Но принять эту пропаганду «по номинальной цене» значит игнорировать тот факт, что главной стратегической целью Нур ад-Дина в 1149 году был Дамаск. Последующие события показали, что он был вполне готов оставить Антиохию в слабеющих руках франков, поскольку латинское княжество больше не являлось угрозой в левантийском конфликте, а, наоборот, было полезным буфером между Алеппо и греческой Византией. В первые годы своего правления Нур ад-Дин стремился покорить Дамаск.
События августа 1149 года предоставили Нур ад-Дину превосходную возможность увеличить свое влияние в мусульманской Сирии. После участия в дружеском обеде его иногда — союзник, иногда — противник занемог. Кишечная болезнь перешла в острую дизентерию, и к концу месяца Унур умер, а Дамаск погрузился в хаос, вызванный борьбой за власть. Но все мечты использовать это несчастье в своих целях исчезли, когда пришло сообщение о еще одной неожиданной смерти. 6 сентября умер старший брат Нур ад-Дина Саиф ад-Дин. Устремившись в Ирак, Нур ад-Дин сначала подумывал заявить права на Мосул, но со временем неохотно смирился с тем, что правителем там стал его младший брат Кутб ад-Дин Маудуд, заранее назначенный наследником. Теперь шанс захватить власть в Дамаске был упущен. Буриды остались в городе, но прошло совсем немного времени, прежде чем Нур ад-Дин снова обратил свой взор в южную сторону.[150]
ПУТЬ В ДАМАСК
В 1150 году латинский Утремер преследовали несчастья. Вероятно, еще никогда не складывалась более благоприятная ситуация для правителей Ближнего Востока — и в первую очередь для Нур ад-Дина — нанести удар в сердце государств крестоносцев и сбросить франков в море. Христиане потерпели сначала неудачу Второго крестового похода, потом поражение при Инабе и распад Эдессы. После 1149 года их трудности только усилились. Панические призывы к новому Крестовому походу оставались тщетными, поскольку еще была слишком свежа память о недавнем унижении. В Антиохии неожиданная гибель князя Раймунда положила начало новому кризису, поскольку его сыну и наследнику Боэмунду III было всего пять лет от роду, а его вдова Констанция наотрез отвергала планы ее кузена иерусалимского короля Бодуэна III выдать ее замуж по своему усмотрению. Как и ее мать Алиса, Констанция желала сама управлять своей судьбой. Но это оставляло княжество без командующего войсками и заставляло Бодуэна III не упускать Антиохию из виду. Обязанности юного короля еще более умножились, когда в 1152 году ассасины убили Раймунда II, графа Триполи. Сын, наследник и тезка своего отца Раймунд III едва достиг возраста двенадцати лет, и Бодуэн снова был вынужден взять на себя роль опекуна.
Бодуэн III Иерусалимский, которому едва перевалило за двадцать, теперь отвечал за все три уцелевших латинских государства. В это же время резко испортились его отношения с матерью, что отнюдь не облегчало положение. Они осуществляли совместное правление Иерусалимом начиная с 1145 года (когда юный король был объявлен совершеннолетним в возрасте пятнадцати лет), и вначале мудрость и опыт королевы были желанным источником безопасности и преемственности. Но по мере того как король становился старше, присутствие матери стало скорее стеснять, а не помогать. Мелисенда, со своей стороны, не имела намерения отказываться от власти и все еще пользовалась широкой поддержкой в королевстве. С 1149 года отношения между соправителями начали ухудшаться, и к 1152 году латинская Палестина оказалась на грани гражданской войны. В конце концов Бодуэн был вынужден вытеснить Мелисенду с ее земель в Наблусе, а потом осадить королеву в самом Святом городе, заставить отречься и, наконец, утвердить свои права независимого правителя.
Несмотря на слабость своего предполагаемого противника, Нур ад-Дин почти ничего не предпринимал для ведения джихада против христиан. Вместо этого он продолжал уделять все свое внимание захвату Дамаска. Желающие объявить Нур ад-Дина героем исламской священной войны — от средневековых мусульманских хронистов до современных историков — утверждают, что это упорное стремление подчинить Сирию было всего лишь средством для достижения священной цели. Ведь только не допустив попадания Дамаска в руки христиан и объединив ислам, правитель Алеппо мог надеяться добиться победы в великой борьбе против франков.[151] Занги тоже желал получить этот вожделенный приз, но его отвлекали дела в Месопотамии. В течение следующих пяти лет Нур ад-Дин стремился к этой цели с большим упорством, используя самые разные тактические приемы. Главным оружием его отца всегда было запугивание. Он вырезал население Баальбека после того, как обещал пощадить жизни людей в случае капитуляции, в тщетной попытке устрашить население Дамаска. Возможно, Нур ад-Дин усвоил урок. Он решил применить новый подход, используя не только силу оружия, но и завоевывая умы и сердца людей.
