и начал разминку.
Гиря размеренно двигалась вверх-вниз, грудь в том же ритме мощно поднималась и опускалась, малышка, весело смеясь, покачивалась вправо-влево… та самая шавка, названная кем-то Рексом, носилась по кругу, заливаясь звонким лаем…
Злобин, дав команду без его приказа ничего не предпринимать, подошел к Ежову, встал рядом. Спустя несколько секунд с другой стороны пристроился Ликрай. Откинул прикрывавший голову плащ. Следующим был Волгин…
Всех остальных он отмечал машинально, больше слушая заговорившего Ежова и наблюдая за поведением застывших стеной на границе отключенного в тот момент защитного поля тарсов…
- Он действительно был сухлебом. Полностью созревшим и готовым к инициации.
- Мать твою… - изумленно выдохнул кто-то за спиной.
- Здесь ребенок! – цыкнул на него Ежов, в очередной раз поднимая вверх свою гирю, но с недовольством опоздал. Судя по шебуршению и невнятным звукам, от соседей несдержанному на язык уже досталось.
- Ты уверен? – спросил Злобин, заполняя своим голосом возникшую паузу.
Обо всем этом он уже знал не только от адмирала, но и от Шторма, которому передали заключение консультанта из демонов, тоже присутствовавшего на встрече Ежова с эсси Джерхаром, но у той линии противостояния все воспринималось особенно остро.
Либо… Либо!
- Уверен ли я?! – как-то… неожиданно зло хмыкнул тогда Ежов. – Да я бы эту падлу…
Шикали на него дружно, но вот именно в эти мгновения… такие простые, человеческие, все и изменилось. Не так чтобы кардинально, но когда к ним приблизилась женщина, переступив незримую линию, которая их разделяла, в ней была скорее усталость, чем пылавшая еще минуту назад ярость.
Вряд ли она слышала все, о чем они говорили – те двенадцать-пятнадцать шагов, да какой-то потаенный, стелящийся над землей гул, оставляли мало шансов, но что-то такое было в них самих, заставившее эту женщину усомниться в своей правоте.
Она остановилась напротив Ежова. Бросила короткий взгляд на затихшую Хелию, но все-таки спросила:
- Зачем вы убили его?
- Он убил себя сам, - придержав малышку, Ежов поставил гирю перед собой. Выпрямился, протянул руку… принял поданное полотенце, вытер с лица выступивший пот. – Убил, когда предал себя и вас.
- Я тебе не верю! – фразу женщина буквально выплюнула, но даже эта, вырвавшаяся из нее злость, была какой-то безразличной.
- Веришь! – Ежов передал тогда Хелию ему и… Он просто взял эту незнакомку за руку и пошел вместе с ней к «обмякшим», словно потерявшимся тарсам. – И вы верите! – негромко, но твердо произнес он, заставив их не отступить… стушеваться перед ним. – Видели, как становился тварью! Чувствовали! И надеялись, что обойдется.
Кто-то всхлипнул… Кто-то закричал… «Стена» колыхнулась и… вновь застыла, напоровшись на брошенное Ежовым:
- Запись!
Экран вспыхнул за их спинами… Экран, на котором были адмирал Ежов и эсси Джерхар… так не похожий на себя.
Та ночь казалась мертвой. Бессмысленной. Никчемной.
В поселениях было удушающе тихо, но если кто и спал, то совсем уж дети.
Не ложились и они. Волгин играл на гитаре, Ежов рассказывал Анхелии сказки, кто-то гонял в футбол на освещенном прожекторами поле… А он – думал. О свободе, которую получили тарсы и которая могла оказаться им не нужна.
- Пап… - Хелия потянула его за рукав, вырывая из воспоминаний. – А можно дядя Вячек подарит мне еще одну форму?
- Можно, - кивнул он и, тут же спохватившись, недовольно посмотрел на Шторма: - Слава…
- Чуть что, сразу Слава… - ворчливо протянул генерал, отворачиваясь. Потом резко оглянулся и хмыкнул, глядя на малышку: - Вот подрастешь немного, я тебе один приемчик покажу…
- С этим ты опоздал, - ради справедливости заметил Ежов, застегивая китель. – Волгин уже научил. И не одному…
Тему не продолжили, хоть Шторм и пытался,Злобин предпочел увести Анхелию. Они хватались за эти мгновения вроде как мирной жизни, но… войны, которая шла и здесь, глубоко в тылу, те не отменяли.
Когда вернулся, уложив дочь спать, Ежов, Валанд и Раксель о чем-то негромко переговаривались у слепого окна, а Шторм дремал, откинувшись на спинку кресла.
Короткая передышка…
- Ты оказался прав, - не открывая глаз, протянул Шторм. Шевельнулся в кресле… то скрипнуло… угрожающе. – Течет твоя четверка. Пока по мелочи, но уже в наглую.
- Есть за что зацепиться? – так и стоя в самом центре кабинета, уточнил Злобин.
И ведь не новость – у Волгина чутье, но даже его бесчувственная душа дрогнула. Трудно это, когда свои…
- Пока – нет, - потянулся Шторм. Вздохнул. Открыв глаза, поднялся, и лишь тогда закончил: - К утру будет.
- Но это ведь не все? – Злобин не сдвинулся с места.
Внешняя расслабленность Шторма его не обманула. Как и отстраненное спокойствие Ежова. Как и…
Причина, чтобы собрать их вместе должна была бытьвеской.
- Не все, - подтвердил Шторм. Прошел мимо, направляясь в зону отдыха. – Коньяк? Вино?
- Я – пас, - отозвался Ежов.
- А тебе и не предлагали, - язвительно хмыкнул Шторм. – Марк?
- Коньяк, - оглянулся тот. - Ты? – посмотрел на входящую в кабинет Элизабет. – Коньяк? Вино?
- А кофе? – вместо приветствия кивнув Злобину, поинтересовалась она. – С парой капель коньяка, - добавила с грустной улыбкой.
- Как Риман? – нахмурился Шторм, отставив бутылку, которую держал в руках.
- А это ты не у меня, у него спрашивай, - указала она на Валанда.
- Я чего-то не знаю? – Шторм перевел взгляд с одного на другого.
- Все ты знаешь!
