Ярость отца была неописуемой. Он замкнулся в себе, перестал разговаривать с женой и дочерью, а потом нанял адвокатов по разводам. Лени пыталась что-то предпринять, уговорить отца не разводиться, клялась, что забудет о сцене, но единственное, что услышала в ответ, это: «Поедешь в пансион в Тале. Решение окончательное».
Альберт выбрал лучший, по его мнению, пансион для девушек «Ломанн» и весной 1919 года лично отвез дочь в Таль. Он пообщался с владелицей пансиона фройляйн Ломанн, попросив ее отнестись к Лени «со всей строгостью» и прежде всего «не поддерживать ее стремления стать актрисой или танцовщицей». Отцу не пришло в голову, что в подобных заведениях для развлечения учениц предусматривались драматические постановки и даже обучение танцам.
Лени пробыла в пансионе фройляйн Ломанн год. А по окончании этого года решилась снова пойти на хитрость. Зная тайное желание Альберта видеть дочь у себя в конторе в качестве личного секретаря и доверенного лица, Лени сообщила ему о своей готовности пойти на эту жертву. В тайной надежде, что впоследствии отец, смягчившись, разрешит ей заниматься танцами для собственного удовольствия, не думая о сцене. Так оно и случилось.
В короткий срок овладев пишущей машинкой, стенографией и бухгалтерией, девушка приступила к работе. Отец был доволен. Лени тоже, поскольку – теперь уже с родительского благословения – получила возможность трижды в неделю посещать уроки танцев.
Так продолжалось около года, но потом на горизонте снова начали сгущаться тучи. Отец опять замкнулся и перестал разговаривать с семьей. А потом однажды взорвался: «Я знаю, что ты все-таки собралась на сцену! Ты никогда и не думала сдерживать свое обещание! У меня больше нет дочери!» Делать ничего не оставалось – в тот же вечер Лени собрала вещи и ушла из дома.
Следующий разговор с отцом получился не из легких: Альберт Рифеншталь, хотя и поостыл слегка, но так и не простил дочь. В конце концов, ради жены он согласился отдать Лени в профессиональную танцевальную школу: «У тебя нет таланта, и тебе никогда не подняться выше среднего уровня. Но ты получишь первоклассное образование. Что из этого выйдет – посмотрим».
Отец отвел Лени к лучшему балетному педагогу, которого только смог отыскать; им оказалась известная русская балерина Евгения Эдуардова. Лени было девятнадцать лет. Большинство учениц госпожи Эдуардовой начинали обучение в пять-шесть. Для девушки это означало лишь одно: она должна утроить усилия. Одновременно с этим Лени изучала характерный танец у другого известного берлинского педагога – Ютты Кламт.
Занятия в танцевальной и балетной школе стали смыслом жизни для Лени, но, как и в детстве, ее снова начали преследовать неудачи. За два года она трижды ломала ногу, и занятия прерывались. Иногда – на довольно длительное время.
В 1923 году Лени исполнился двадцать один год, она стала совершеннолетней, ознаменовав это помолвкой с теннисистом Отто Фроитцгеймом, с которым она неоднократно встречалась раньше на теннисном корте и который стал ее первым мужчиной.
Отношения с Фроитцгеймом у Лени не сложились: Отто вел себя, как она считала, не по-мужски, постоянно предъявлял какие-то претензии, скандалил, изменял ей. Но самое главное – он пытался переломить ее характер, а этого Лени Рифеншталь не прощала никому. В конце концов, через несколько лет они расстались, так и не став супругами.
Первое сольное выступление юной танцовщицы Лени Рифеншталь состоялось 23 октября 1923 года в Мюнхене. Вечер организовал и оплатил известный немецкий продюсер Гарри Зокаль, с которым девушка познакомилась еще в 1919 году и с тех пор они изредка поддерживали отношения. Это было «пробное» выступление перед «настоящим» – берлинским. Оно должно было состояться спустя четыре дня, и в его организации – о чудо! – принимал непосредственное и весьма деятельное участие Альберт Рифеншталь.
Мюнхен встретил Лени полупустым залом, что было совсем не удивительно, если учесть совершенную «нераскрученность» выступавшей. Однако газеты на следующий день отнеслись к танцовщице весьма благосклонно.
В Берлине 27 октября публики было не в пример больше. Лени явно была в ударе: «На этот раз следовало доказать отцу, что никакого другого пути у меня просто нет. Я танцевала только для него одного, выкладываясь полностью, словно речь шла о жизни и смерти». И Альберт сменил гнев на милость. За кулисами, уже когда отшумел шквал аплодисментов, он обнял дочь и произнес фразу, которую Лени ждала от него много лет: «Теперь я в тебя верю!»
И снова пресса – на этот раз берлинская – была в восторге. На Лени посыпались предложения одно за другим. Она танцевала в Немецком и Камерном театрах в Берлине, потом во Франкфурте, Лейпциге, Дюссельдорфе, Кельне, Дрездене, Цюрихе, Париже, Лондоне… И везде ей сопутствовал успех и у публики, и у прессы. Каждое выступление приносило танцовщице от пятисот до тысячи рейхсмарок – немалые по тем временам деньги. (Шел 1924 год, страна только-только начала оправляться от финансового кризиса и ужасающей инфляции, когда старые марки на новые меняли по фантастическому курсу: один триллион – к одной.)
Кроме «танцевальных» ангажементов совершенно логично стали поступать предложения о съемках в кино. Самое лестное из этих предложений – от киностудии UFA и режиссера Артура Робисона – сулило ей главную роль в фильме «Пьетро-корсар» и тридцать тысяч рейхсмарок гонорара. От подобных предложений просто так не отказываются: Лени приняла участие в пробах, они понравились и режиссеру, и продюсерам фильма. Но после нескольких недель тяжелых раздумий фройляйн Рифеншталь ответила киностудии твердым «нет», выбрав для себя карьеру танцовщицы.
Сложись обстоятельства несколько иначе, и сегодня имя Лени Рифеншталь, может статься, стояло бы в одном ряду с такими именами, как Айседора Дункан или Анна Павлова. Но судьба распорядилась иначе: на гастролях в Праге Лени получила травму колена и вынуждена была в конечном итоге навсегда оставить карьеру. Делать было нечего, пришлось идти в кинематограф.
В июне 1924 года Лени случайно увидела только что вышедший фильм Арнольда Фанка «Гора судьбы» и познакомилась с актером Луисом Тренкером, исполнявшим в нем главную роль. Естественно, девушка попыталась через это знакомство наладить связи с режиссером, но неудачно – Тренкер был не в восторге от того, что какая-то неизвестная ему юная особа оказалась настолько нетактичной. Встреча с Фанком произошла лишь в сентябре.
Известный режиссер «горных» фильмов Арнольд Фанк внимательно выслушал настойчивую фройляйн и, оставив адрес, попросил прислать ему газетные статьи о ее вечерах танца. Лени поняла, что ее детская мечта стать актрисой наконец может обрести плоть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