Власть в Дамаске принадлежала другому члену слабой династии Буридов — Абаку и его советникам, но их положение в городе было далеко не прочным. В апреле 1150 года Нур ад-Дин откликнулся на известие о вторжениях франков в Хауран, пограничную зону между Иерусалимом и Дамаском, призвав Абака присоединиться к нему и организовать совместный отпор франкам. После этого Нур ад-Дин выступил в Южную Сирию мимо Баальбека. Как он и ожидал, Абак постарался уклониться, приведя множество лицемерных аргументов, и одновременно отправил послов к королю Бодуэну III с предложением заключить новый договор.
Разбив лагерь к северу от Дамаска, Нур ад-Дин тщательно поддерживал дисциплину в войсках, не давая им грабить окрестные деревни, а сам постепенно усиливал дипломатическое давление на Абака. В Дамаск стали прибывать послания, упрекающие правителя из династии Буридов за его обращение к франкам и оплату им средствами, украденными у бедных и слабых жителей города. Нур ад-Дин заверял Абака, что не имеет намерения штурмовать город, но Аллах наделил его властью и ресурсами, «чтобы принести помощь мусульманам и вести священную войну против многобожников». На это Абак прямо ответил, что «между нами нет ничего, кроме меча». Твердый, но сдержанный подход Нур ад-Дина тем не менее принес нужные плоды — общественное мнение в Дамаске стало меняться в его пользу. Один житель даже отметил, что «жители Дамаска постоянно возносят за него молитвы».
Нур ад-Дин не торопился. Несмотря на браваду, Абак в конце концов согласился на перемирие с Алеппо, официально признал Нур ад-Дина своим сюзереном и велел, чтобы его имя произносилось во время пятничной молитвы и было помещено на монеты, чеканенные в Дамаске. Эти жесты, конечно, являются символичными, но так началась работа по медленному подчинению Дамаска с минимальным кровопролитием. В течение следующих лет Нур ад-Дин поддерживал дипломатическое и военное давление на Буридов, все еще надеясь избежать прямого штурма города. Его нежелание убивать мусульман было замечено жителями, и в 1151 году многие уже отклоняли призыв Абака собраться против Алеппо.
Примерно в это время брат Ширкуха ибн Шади Айюб начал играть роль агента Нур ад-Дина в этом городе. Айюб стал союзником династии Буридов в 1146 году, но теперь решил, с обычной политической гибкостью, вернуться к Зангидам и стал поддерживать их при дворе Дамаска, одновременно перетянув на свою сторону народное ополчение. Медленно, но верно Нур ад-Дин превращал Дамаск в зависимое государство. В октябре 1151 года Абак отправился в Алеппо, чтобы заявить о своей лояльности, молча признав подчиненное положение в надежде избежать завоевания. Нур ад-Дин использовал этот визит как повод для применения еще более хитрой, сеющей рознь пропаганды. Прикрываясь маской озабоченного господина, он постоянно предостерегал Абака о том, что некоторые его придворные предлагают свои услуги Алеппо, чтобы сдать город.
Зимой 1153/54 года Нур ад-Дин наконец усилил давление, перерезав путь, по которому в Дамаск подвозилось зерно. Вскоре в городе начал ощущаться недостаток продовольствия. Весной, когда недовольство в городе усилилось, он выслал передовой отряд под командованием Ширкуха на юг, а в конце апреля пожаловал к городу собственной персоной. В штурме не было необходимости. Утверждают, что одна еврейка спустила канат, позволив воинам из Алеппо забраться на восточную стену и поднять флаг Нур ад-Дина. Абак в ужасе бежал в цитадель, а жители Дамаска распахнули городские ворота как знак безоговорочной капитуляции.
Терпение и сдержанность позволили Нур ад-Дину овладеть историческим центром мусульманской власти. Он всячески старался и далее сохранять эти принципы. Абак, несмотря на свои страхи, встретил спокойное к себе отношение и вместо Дамаска получил в качестве фьефа Хомс, позднее он перебрался в Ирак. В город начало поступать продовольствие, и щедрость Нур ад-Дина дошла до того, что «были упразднены пошлины на овощи и дыни».
