– Браво, очень умело составленный вопрос.
– Ну брось, Ник, это же я.
– Я полагаю, за всем этим стоит Ортолан Финистер.
– Что?
– Честно говоря, – голосом уставшего от жизни человека произнес Ник, – я не думал, что он падет так низко.
– Господи боже, о чем ты?
– О том, что он использует ФБР для сведения личных счетов, одновременно пытаясь отвлечь внимание общества от подлинной проблемы, каковой является вермонтский сыр. Я нахожу все это очень печальным. Печальным для Вермонта, печальным для Сената США, печальным для всех приверженцев истины.
Ник разглядывал «доктора Лаки», гадая, каким боком выйдет ему только что запущенная утка, когда появился Свен с набросками нового предупредительного ярлыка. Хоть от дурных мыслей отвлек, и на том спасибо.
– Задача нам была поставлена сложная, – сказал Свен, расстегивая молнию бордово-черной замшевой папки, – но такие нам по душе. С тобой все в порядке? Ты какой-то бледный.
– Все нормально. Ну, так что ты принес?
– Давай начнем с самого начала, – Свен извлек на свет увеличенное фото пачки «Смертельных». – Концепция, как ты правильно сказал, блестящая. И дальновидная. Сомневаюсь, что изготовителям «Смертельных» серьезно угрожает законопроект Финистера. Ну ладно. Мы попробовали два разных подхода, приняв во внимание содержащиеся в законопроекте требования к размерам ярлыка, его расположению на пачке и так далее и тому подобное. Чтобы не путаться, мы присвоили им имена. Первый называется «Зеленым Роджером». Свен вытащил пачку «Мальборо», на узкой стороне которой красовался светло-зеленый череп с костями.
– Наши специалисты по ПТЦ…
– По чему?
– По психологической теории цвета. Это нынче далеко не последние люди. Так вот, известно, что зеленый цвет успокаивает, – знаешь, лужайки, деньги, мята, карточные столы…
– Хирургические халаты, нагноения…
– Цвет черепа в законопроекте не оговаривается, так что с юридической точки зрения тут все в порядке. Мы быстренько прокатали «Зеленого Роджера» на выборочной группе потребителей, результаты получились вполне приемлемые. Только сорок процентов сказали: «Я ни при каких обстоятельствах не стал бы курить сигареты из такой пачки».
– Сорок процентов, – вздохнул Ник.
– Шестьдесят остается за нами. Что ты об этом думаешь?
– Думаю, что это похоже на зеленый череп с костями.
– Ладно, тогда следующий, – сказал Свен. – Называется «Желаем приятной смерти». Мы взяли за основу физиономию с плаката «Желаем приятного дня», увеличили глаза, добавили зубы, челюсть очертили порезче, а кости представили как бы руками, сложенными на груди.
– Господи Иисусе! Кошмар! Волосы дыбом.
– Вот и выборочная группа говорит то же самое, в один голос. Крайне отрицательная реакция. А теперь, внимание… вот! Ну и что, подумал Ник. Череп как череп, только улыбается. И все же, чем дольше Ник вглядывался в него, тем более располагающим он казался. Почти… почти дружелюбным.
– Кто у нас, – спросил Свен, – самый приятный человек на свете?
– Я таких вообще не встречал, – ответил Ник.
– Тогда познакомься со своим новым другом – «Соседом госпожи Смерти». Ник снова пригляделся к черепу. «ЧТО ЗА ЧУДНЫЙ ДЕНЕК В ОКРУГЕ, СКОЛЬКО РАДОСТИ У СОСЕДА, НО КОГДА ЖЕ ТЫ БУДЕШЬ МОЕЙ?»
– Так это он?
– Во плоти. Вернее, без плоти. Компьютер точно показывает, как выглядит череп любого человека. Собственно говоря, эту программу разработали для судебных антропологов, пытающихся определить, чьи это кости обнаружились в твоем подвале, а мы лишь запустили ее задом наперед.
– Здорово!
– Программа называется «КИРОЙ». «Йорик» наоборот, помнишь, череп в «Гамлете»?
– Помню-помню.
– Ему только джемпера не хватает. Не осталось места. Выборочной группе он понравился. Даже некурящим захотелось купить такую пачку. Я оттащил его домой, испытал на моих ребятишках. Так они в него просто влюбились.
– Да-а, – сказал Ник. – Надо будет показать эту штуку моему сыну.
Глава 24
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ТАБАЧНОЙ ИНДУСТРИИ,
СТАВШИЙ ОСНОВНЫМ ПОДОЗРЕВАЕМЫМ В ПРОВОДИМОМ ФБР СЛЕДСТВИИ,
НАНИМАЕТ АДВОКАТА ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ
Них Нейлор обвиняет сенатора Финистера в организации федерального расследования
Хизер Холлуэй, корреспондент «Мун»
– По-моему, – сказала Полли понижая голос, что стало уже привычным на ленчах «Отряда ТС», – твоя стратегия по отношению к Хизер Холлуэй оказалась не очень удачной.
