Под лучами качающихся где-то наверху светильников, словно какие-то невиданные рыбы, взблескивали голые человеческие спины. Догола раздели, конечно, не всех. Так не повезло только тем, у кого одежда на вид оказалась получше. Гаврила поправил волчевку на груди, радуясь, что княжий подарок остался при нем. Пообтрепавшаяся в странствиях волчевка — грязная, пахнущая кровью и уксусом никому из разбойников не приглянулась, оттого Гаврила свысока поглядывал на Марка, у которого из одежды остались оберег на шее, рубаха, да пояс вокруг живота.
Они сидели рядом, стараясь не смешиваться с десятками других, что сидели, лежали или неприкаянно бродили по темнице. Из каравана тут их осталось только четверо. Остальные сидели где-то рядом, в соседних застенках.
— Ну, что думаешь, Гаврила? — спросил, наконец, купец. Гаврила, огорошенный не столько переменой положения, сколько предательством Митридана замычал, да зубами заскрипел.
— Плохо…
— Мда-а-а, — сказал купец осторожно, словно воду ногой щупал. — Плохо… А ведь не просто так все. Не злых духов соизволением. Ведь из-за тебя это все.
Гаврила поднял голову.
— А я тут причем?
— При том.
Хотя на Марке и осталась только грязная рубаха, но в голосе его чувствовалась твердость человека, привыкшего отдавать приказания.
— По всему получается, что ты виноват. Если б не ты, то не было бы на моем пути ни колдунов, ни разбойников…
Гаврила посмотрел на него сквозь прищур, догадываясь, куда тот клонит.
— Может и так, — согласился он, — только ты ведь меня к себе сам позвал. Кого винить-то?
— Почему винить?
Марк вытянул руки вперед, показывая свое миролюбие.
— Просто всем вместе нужно думать, как выпутываться из всего этого будем… Вместе вляпались.
— Вляпались, — опять помрачнев, подтвердил Гаврила. — Ох и вляпались… Мне в замок Ко нужно, а тут…
Мрак оглянулся. Сейчас ему показалось, что любое место будет лучше, чем темница и он кивнул.
— И в замок можно. Главное тут не задержаться.
Купец покрутил головой, глядя как в дальнем конце, двое узников сцепились непонятно из-за чего. Страх, злоба и боль наполняли темницу, словно стоячая вода — болото.
— А вот, кстати, что это друг твой колдун…
— Гад он.
Марк не удивился, покивал, соглашаясь.
— Это — само собой. Что этот гад говорил, что если тебе плохо будет, чтоб ты в ладоши хлопал?
Гаврила скрипнул зубами.
— Издевался, сволочь… Или посмеяться решил…
— Ну, посмеяться… — не согласился купец. — Захотел бы он над тобой посмеяться, он бы тебе третью ногу отрастил бы или петушиный гребень или еще что-нибудь почуднее…
Кто-то качнул подвешенный наверху светильник, и свет плеснул на Гаврилу. Он посмотрел под ноги, ничего там не увидел и криво улыбнулся.
— Тут другое что-то…
Марк помолчал, словно с духом собирался.
— Может быть, ты в ладони хлопнешь, и какой-нибудь дух появится? Может быть, теперь вместо тени у тебя добрый дух в услужении? Слыхал я про такое…
Гаврила отмахнулся от слов, как от глупости. Все, что происходило в жизни, происходило от чего-то. От силы, от напряжения, от слов, наконец. Даже колдовство нуждалось в том, чтоб колдун или волшебник произнес какие-то слова, но чтоб просто так… Он даже хмыкнул. Он, может, и рассмеялся бы, только вот ничего вокруг к смеху не располагало.
— Нет, ну ты хлопни в ладоши-то, хлопни… Не убудет от тебя. Хлопни и желание загадай…
В глазах у купца было что-то такое, что Гаврила помимо желания кивнул.
— Попробую. Только не смейся потом, хорошо?
Купец кивнул и Гаврила, стараясь, чтоб это все быстрее закончилось, сказал:
— Хочу, что вони этой тут не было.
Он свел ладони. Шлепок слетел с них и утонул в вонючем воздухе. Несколько мгновений Марк ждал чуда, водя головой туда-сюда.
— Еще попробовать? — подпустив в голос самую малость издевки, спросил Гаврила. — Или хватит?
— Попробуй… — серьезно попросил купец. — Попробуй. Ни ты, ни я ведь не знаем, что с нами завтра будет, куда попадем…
Погруженный в старое горе Гаврила не думал, что может прийти и новое. Он хлопнул раз, и еще раз. Добрый дух так и не появился.
— А что будет? Выпустят, наверное…
Марк откинулся и посмотрел на него со столь явным недоумением, что Гаврила даже устыдился.
— Так ты не понял? Мы теперь рабы! Нас завтра продавать поведут… Вот продадут тебя камень ломать…
Мысль о рабстве была настолько чужой и далекой, что Гаврила принял ее совершенно спокойно.
— Каменоломни — это плохо, — сказал, подумав, он. — Это, пожалуй, похуже будет, чем пеньки корчевать…
Марк посмотрел на него, плечами пожал.
— Есть вещи, пожалуй, и похуже. В гарем попасть несравненно гадостнее.
— Гарем? — для Гаврилы это слово было всего лишь набором звуков. Марк так и понял, что оно не означает для Гаврилы ничего. — Неужто хуже? Там что, камни тяжелее?
Не желая уводить разговор от главного, купец только кивнул и сказал:
— Карас говорил, что есть в тебе какое-то колдовство…
— Есть, — вздохнул Гаврила. — Да и не какое-то, а самое паршивое…
Он замолчал, а потом признался, до конца раскрываясь перед Марком.
— Да и не одно…
— Ну, то что у тебя тени нет, это я уже заметил, — осторожно сказал товарищ по несчастью.
— То, чего нет, заметить проще, чем то, что есть, — отозвался Гаврила, думая о своем, — ты мне лучше про гарем расскажи… Что это такое? Почему опасно?
— Гарем? — задумчиво отозвался Марк, разглядывая Гаврилу, словно приноравливаясь к нему. — Гарем… Как тебе сказать…
Он вздохнул.
— Как и любая вещь в этой жизни, это палка о двух концах. Если он твой собственный и ты в нем хозяин — то это радость и удовольствие, а если ты раб при нем…
Он непроизвольно передернул ногами, плотно сдвинув колени.
— Мерзко это и грустно.
Гаврила не понял, что хотел сказать купец и тряхнул его за плечо. Раздражение, что витало в воздухе, вместе с воздухом попало внутрь и растворилось в крови.
— Что ты крутишь? Давай, выкладывай свои тайны.
Купец тяжело вздохнул. Так тяжело, будто пришлось платить долг о существовании которого все сперва забыли, а тут совсем некстати вспомнили.
— Да нет тут никаких тайн. В этом городе покупают рабов поклонники пророка Мухаммада. Их вера разрешает им иметь трех жен и бессчетное число наложниц.
Чтобы купец не подумал, что у славян дела обстоят хуже, Гаврила поспешил сказать.
— Подумаешь… У нас мужчина может иметь столько жен, сколько может прокормить…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
