– Эя, – выдохнул Эрлан не думая. Пальцы зарылись в ее волосах, губы нежились о ее губы, щеки, веки, шею, плечи. Она с ума сводила. Не манила – связала, прилепила. Его ладони ласкали ее, грели кожу и губы, словно пили ее, будто изучали каждую клеточку и каждый вздох. Девушка целовала его, чуть впиваясь губами в шею, грудь, и вот живота коснулась. Эрлан не выдержал – разделся и лег рядом, стискивая ее. Она обвила его руками, открыла губы, впуская в поцелуе. Сладкий жар сплавил их в одно.
Эра ногтями впилась ему в спину, не чувствуя того. Она желала, она хотела его больше чем воды умирающий от жажды. Его нежность и сила сводила ее с ума, и хотелось подчиняться, быть его сейчас же и навсегда. Он вошел в нее, не сдерживая стона, она же закричала, того не ведая. Не боль, а неожиданная радость потрясла ее. Она словно стала раскрывшимся бутоном, раскрывающимся на глазах. Стала не человеком – птицей. Его пальцы сплелись с ее, ее дыхание смешалось с его дыханием и, было не разобрать где кто, и только сладкий, протяжный крик эхом бродил под сводом. Он затихал и возрождался вновь.
Она заснула на его груди в постели – раковине, застеленной пушистой материей, такой же нежной, как ласки Эрлана, такой же теплой, как его тело. Заснула истомленная, счастливая, обнимая мужчину и чувствуя себя жемчужиной на этом странном ложе. Улыбка застыла на ее губах и так осталась даже во сне.
Эрлан же не мог спать – все обнимал Эрику, слушал ее дыхание и гладил, перебирал волосы и любовался ею. И все не мог поверить, что она его, что рядом.
Его закор мог оказаться проклятьем, кошмаром откажи она во взаимности. Но предки видно дали ему шанс. Взгляд мужчины скользил по ликам на фресках и благодарил. Он понимал, что их соединение с Эйорикой было не случайно. Возможно даже, скай для того и строили много веков назад.
Схрон изначальных, заветное место известное лишь пятерым, приют, пристанище и святилище. Здесь было все на любой случай: еда, вода, постель, оружие, зелья от ран, дрова и Диалог – книга заветов предков.
Ему вдруг остро захотелось знать, а не догадываться и предполагать. Знать, что их с Эйорикой благословили и она будет жить. Он прижал ее ладонь к своей груди, боясь встать и потревожить ее хрупкий сон, посмотрел в спину Лири.
Тот почувствовал, обернулся. На губах была блаженная улыбка и Эрлан не сдержал такой же в ответ, но взгляд еще и приказывал. Мужчина понял, достал из ниши том в чеканной обложке и принес ему.
Эрлан положил ладонь на орнамент, задумал и открыл вверх. Прошел пальцами по вязи букв и уперся в одну строчку. И прочел: "найти потерю – труд немалый, но больший все же – сохранить. Судьба удачу созерцала, но не досталась бы она другим".
Эрлан нахмурился – предки предостерегали.
Покосился на спящую Эю и почувствовал, как защемило сердце от тревоги.
Он закрыл книгу и вновь водрузил на нее ладонь, загадывая следующее. Открыл и провел пальцами по строчкам. Остановился и прочел: "доход большой несет расход немалый, смерть и рожденье об руку идут. День ночь сменяет, вечер утро оттеняет. За радость тоже заплати. Чем раньше – тем меньше будет плата. Сам не отдашь – так отберут".
Эрлан побледнел и захлопнул книгу, махнул рукой стражу – убери. Взгляд шарил по ликам предков – издеваетесь? Одна мысль о потере Эйорики выводила его из себя, и он твердо знал, что отдаст ее только вместе со своей жизнью.
Глава 17
Она проснулась, но не встала. Лежала и смотрела на Эрлана, любуясь его движениями, осанкой, профилем. Ей было так хорошо, что самой не верилось, что так бывает. Покой в душе царил и ничего не нужно – все есть. Возможно счастье для многих в другом: но она была уверена – свое счастье она познает сейчас, оно досталось ей все-таки.
Мужчина почувствовал взгляд и чуть повернулся, улыбнулся девушке. Руки замерли, перестав проверять и сматывать веревку:
"Как спалось?"
– Отлично.
"Выспалась?"
– Да. И чувствую себя прекрасно.
Эрлан скинул намотанную на локоть веревку и взял с подставки у очага миску с белой, густой как сметана массой:
"Пора подкрепиться".
"И идти?" – улыбнулась, принимая еду из его рук, но глаза смотрели только на него. Эрлан присел рядом и огладил ее лицо:
"Ты так прекрасна".
– Не увиливай. Нам пора?
"Прошли сутки", – посерьезнел и отошел.
Ничего себе, – удивилась Эра своему сну, но лишь плечами пожала: видно организму нужно было восстановиться. Покушала и потянулась за одеждой, заботливо сложенной у постели – ракушки. Натянула брюки и задумчиво огладила их на ноге, даже не понимая того. Ей показалось происходящее слишком замечательным, неправдоподобно. Кажется, она влюблена, кажется наконец стала женщиной. И кажется, еще и любима. Разве так бывает наяву, а не в сказках, мечтах или сне?
– Тебе не кажется, что мы спим?
Эрлан внимательно посмотрел на нее:
"Нет".
Эра не спускала с него взгляда и чувствовала как за образом любимого и той ночью, что они провели вместе, блекнет цель похода и весь этот мир.
На какой-то миг ей всерьез показалось прошлое сном, местами очень неудачным. Мать, родня, служба, потери и приобретения, все чаянья и обиды, радости и цели словно подернуло густой завесой. И были ли они, была ли она там?
А есть ли здесь?
А настоящий ли Эрлан? И этот странный скит со сводом как в древних храмах, знакомых ей?
Впрочем, вздор.
Натянула куртку, чуть мешкая с замком из-за перевязанных рук.
– А где твой страж? – перевела разговор.
"Лири проверяет дорогу".
– Пойдем через скалы?
"У нас нет выбора, Эя. Старой дорогой вниз в ущелье, затем вверх. Нам нельзя выходить за скай. Эберхайм наверняка обложил всю округу – его наемники обыскивают каждый куст."
– Так жаждет тебя видеть?
"Меня?", – Эрлан с настороженной печалью глянул на нее: "Тебя еще больше. Ты женщина".
– Особый приз?
"Эя, ты прекрасно поняла, о чем я", – развернулся к ней и больше не скрывал тревоги.
– Нет, объясни.
"У нас род отсчитывается по женщине. Ты – женщина".
– Ну, да? – усмехнулась: какой мир не возьми – все одно и тоже. – Этот Эберхайм – кто он?
"Светлый из красных. Бывший".
Эрика бровь выгнула – ничего себе загадка.
– Это как? А ты из каких?
"Изначальный, светлый из темных. Как и ты."
– Объясни, – мотнула головой – чудесато больно.
"Изначальных немного. Это те, кто от начала времен не путал кровь со стражами, жрецами и любыми другими, когда из поколения в поколение союзы заключались только светлые меж светлых, от начала времен. Чистые ветки. Мы. Ты и я. Наши земли находятся там, за Тоудером, на темной стороне. Поэтому мы темные изначальные. Земли светлых красных – здесь".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