– Я думал, – ответил Ник, помешивая пальцем уже вторую за сегодня водку «Негрони», – что, если внушить ей, будто я сам себя похитил, она притормозит публикацию статьи о том, что ФБР занимается мною. И в конце концов завязнет, пытаясь найти доказательства, что это моих рук дело, поскольку я тут решительно ни при чем. Понимаете?
– Любовь молодых вашингтонцев, – фыркнул Бобби Джей. – Какая прелесть!
– Для чудака во Христе ты слишком циничен, Бобби, – сказала Полли.
– Это должно было сработать, – заверил их Ник, – потому что я себя не похищал.
– Ч-ш-ш, – шикнула Полли и сжала его руку.
– Почему мне все время кажется, – спросил Ник, – будто я проповедую перед неверующими?
– Мы тебе верим, – сказала Полли с некоторой, впрочем, натугой.
– А потом этот козел Карлински якобы ненароком сообщил ей, что представляет мои интересы, ну и – вот, полюбуйтесь, – Ник шлепнул ладонью по газете.
– Почему ты считаешь, что это сделал Карлински?
– Потому что он уверяет, будто тут ни при чем. Ты бы поверила адвокату, который добился оправдательного приговора для человека, продававшего радиоактивные отходы под видом средства для снятия с мебели старого лака? И не для него одного – Карлински ухитрился еще отмазать главу профсоюза водителей грузовиков и того немца, которого поймали на перепродаже подводной лодки Ираку.
– Понятно.
– Я навел о нем справки. Он не пьет, не курит, не путается с женщинами, и с мужчинами тоже. У него одна страсть – самореклама. Известно вам, что всякий раз, как его цитируют в прессе, он выставляет счет мистеру «Садись-и-светись»?
– Да что ты?
– После того как он появился в «Вечерней строкой», его клиент получил счет за получасовую работу, 225 долларов. Плюс оплата лимузина, на котором Карлински прикатил в студию. И это при том, что он в тот раз ни словом о мистере «Садись-и-светись» не обмолвился. Они там дискутировали на тему «Не слишком ли много у нас адвокатов?».
– Ну что ж, – сказала Полли, – на твоем деле он заработает немалые деньги. Сдается мне, пресса будет частенько тебя поминать.
– По крайности, он толковый адвокат, – сказал Бобби Джей. – И, вероятно, сможет тебя вытащить.
– Мне пока не предъявили никаких обвинений, Бобби.
– Я имел в виду – если предъявят.
– Мы тебе верим, – повторила, снова сжав его руку, Полли.
– Ты не могла бы говорить со мной не столь утешительным тоном? Крыша у меня еще не поехала.
Ник сокрушенно вгляделся в заголовок «Мун». Первая полоса, хорошо хоть не вверху.
– Она все же процитировала мои слова насчет того, что это Финистер натравил на меня ФБР, – сказал он. Полли зачитала вслух:
– «Лесли Дэч, помощник сенатора Финистера, отверг заявление мистера Нейлора, как „сравнимое по нечистоплотности со слизистым подбрюшьем угря“, добавив при этом, что „одиозные инсинуации подобного рода становятся все более типичными для табачного лобби, предпринимающего все более отчаянные попытки вцепиться мертвой хваткой как в легкие, так и в бумажники простых американцев“. Я бы сказала, что она отвела Финистеру и компании столько же места, сколько тебе.
– Говорил я, что эта бабенка принесет тебе одни неприятности, – напомнил Бобби.
– Спасибо, Бобби, – сказал Ник. – Вот именно сейчас мне это очень поможет. Теперь я смогу продержаться, пока ты не доставишь мне данные, с таким усердием собираемые тобой на стрельбище ФБР.
– От того, что ты нарежешься до изумления, тоже пользы большой не будет.
– Мальчики, мальчики! – сказала Полли.
– Раз уж я не способен курить, так хоть пить буду, – сказал Ник. – Это единственный известный мне способ избегнуть «кароси».
– Избегнуть чего?
– Так японцы называют смерть от переутомления. Обычный конец их бизнесменов. Эта публика работает по двадцать три часа в сутки, и вот, в один прекрасный день идет себе такой человек часиков в десять вечера по Гиндзе, возвращаясь в свой офис после делового обеда, и вдруг – хлоп! – падает на тротуар и умирает. Только что он был менеджером среднего звена, а миг спустя уже валяется на асфальте лапками кверху, точно дохлый майский жук.
Затренькал сотовый телефон Ника. Звонила Гэзел, и говорила она шепотом:
– Ник, опять фэбээровцы. Они едут к тебе.
– Это каким же образом?
– Ник, мне пришлось сказать им, где ты.
– Почему? Тебя лупили резиновыми дубинками? А, черт! Ладно, свяжись с Кар-лински. Хотя нет, я сам с ним свяжусь.
