Комната представляла собой отгороженное ширмой помещение с металлической крышей, вентилятором на потолке и удочками в углу. С балок свисала паутина и две пропановые лампы, которые тихонько покачивались на ветру. Тонкие ветви дубов с обеих сторон словно погружали комнату в тень. Своего рода летняя беседка. Сквозь трещины между досками виднелась земля — в девяти метрах внизу. К реке вела лестница, а к главному дому, откуда доносились смех и аромат, — тропинка. Я пощупал левый глаз. Он заплыл и опух, но я сумел его открыть. Картинка была нечеткая, но я хоть что-то видел. В изножье кровати стояла аптечка. Там же лежал револьвер. Я ссадил собаку, открыл патронник и обнаружил, что пистолет заряжен. Я сунул его за пояс, снова услышал смех Эбби и положил оружие обратно на постель.
Собака спрыгнула на пол, трижды повернулась, пытаясь ухватить собственный хвост, потом бросилась по дорожке к дому. Еще два оборота по часовой стрелке, и она скрылась внутри. Я не знаток собачьего языка, но скорее всего это означало: «Эй, еда здесь. Давай за мной».
Эбби сидела за маленьким столиком и пила что-то горячее. Голова у нее была повязана синей банданой, открывающей уши, а с плеч свисал клетчатый халат, который принадлежал, наверное, хозяину дома. Тот стоял у плиты, разговаривая с попугаем, сидящим у него на плече. Я вошел, и все трое уставились на меня. Попугай — яркий, красно-синий — сорвался с хозяйского плеча, приземлился на стол и начал карабкаться по рукаву Эбби, помогая себе клювом.
На столе стоял маленький телевизор с выключенным звуком. Передавали последние известия. Человек в гавайских шортах повернулся ко мне, перебросил полотенце через плечо и протянул руку.
— Боб Портер. — Он указал на попугая и собаку. — Это Пит и Ракета.
— Я вам жизнью обязан.
Он разложил яичницу по двум тарелкам и жестом велел мне сесть. На плите жарились лук и кукуруза. Я повернулся к Эбби:
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. Я по-настоящему выспалась.
Желтоватый оттенок ее лица сменился румянцем, который я не видел уже давно. Она встала и положила руку мне на плечо.
— Вы поболтайте, а я пойду в ванную.
Боб указал вниз по коридору.
— Полотенца в шкафу. И осторожней там, вода горячая.
Она закрыла дверь, включила воду и тут же окликнула меня:
— Досс!..
Похоже, ей не требовалась помощь — просто она что-то хотела мне показать. Я достаточно долго прожил в браке с дизайнером и научился понимать такие вещи. Я открыл дверь и увидел, что Эбби сидит, погрузившись до подбородка, в огромной чугунной ванне с массивными ножками в виде львиных лап. Края у ванны были закруглены, а вся конструкция снабжена чем-то вроде изголовья, на которое можно откинуться.
Эбби улыбнулась, не открывая глаз.
— Когда мы вернемся домой… я хочу такую же.
Я проверил температуру воды и сказал:
— Решено.
Вернувшись на кухню, я увидел, что Боб кормит яичницей Ракету.
— Спасибо за то, что вы сделали. Если бы вы не вмешались, у нас были бы проблемы.
Он кивнул, предоставив собаке облизывать ему ладонь.
— Ракета любит с солью. А Пит даже не притронется к еде, если не дать ему кусочек сыра.
— Как получилось, что вы появились так вовремя?
— Это все Гус. — Боб пожал плечами. — Я его давно знаю. Он был добр ко мне в отличие от остальных.
— Да, Гус такой.
Он продолжал:
— Гус в курсе, что я хорошо знаю реку. Вдобавок благодаря своей работе я способен прочесать ее из конца в конец быстрее всех.
— Работе?
— Ну да… я летчик.
Я пригляделся и наконец сложил все фрагменты воедино.
— Это вас я тогда видел на бензоколонке, под дождем?
Боб засмеялся.
— Да. Спасибо, что толкнул. Гус позвонил мне на следующий день. Попросил присматривать за вами время от времени. Было не так уж трудно заметить оранжевое каноэ.
— Теперь понятно, отчего вы пролетали над нами каждый день.
Боб кивнул.
— Стоило понять, с какой скоростью вы движетесь, — и я мог вычислять ваше местонахождение с точностью до мили. Ты отлично гребешь.
— Много практиковался.
— Знаю.
Значит, о нас пошли слухи.
— Этого-то я и боялся.
Он изогнул бровь.
— Знаешь «Старого рыбака»?
Магазинчик «Старый рыбак» находится вблизи общественной пристани на флоридском берегу. Там продают пиво, содовую, шоколадки, червей для наживки, спасательные жилеты и все остальное, что может понадобиться на реке. Приятное местечко. Еще там есть общественный туалет — не самый чистый на свете, но когда ты везешь туристов, особенно женщин, которые не желают справлять нужду в лесу, он может пригодиться. Обычная остановка по пути в низовья.
— Я вырос на реке, поэтому мне доводилось там бывать.
— Я заглянул туда, чтобы доставить счет хозяину. Короче говоря, возле магазина ошивались четверо этих типов и говорили не то чтобы шепотом. Судя по интонации и по тому, что сказал Гус, они затевали что-то нехорошее. Поэтому вчера вечером я начал осматривать реку к югу от Пинкни.
— И все это из-за их интонации?
— У меня большой опыт. Когда я заметил твое каноэ, они уже висели у вас на хвосте. А в «Белых дубах» есть посадочная площадка, которой я пользовался пару раз. Я сел, дошел до реки и обнаружил вас.
— Вы знаете, что это за люди?
Боб покачал головой.
— Четверо идиотов, которые ищут себе неприятностей.
— Почему они выбрали нас?
— Гиены всегда выбирают легкую добычу.
— Откуда вы знаете, что сейчас они не крутятся возле дома?
— Возможно, но… — Он улыбнулся, — Сомневаюсь.
— К слову о доме… Где мы?
— Хорошо помнишь реку?
Я пожал плечами:
— Ее трудно забыть.
— В нескольких километрах к югу от Трейдерс.
Сердце у меня замерло.
— К югу от линии электропередачи?
— Ты действительно знаешь реку. В трех километрах от линии.
Я подсчитал в уме. Мы потеряли двадцать пять километров. Точнее, вернулись назад. Теперь мы находились примерно в семидесяти километрах от Седар-Пойнта, и нам предстояло вторично покрыть уже пройденное расстояние. Это был тяжелый удар.
Боб продолжал:
— Наверное, сейчас эти парни думают, что бы им соврать врачу. — Он склонился ко мне, послушал, как Эбби плещется в ванне, и шепнул: — Это, конечно, не мое дело, но мне хотелось бы услышать вашу версию событий. Что ты делаешь на реке с этой женщиной?
— Она моя жена.
— Я понял. Но ей следует лежать в больнице.
Я принялся ковырять яичницу вилкой.
— Наверное, лучше говорить напрямик…
Он кивнул.
— Это долгая история.
