– Слушай, они до утра ещё будут искать меня и тебя, чтобы допросить и разобраться. Но потом всё равно убью нас. То, что станет с нами не так важно. Они их убьют. Всех детей они уничтожат и начнут эксперимент заново. Я-то понимаю, что тот путь, которым пошёл ты в трансгенной модификации – единственный, и две расы просто не смогут скрещиваться, но они это не примут. Будут экспериментировать и убивать. Убивать и продолжать эксперименты.
– Что ты предлагаешь? – спросил учёный русскую женщину.
– Их отправили бы на побережье, в заброшенный и заражённый не только радиацией, но и другими прелестями район. Если бы эксперимент признали удачным. Но нет, этого не будет! Это ты понимаешь? Ты, чёртов урод, который сделал такое с невинными детьми?
– Успокойся. Мы еще можем все исправить, – тихо сказал мужчина.
Почему-то у него спокойно созрела мысль, которая в другой момент могла показаться дикой, неприемлемой. Разве это не странно? Стать палачом своего народа и спасти нацию, которую создал своими руками.
– Что? – не поняла Маша.
– Реактор. Мы сможем пустить в разнос, его никто не охраняет. Естественно, туда ведут работать под страхом смерти.
– Что ты такое говоришь? – и без того огромные глаза на сей раз, как ему показалось, стали ещё крупнее, – Ты убьёшь всех!
– Нет. Поколения выживут. Я боюсь за маленького ребёнка, но поверь, у него шансы выжить в радиоактивной пустыне больше, чем у любого из нас. К тому же, я надеюсь, мы успеем предупредить их. Прежде чем умрём. Я слышал, спирт помогает переносить последствия облучения.
Старик осмотрелся по сторонам. Попросил женщину подождать и удалился.
Он отсутствовал почти два часа. На улице уже начало темнеть.
– Вот, – он поставил на пол канистру.
– Это какой-то не такой спирт, не этиловый, – ужаснулась Маша.
– А по-моему, теперь всё равно. Если получится, до утра мы так и так не доживём.
Пока над островом сгущалась тьма, они допили то, что осталось во фляге. Говорили о детях-подростках, об изменении климата после войны. Маша рассказала, что в посёлок пришла наконец-то весна, но с таяньем снега возросла опасность заражения. Единственное, чего они избегали в разговоре, это темы потерянных любимых и близких. Он вспоминал свою однокурсницу, а она думала о расстрелянном капитане.
– Пора, – старик поднялся на ноги. Женщина встала следом, протянула учёному автомат.
– Да, наверное, мне пригодится. Я не стрелял, правда, – усмехнулся он, – Даст Бог не в кого будет стрелять ни до, ни после.
Они добрались до реактора довольно быстро. Пришлось повозиться с замком, но вскоре путь внутрь был открыт. Им потребовалось несколько часов, чтобы понять, как снять блокировку и вызвать цепную реакцию.
– На все приготовления – два часа, – покачала головой женщина.
– Я посижу тут, удостоверюсь, что всё хорошо, – сказал учёный Маше.
Он сел на табурет и сделал глоток спиртового раствора, – А потом пойду к ним. Примернр, через час. Тогда процесс уже нельзя будет остановить.
Женщина неодобрительно покосилась на открытую флягу, но потом подставила горсть. С отвращением выпила спирт и вытерла ладони о шаль.
– Говорят, от любого спирта пьянеют, – засмеялся старик и пригрозил Маше пальцем, – так что смотри мне! Больше не дам.
Алкоголь начинал действовать. Генетик лишь надеялся, что сумеет дойти до лаборатории прежде, чем умрёт от радиации или от отравления.
Он задремал и едва не свалился с табуретки.
– Вставай, как тебя там, хорош уже спать! – она растолкала старика, который глупо засмеялся.
– Да, иду, уже иду, – он поднялся на ноги и посмотрел ей в глаза, – Ну давай, не шали.
– Послушай, – она сглотнула, – Тогда.
Учёный ждал, давая женщине собраться с мыслями.
– Тогда ты подарил нам самое лучшее, что у нас было, – она обняла его и страстно поцеловала в губы, – Это тебе на прощание. Беги, друг. Спеши.
Он покинул зал управления реактором.
Шаги давались ему с трудом. Он путался, поглядывал на часы и видел, что не успевает. Осмотрелся по сторонам и заметил в отдалении неглубокий овражек.
Раздался громкий полицейский свисток.
– Сюда, это он, быстрее!
Старик не обернулся, бросился бежать к оврагу, уронил автомат. Остановился, решил нагнуться, чтобы поднять. Ведь из оврага можно будет отстреливаться.
Частые громкие хлопки разрезали воздух. Он почувствовал тупой удар, потом ещё один. Через несколько секунд накатила жгучая боль и старик закричал.
Идти он не мог, но все еще мог ползти. Последний рывок – и он повалился в овраг. Старый металлический мусор в кровь изодрал лицо и руки, беглец опять закричал от боли, и ему казалось, что даже сквозь крик он слышит топот погони.
А потом всё застлал ослепительный белый свет.
Старик не знал, сколько времени провел без сознания. Он очнулся и удивился тому, что жив и может видеть. Но зрение быстро мутнело.
Она задрожал, и его вырвало прямо на простреленные брюки, но выпитый спирт был причиной. В голове у старика гудело, перед глазами плыли цветные круги, но опьянение как будто отпустило. Мужчина стер с ладоней липкую красную грязи и посмотрел на обожженные ладони.
– Вот ведь, – прошептал он, опять почувствовал тошноту и нестерпимую жажду. Он понимал, что обречен, но думал, вот бы только маленький глоток воды. Пусть его накроет цунами. Он вспомнил Утро Смерти, как воздух был полон тошнотворного запаха водорослей.
Сейчас бы один глоток воды, пусть даже соленой.
Он не стерпел и снова вывалил на землю то, что оставалось в желудке.
– Ползи, – он стиснул зубы и кричал сам на себя, – Не можешь идти, так ползи.
Он полз вперед и оставлял за собой кровавый след. Откуда-то сверху сыпался теплый шершавый пепел, руки скользили по пеплу и ползти становилось трудней с каждым мигом.
Но прежде, чем ослепнуть, он дополз до лаборатории.
Последнее, что видели его глаза, были перекошенный фасад и темный металлический предмет на песке, присыпанном пеплом. Чей-то брошенный автомат, теперь совершенно бесполезный. Мужчина засмеялся, зашёлся нестерпимым кашлем и вновь провалился в небытиё.
– Он дышит.
– Нет, трупак. Не тронь, вон облевался весь. Скотина.
– Слушай а чего было-то? – к двум мальчишеским голосам присоединился третий, девичий.
Учёный собрал последние силы и приподнялся на локтях.
– Ребята? Как вы? Живы.
– Живы, живы! А чего? Долбанули где-то, да? Пожарных позвать бы, вон крыши тлеют.
Старик еле слышно рассмеялся.
– Глаза немного щиплет и пить хочется, – сказала девчонка, – Дедушка, а дедушка…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
