света такие ураганы невозможны, потому что воздух, запертый в чаше, весил бы там в сотни раз меньше. Это Барленнан теперь знал точно.
— Мы отправляемся сейчас же, — сказал он отрывисто в аппарат и повернулся, чтобы отдать распоряжения команде.
«Бри» переправили через реку под обрыв — ведь Барленнан в спешке пристал к противоположному берегу. Затем корабль оттащили подальше от реки и накрепко привязали к вбитым в грунт сваям — рядом с осыпью не нашлось достаточно крупных растений, способных удержать такой груз. Было отобрано пятеро моряков, которые останутся с кораблем; остальные опоясались походными ремнями, прицепили к ремням тросы и тут же двинулись к склону.
Сначала ветер им не мешал. Барленнан приступил к подъему с наиболее выгодного места — сбоку, по краю веерообразно рассыпанного каменного крошева. Нижние участки осыпи состояли из сравнительно небольших компонентов — из песка и мелкой гальки; по мере продвижения вверх камни становились все больше. Всем было ясно, почему это так: мелкие частицы ветер относил дальше всего, и моряки представляли себе, через какие же валуны придется перелезать на самом верху пролома.
Всего несколько дней ушло на то, чтобы добраться До края пролома. Ветер здесь был свежее; а в нескольких ярдах впереди он с ревом вырывался из пролома, совершенно заглушая все остальные звуки. На моряков то и дело налетали маленькие смерчи, как бы предоставляя им возможность заранее вкусить то, что им предстоит; но Барленнан колебался всего секунду. Затем, удостоверившись, что его мешок прочно прилажен к ремням на спине, он весь напрягся и вполз в струю ураганного ветра. Все остальные бесстрашно последовали за ним.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
