Его доброе имя замарано. Этот скандал навсегда ляжет на его плечи тяжелым бременем. А его сердце… Ну, слава богу, его сердце не связано. Это единственное светлое пятно в истории его брака. А что, если бы он любил жену, как она, лживая ведьма, утверждала, будто любит его? Лишь гнев и измена причиняли ему боль. И ничто другое.
Рюмка опустела. Он снова наполнил ее. Затем еще раз. Бренди не помогало, оно лишь будоражило новые воспоминания. Бледный призрак на мосту над озером бросился к нему на помощь. Отчаянно горевавшая мать так боялась, что он уберет этот крошечный гробик из семейного склепа. Умная женщина, управлявшая фермой, говорила о необходимости введения новшеств. Хозяйка дома, которую слуги любили и поддерживали всей душой.
Джулия в этой позорной юбке-штанах скачет верхом на жеребце столь ловко, да еще посмеивается над его мужской силой. Страстная, чувственная Джулия в его объятиях.
Джулия. Уилл думал только о том, как все это скажется на нем. Пустая рюмка выскользнула из его руки, он смотрел, как она катится по ковру, и подивился своему эгоизму. Он поверил Джулии, когда та говорила, что не собиралась убивать своего любовника. Нельзя ведь жить вместе с женщиной и не знать, способна она прибегнуть к насилию или нет. Он тащил меня за руку. В тот первый вечер Уилл заметил яркие синяки. Он хотел изнасиловать меня. По ответам Джулии Уилл додгадался, что ее любовник был эгоистичным негодяем. Конечно же она сопротивлялась.
А история с ее бегством была правдоподобна. Уилл мог представить эту сцену, неразбериху, снедаемую любопытством толпу, жаждущую сенсации. Джулия от потрясения пребывала точно во сне. Она вполне могла надеть эту простую серую накидку, неказистую шляпку, слиться с толпой, потом исчезнуть.
Уилл вспомнил, что поверил всему, что Джулия рассказывала. А это означало, что он должен был поверить ей, когда она призналась ему в любви. Нож, полосовавший Уилла, вдруг погрузился в его плоть.
Джулию обманул, обесчестил, грозил насилием человек, который, как она верила, любил ее. Произошел несчастный случай, и если кого-то и можно в нем винить, то самого Джонатана Далфилда. А теперь, имея все основания никогда не верить ни одному мужчине, больше никого не любить, Джулия отдала ему, Уиллу Хедфилду, свое сердце.
Взамен он, не задавая вопросов, поверил в худшее, обидел Джулию резкими словами, запер в комнате, оставил наедине с опасениями, что правосудие ничего хорошего ей не сулит. Без дальнейших размышлений Уилл пересек комнату, отпер дверь, распахнул ее.
Спальня оказалась пустой. Он обнаружил служебную дверь, затем письмо, лежавшее на подушке. Дорогой Уилл. У него так дрожала рука, что пришлось сесть на край постели и несколько раз вздохнуть, чтобы можно было дочитать до конца.
Не придумав ничего разумного, Уилл понесся вниз по лестнице. Пробиваясь сквозь толпу в холле, он сбил с ног носильщика, оказавшегося у него на пути. Уилл спустился по ступеням, выбежал на дорогу и чуть не попал под экипаж.
– Галопом к Вестминстерскому мосту! Держите пять фунтов, – крикнул он вознице.
Тот уже собирался ответить какой-нибудь колкостью, но сдержался и хлыстом погнал лошадь, прежде чем Уилл успел закрыть дверцу.
Уилл инстинктивно ухватился за что-то, пока экипаж, раскачиваясь и виляя, проехал площадь Пикадилли, улицу Сент-Джеймса, Пэлл-Мэлл[15] и оказались в парке Сент-Джеймс. Самым близким был Вестминстерский мост, и именно он понадобился Джулии, чтобы прыгнуть в глубокую, смертельно опасную воду. Берега были слишком ненадежны, вода здесь текла медленнее, поблизости бродило множество людей, которые могли остановить ее или вытащить из реки.
Во время этой безумной поездки Уилл не придумал никакого плана действий, он лишь понимал, что не должен опоздать, что ему не жить, если он потеряет Джулию. Экипаж остановился посреди моста, Уилл выскочил из него и огляделся. Он ничего не заметил. Не слышался топот ног, что было бы неизбежным, если бы женщина спрыгнула с моста посреди бела дня.
– Ну что, хозяин? Где плата за проезд?
Уилл достал бумажник и протянул, не глядя на возницу, бумажку, а сам разглядывал северную сторону моста.
– Жди меня здесь.
– За такие деньги, хозяин, я готов ждать здесь весь день.
Уилл ухватился за парапет и пытался сообразить, что предпринять, но сам хотел успеть к мосту Блэк-фрайарс. Джулия не знала Лондона, но изучала путеводители и увидела, что к Мейфэру ближе всего находится Вестминстерский мост. Она могла рассчитывать на то, что доберется до него раньше, чем Уилл успеет прочитать ее записку. Но тогда ей пора быть здесь, даже если экипаж ехал прогулочной скоростью.
– К мосту Блэкфрайарс, – скомандовал Уилл, сообразив, что сильно рискует, покидая это место. – И как можно быстрее.
Экипаж понесся вверх по улице Уайтхолл, вдоль Стренда до подножия Ладгейт-Хилл, затем к реке и мосту. Уилл снова увидел лишь обычную ежедневную суету. Он стоял и наблюдал, как внизу черная вода стремительно несется мимо, и вспоминал первую встречу с Джулией. Тогда при лунном свете ему явился бледный призрак, облокотившийся о перила моста над озером. И тогда Уилл с ужасом ожидал, что она бросится вниз и утонет. Только представить такую иронию судьбы.
Казалось, будто он снова слышит пение соловья, чувствует, как Джулия обнимает его, прижав к своему теплому телу. Уиллу показалось, будто он слышит, как она шепчет что-то ему на ухо.
«Трудно вообразить, какое отчаяние могло бы заставить меня пойти на это, – ответила Джулия, когда он сказал, что боялся, как бы она не прыгнула с моста. – Утонуть, наверное, так ужасно. К тому же всегда остается надежда».
Уилл вытащил из кармана записку Джулии, разгладил ее на потертом белом известняке. Все говорило о том, что угроза наложить на себя руки – лишь обман, ловкий блеф.
Не было никакой лжи. И он попался на ее хитрость. Уилл воспрянул духом, на мгновение у него закружилась голова, но тут он понял, что так и не знает, где искать Джулию.
– Хозяин, с вами все в порядке? – Уилл взглянул на возницу, тот почесал свой заросший щетиной подбородок и нахмурился. – Надеюсь, вы не подыскиваете мост, с которого легче броситься вниз?
– Нет. Я потерял одного человека, – ответил Уилл. Ему нужна моя помощь. Если носиться кругом, точно испуганная курица, то ничего не найти в столь крупном городе, как Лондон. – Вот что, отвезите меня на Боу-стрит.
«Многолюдная гостиница, где останавливаются экипажи, – идеальное укрытие», – подумала Джулия, закрывая дверь битком набитого помещения. Она стала прислушиваться к шуму, доносившемуся со двора. Это отличное место, где одинокая женщина не бросается в глаза. Здесь остановилось много женщин, некоторые в скромных шляпках и накидках крепко держали в руках потрепанные сумки. Джулия предположила, что это служанки и гувернантки. Иные явно были перелетными бабочками, разодетыми в пух и прах, чтобы обратить на себя внимание, другие – изможденными женами, матерями с детьми на руках. За другими плелись капризные подростки.
